– Теперь уже нет. Она овдовела. Но как певица она всегда работала под именем «мисс Ева Адлер». С тех самых пор, как она увидела, что это для нее более перспективно, чем быть просто Евой Харрингтон. Не очень-то она преуспевала, пока не встретила Брона Адлера. Даже поговаривали о том, что, хотя она и У.Б. были друзьями Бог знает с каких пор, она бросила У.Б., потому что считала, что Адлер сделает больше для ее карьеры, чем У.Б., который сам слишком увлекается собственной карьерой.
Лин молча сидела, удивляясь про себя способности этой девушки истолковывать все мотивы и действия людей только в худшую сторону. Потом она медленно спросила:
– То есть вы утверждаете, что Ева отказалась от помолвки с мистером Бельмонтом только для того, чтобы выйти замуж за другого? Нора скривила губы:
– Дорогая моя, откуда мне знать, чем они были друг для друга? Только было известно, что У.Б. настолько рассвирепел тогда, что с тех пор получил репутацию человека, сторонящегося женщин. Хотя, наверное, он сам рисовался этим впоследствии. Ведь даже великий Уорнер Бельмонт не может быть равнодушен к тому эффекту, который его ореол производит на женщин.
Лин с неприязнью сказала:
– У вас довольно скверное мнение обо всех людях, не так ли?
– Ну, пусть люди не будут так одназначны в своих действиях. Я ведь все это вижу, – возразила Нора.
– Но если вы говорите, что мистер Бельмонт ухаживает теперь за мисс Адлер, разве это не доказывает неверность ваших теорий?
– «Ухаживает»? Господи, какое древнее выражение! Это вы так сказали. Я – нет, – насмешливо сказала Нора. – Я сказала, что они снова стали везде появляться вместе. Это может значить только то, что, несмотря на все его кажущееся равнодушие, он все тот же мотылек, летящий прямо на огонь свечи. Или то, что Ева, получив все, что хотела, от Адлера, теперь не прочь стать женой знаменитого хирурга. Или еще третье: что У.Б. сам не прочь немножко отомстить ей за старое – давая ей повод думать кое о чем, хотя сам он ничего подобного и не замышляет.
Щеки Лин ярко горели.
– Я думаю, что ужасно, когда говорят такие вещи! – с волнением воскликнула она.
На Нору это не произвело никакого впечатления.
– Это только мои предположения, – небрежно сказала она. – Может быть, вы, работая с У.Б., в отличие от меня, и можете утверждать, что знаете его лучше, чем я. Но разве вы не замечали, что они – каждый в своей области, конечно – одинаково хорошо известны?
– И что же из этого?
– Ну, видите ли, – голос Норы звучал с нежной вкрадчивостью, – почему-то я лично не могу представить себе, что великий Уорнер Бельмонт склонен разделять почести с кем-то еще. Он – такой тип, который желает быть единственным камешком на пляже. Я имею в виду то, что рядом с Евой ему, возможно, придется видеть, как о его собственной репутации начинают забывать, и он через некоторое время вдруг превратится просто в «мужа Евы Адлер». Это опасно. Хотя и это не значит, что они – пусть даже не обручены сейчас, – может быть, уже очень много значат друг для друга…
Лин вскочила на ноги так неожиданно, что ножки ее стула пронзительно взвизгнули, проехав по полированному полу. Она придвинула его к столу и, заметив, что руки ее дрожат, постаралась успокоиться.
– Просто безобразие так говорить! – сказала Лин.
Хотя Нора и вздрогнула от неожиданности, она изобразила на лице мягкое изумление.
– Боже мой, что такого я сказала? – спросила она.
– Слишком многое, – отрезала Лин. – То сплетни, то ваши предположения…
– Которые вы слушали открыв рот, – недобро сказала Нора.
– Может быть, но я теперь презираю себя за это! Вы ничего не знаете толком, но позволяете себе воображать и придумывать невесть что о других людях и их жизни. Вы мне страшно напоминаете одного маленького мальчика, который насаживал комара на булавку. Я ему не позволила это делать, а теперь не позволю и вам, потому что последнее, что вы сказали о мистере Бельмонте, было не просто сплетней. Это непристойно!
– Намекнуть, что он неплохо проводит время, не теряя практического взгляда на вещи? Ну, Эсолл, где же ваше чувство юмора? – издевательски спросила Нора.
– Вы хотели сказать, что он настолько недалек, что может завидовать известности мисс Адлер. Так говорить о мужчине вообще гадко, а о мистере Бельмонте – это просто не может быть правдой! Да, он жесткий, с ним трудно, но он абсолютно не мелочен. А что касается вашего последнего намека…
Глаза Норы злобно сузились.
– Да, да, именно здесь собака зарыта. Создается странное впечатление от вашей горячности. С чего бы это так могло вас расстроить? – протянула она слащавым голосом.
Боясь сказать лишнее, Лин повернулась и ушла. В коридоре она прислонилась к стене, жалея, что у нее не нашлось решимости остаться и как следует отчитать эту девицу за ее ядовитые и гадкие намеки.
Но как получилось?.. Только сейчас до нее дошла вся ирония ситуации. Защищая Уорнера Бельмонта, поставила себя в фальшивое положение; она выступала за то, против чего протестовало все ее сердце. Из всего, что она слышала, меньше всего она хотела верить тому, на что Нора так скверно намекнула. Как она сказала? Уорнер и Ева Адлер очень много значат друг для друга. Она почувствовала себя так, как если бы дверь, которую она надеялась найти открытой, на самом деле медленно и неумолимо закрывается. Теперь она захлопнулась у нее прямо перед носом.
Она встревожилась бы еще больше, если бы знала, как сильно выдали ее наблюдательным глазам Норы Фейерс яркий румянец, дрожащие руки и ее неожиданная вспышка.
Лин была права. В характере Норы было много жестокого; аналитический интерес, который она испытывала к людям, был сродни забавам ребенка с пойманным беззащитным созданием. Вся разница была только в том, что ребенок причинял мучения, не ведая, что творит; она же делала это совершенно обдуманно, наслаждаясь тайной силой, которую ей давало это занятие.
В пятницу из главного хирургического отделения сообщили по телефону в операционную, что мистер Бельмонт планирует сделать еще одну аппендэктомию и чтобы готовились к операции. Лин приуныла, поняв, что теперь все послеобеденные операции закончатся позднее, чем она думала. Она уже отработала лишнее время, надеясь использовать его, чтобы уйти раньше, чем обычно, неторопливо полежать в ванне и иметь побольше времени, чтобы переодеться к балу.
Старшая сестра Крэддок, которая не собиралась на бал, очень сочувствовала ей, но, кроме обещания помочь, если сможет, ничего не могла сделать. Лин не имела права уйти, пока последний пациент не будет прооперирован и перевезен в палату. Как она опасалась, так все и получилось: хирурги вышли из операционной и отправились переодеваться, когда время подходило к семи часам вечера – обычному концу дежурства, а Лин еще должна была привести операционную в порядок, правда с помощью стажера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50