Уорнер ждал ее в кабинете.
– Сижу и думаю, не считаете ли вы, что я должен извиниться перед вами? – спросил он.
Лин порывисто вздохнула.
– Я считаю, что вы справедливо судили обо мне по имеющимся у вас данным, – ответила она. – Я могла объяснить вам или даже показать остальную часть моего письма, в котором я приветствовала новость о том, что он женился, и писала, что буду рада познакомиться с его женой в близком будущем. Но я не сделала ни того, ни другого, что, по-видимому, подтвердило ваше обвинение в том, что я – как вы сказали? – не могу расстаться с эмоциональным переживанием, которое давно мертво.
– Да ведь вы не обязаны были показывать мне частное письмо, – запротестовал он.
– Но это сразу бы все объяснило, не так ли?
– Да, хотя таким способом, использовать который я бы не имел права. – Он криво улыбнулся уголком рта. – И все же я должен признаться, что я был разочарован тем, что вы мне ясно дали понять, что считаете это не моим делом и что вас совершенно не интересует мое мнение.
– Что я… не интересует?! – Лин чувствовала, что слова как будто сами собой слетают с ее губ.
– Так как же, интересует или нет?
Взглянув на него, Лин ощутила странную иллюзию – будто в глазах у него прыгает какой-то огонек. Но нет, это только кажется.
Она медленно напомнила ему:
– Однажды я изменила свое решение относительно всей моей будущей жизни под влиянием вашего мнения.
Но он не принял этот ответ.
– Нет. – Он покачал головой. – Может быть, оно и повлияло. Но я убежден, что ваша собственная цельность рано или поздно привела бы вас к правильному решению и без меня. А вот сейчас, когда я сделал поспешные выводы из не понятых мной двух-трех строчек вашего письма, мне показалось, что у вас искушение поиграть с огнем мертвой любви. Я думаю, что я должен был бы предупредить вас не делать этого, но вы так явно показали, что не желаете советов с моей стороны.
– Нет!.. – Все желание Лин убедить Уорнера в его власти вылилось в кратком отрывистом восклицании.
Он посмотрел на нее с удивлением и, казалось, почти с надеждой. Сделал шаг к ней.
– Скажите мне, – настаивал он, – вам бы не было неприятно, если бы я вмешался?
Лин почувствовала, что она дрожит от страшного напряжения этого мгновения, но, прежде чем она успела ответить, на пороге опять вырос Перри.
– Я видел ее, у нее все прекрасно! – задыхаясь, сказал он. – Но послушай, Лин, ей ведь нужна всякая одежда, и я пообещал ей сходить и купить все для нее. Весь ее багаж погиб при крушении, она говорит. У бедняжки даже зубной щетки нет, ни пудреницы, ни помады. Где мне найти магазины?
Невероятным усилием Лин переключилась на насущные проблемы, стоящие перед Перри. Но если бы он не вошел в эту минуту!.. У нее упало сердце, когда она стояла перед ним и слышала, что Уорнер уже собирает свои бумаги и идет к двери.
Она нахмурилась и в раздумье приложила палец к губам:
– Магазины? Но тут нет магазинов, Перри. Тут нет деревни, ты разве не заметил, одна только больница. Ближайшие магазины в Спайрхэмптоне.
– О Господи!.. – Перри уже выглядел раздраженным, как бывало у него всегда при малейшем разочаровании. – Да как же мне попасть туда?
Уорнер приостановился, выходя, и бросил ему через плечо:
– Если вы дойдете до эспланады – это широкая круглая площадка перед главным входом, то увидите мою машину, ROG 2825. Если подождете меня там, я вас подвезу в город.
– О, это просто замечательно с вашей стороны, сэр! – Перри расплылся в улыбке. – Я вам так благодарен. Просто не знаю, как мне вас благодарить!..
Уорнер равнодушно сказал:
– Ну и не пытайтесь. Будь я на вашем месте, я бы поблагодарил… Лин вместо меня. И за большее, чем поездка на машине в город.
Оставшись одна, Лин несколько раз тихо произнесла про себя его имя: «Уорнер… Уорнер…» – как бы прислушиваясь, как оно звучит у нее на губах, и все думая, что бы они могли сказать друг другу, если бы Перри не влетел к ней в тот момент. Конечно, не те милые, нежные глупости, которые ее сердце так желало слышать от него. Но по крайней мере, они были почти на границе каких-то отношений, которых не было меж ними с того самого заветного короткого часа или двух в канун Рождества.
Но все эти мысли как бы шли каким-то глубинным потоком, чуть ли не в подсознании, где еще было место для личного. Весь ее мозг и непрестанно занятые руки действовали с быстротой и точностью автомата, ухаживая за больными.
В течение нескольких следующих дней практически не было ни одной проблемы, которой ей бы не пришлось заниматься. Как ни странно, днем она почти не чувствовала себя усталой, но она знала, что нагрузка скоро начнет потихоньку сказываться на ее силах через какое-то время. Другие сестры тоже начинали сильно утомляться, в палатах и в комнате отдыха частенько вспыхивали раздраженные разговоры, проявлялись обиды и недоразумения. Лин иногда начинало казаться, что среди сестер уже не осталось ни одной, кроме Пэтси, которая бы ни разу ни с кем не поссорилась и не обиделась на кого-нибудь.
У нее самой была короткая стычка с Норой Фейерс, которая беззаботно объявила, что она уже по горло сыта тем, что от нее требуют работы за троих, не считая собственной, что она уже подала заявление начальнице и что она даже готова пожертвовать месячным жалованьем, лишь бы поскорее уволиться.
– Другие люди тоже перерабатывают, – сухо напомнила ей Лин. Нехватка штатных работников в аптеке сейчас чувствовалась особенно остро, и она презирала Нору, как дезертира, бросающего свой пост в тяжелую минуту. Она чувствовала, что теряет контроль над собой, но добавила: – Кроме того, вам все равно придется где-то работать, неужели вы думаете, что и в других больницах не бывает своих тяжелых периодов?
– А я и не собираюсь больше нигде работать, – торжествующе отрезала Нора. – Довольно с меня порошков и растворов!
– Ух ты, наша девица выходит замуж! – влезла в разговор Пэтси, сделав наивно-восторженные глаза.
Нора презрительно пожала плечами:
– Не беспокойтесь. Я не собираюсь губить свою жизнь на подобные глупости! Могу только сказать, что я собираюсь работать личным секретарем у Евы Адлер. Как только она выздоровеет, ей понадобится кто-то – например, я, – чтобы разгрузить ее от всех мелочей. Когда мы решили этот вопрос, она даже и слушать не захотела, что я должна еще отработать месяц здесь. Она не может ждать. Поэтому я немедленно прощаюсь с этой дырой, и мы обе едем в Париж, как только она будет вполне здорова.
Лин была настолько поражена, что ничего не сказала и почувствовала всю бесполезность своей вспышки – ведь Нора уезжает, и, скорее всего, они больше никогда не увидятся.
Пэтси не удержалась:
– Значит, мисс Адлер уже скоро снова будет выступать?
Нора отрицательно покачала головой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50