Алло! Джули? Джули? Ну ладно, видимо, тебя нет. В общем, я буду на работе в понедельник – значит, увидимся там? Хорошо? Спасибо, Джули. Я как-то неуютно себя чувствую. Думаю: может, тебе так не понравилась моя статья, что ты не хочешь со мной разговаривать. Или ты меня жалеешь? Или у тебя сейчас голова занята мамой? Да, возможно. Наверно, так. Ладно, спасибо. Мне уже легче. Я теперь подойду к статье творчески. Ой, да, это сообщение от Софи.
– Кажется, у моего мужа роман на стороне.
Я произнесла это так тихо, что едва расслышала сама себя. Маэстро психоанализа вдавил педаль тормоза и бросил машину на бровку тротуара.
– Что, простите? – Он смотрел на меня в упор. У него были очень зеленые глаза, и я видела в них свое отражение.
– Ничего, – быстро ответила я. – Я ничего не говорила.
– Но разве вы не…
– Я – не.
– А мне показалось…
– Нет, Гордон, ничего.
– Можно, я все-таки…
– Нельзя.
– Я только хотел…
– Не надо, Гордон.
Он снова завел мотор и вклинился в дорожный поток. Его глаза неотрывно следили за машинами впереди, обе руки лежали на руле. Повернув налево, на северное шоссе, он сказал:
– Ладно. На чем мы остановились?
– Похоже… у моего мужа роман.
Мы ехали сквозь сумерки – сто километров в одном направлении. Арт все время смотрел только вперед. Затем он крутанул свой «ситроен» через разделительную линию и двинул обратно – еще сто километров.
Я не собиралась делиться с Артом своими подозрениями насчет Хэла. Я и сама не знала, что у меня есть какие-то подозрения. А если бы и знала, то нипочем не стала бы рассказывать такому типу, как мнимый Гордон. В нормальных обстоятельствах не стала бы. Теперь я понимаю, что у меня был шок. Клянусь, я сложила вместе все кусочки мозаики только возле паба «Львиная голова». Я пришла туда, чтобы еще раз попытаться пройти второй сеанс психоанализа. (Видимо, в его офисе снова устроили дезинфекцию.)
Я (конечно же!) пришла слишком рано, а он (конечно же!) опоздал. И я, в общем-то, ни о чем не думала, пока стояла и ждала его. Как вдруг почему-то вспомнила о тазике с одеждой, которую замочила на ночь. Я никак не могла сообразить, прополоскала ли ее перед уходом. И внезапно поняла, что среди вещей в тазике не было светло-зеленой жатой рубашки Хэла.
Странно. Значит, она должна быть среди уже выстиранного. В самом деле: когда я напрягла память, стало ясно, что она там. Я вспомнила, как вытащила ее из корзины с грязным бельем, проверила, нет ли пятен, и отправила прямиком в стиральную машину, потому что пятен не нашла.
Вот когда мне стало нехорошо. Потому что именно в этой рубашке Хэл водил клиента в «Сад императора». Тогда вечером он сказал, что ел мидии с чили. Но на рубашке не было ни единого пятна от чили! Ни единого. Ни капель соевого соуса, ни потеков супа. Я даже вспомнила, как порадовалась этому.
На рубашке вообще не было пятен от ужина. Зная Хэла, я могла сделать только один вывод: не было самого ужина. А раз не было ужина, то не было и деловой встречи с клиентом в «Саду императора». Хэл соврал.
Я стояла возле «Львиной головы», и мое сердце отчаянно колотилось. И тут я услышала автомобильный гудок, и старенький серебристый «ситроен» встал за припаркованными машинами недалеко от меня.
– Парковаться негде, – сообщил Арт и навис над пассажирским сиденьем, чтобы открыть мне дверцу. – Так что запрыгивайте.
– Я лучше подожду. Возвращайтесь, когда найдете место.
– Но я уже здесь, солнышко. Залезайте. Поищем другое заведение. Получше.
– Ничего страшного. Я подожду.
Он отъезжал с откровенно надутым видом, но в тот момент я просто не могла сесть к нему в машину. У меня перед глазами стоял тазик с одеждой, и я знала, что должна позвонить Хэлу – только тогда я смогу сделать что-нибудь, придумать что-нибудь. Но что именно я ему скажу? «Я не нашла пятен, которые непременно должны быть. Поэтому мне кажется, что ты меня обманываешь».
Меня подмывало бросить это Хэлу в лицо, но в то же время пугал возможный ответ. Я набрала его сотовый номер. Телефон был выключен. Снова. Очень плохой знак. Я с ужасом поняла, что кусочки мозаики складываются в недвусмысленную картину.
Раньше Хэл никогда не выключал мобильник – разве что в самом крайнем случае. Он называл сотовый «волшебной палочкой нового поколения» и хвастался, что у него единственного во всей их фирме почти стопроцентная контактность. Он отвечал на звонки повсюду: дома, в ванной, в спортзале, на собраниях. Даже в туалете. («Почему бы и нет? Я ведь не ухом писаю, правда?»)
Подумав, я вспомнила, что в последнее время Хэл часто отключал телефон. Иногда на несколько часов кряду.
– Солнышко! Эй, солнышко! – Маэстро вернулся, снова остановил машину возле меня, перегородил дорогу всем, кто ехал следом.
– Запрыгивайте. Валим отсюда.
Разъяренные водители хором гудели. Все устали, злились, мечтали о возвращении домой, высовывались из окон, чтобы разглядеть помеху, делали неприличные жесты. У всех под мышками расплывались темные пятна, распахнутые воротники засалились за день.
– Дайте мне отдышаться, солнышко, – попросил Арт, когда выскочил из машины и открыл передо мной дверцу. – Нигде нет свободного места. Хоть помри.
На нас орал какой-то таксист. Таращился целый автобус туристов. Малышка в одной из машин размазывала по стеклу растаявший шоколад.
– Я ведь пытался, – сказал Арт. – Разве это не считается?
Когда-то я думала, что считается. Раньше. Я выключила телефон и села в его машину.
14
Арт
Если разочарование – это брат предвкушения, то не легче ли назначить свидание его сестре?
Арт Стори
Вернитесь со мной на три года назад, в тот день, когда я зашел в стоматологию моей жены. Марлен руководила маленькой, но шикарной клиникой в престижном районе и лечила зубы исключительно денежным мешкам. Я шел к жене взвинченный и полный нехороших предчувствий. Лола Стивенс, верная секретарша Марлен, тоже выглядела настороженной.
– Марлен в кабинете, Лола?
– Присядь, Арт. Я ее позову.
Ни разу в жизни мне не предлагали присесть в этой приемной.
– Не беспокойся, постучать не забуду. – Я шагнул к двери кабинета.
– Ее нельзя беспокоить, Арт! – Лола спешно выскочила из-за стола. – У нее удаление. Очень трудный случай.
От напряжения в голосе секретарши мне, как ни странно, здорово полегчало.
– Думаю, моя жена завела любовника, Лола. Точнее, не думаю, а знаю наверняка. (Лола встретилась со мной взглядом; ее глаза ничего не выражали.) Так что этот визит – просто формальность.
И я прошел прямиком в кабинет Марлен. Она сильно удивилась. И он тоже. Однако я застал «удаление» на начальном этапе, поэтому не увидел ничего слишком непристойного. Разве что пару расстегнутых пуговиц и молнию, которая быстренько вернулась в исходное положение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
– Кажется, у моего мужа роман на стороне.
Я произнесла это так тихо, что едва расслышала сама себя. Маэстро психоанализа вдавил педаль тормоза и бросил машину на бровку тротуара.
– Что, простите? – Он смотрел на меня в упор. У него были очень зеленые глаза, и я видела в них свое отражение.
– Ничего, – быстро ответила я. – Я ничего не говорила.
– Но разве вы не…
– Я – не.
– А мне показалось…
– Нет, Гордон, ничего.
– Можно, я все-таки…
– Нельзя.
– Я только хотел…
– Не надо, Гордон.
Он снова завел мотор и вклинился в дорожный поток. Его глаза неотрывно следили за машинами впереди, обе руки лежали на руле. Повернув налево, на северное шоссе, он сказал:
– Ладно. На чем мы остановились?
– Похоже… у моего мужа роман.
Мы ехали сквозь сумерки – сто километров в одном направлении. Арт все время смотрел только вперед. Затем он крутанул свой «ситроен» через разделительную линию и двинул обратно – еще сто километров.
Я не собиралась делиться с Артом своими подозрениями насчет Хэла. Я и сама не знала, что у меня есть какие-то подозрения. А если бы и знала, то нипочем не стала бы рассказывать такому типу, как мнимый Гордон. В нормальных обстоятельствах не стала бы. Теперь я понимаю, что у меня был шок. Клянусь, я сложила вместе все кусочки мозаики только возле паба «Львиная голова». Я пришла туда, чтобы еще раз попытаться пройти второй сеанс психоанализа. (Видимо, в его офисе снова устроили дезинфекцию.)
Я (конечно же!) пришла слишком рано, а он (конечно же!) опоздал. И я, в общем-то, ни о чем не думала, пока стояла и ждала его. Как вдруг почему-то вспомнила о тазике с одеждой, которую замочила на ночь. Я никак не могла сообразить, прополоскала ли ее перед уходом. И внезапно поняла, что среди вещей в тазике не было светло-зеленой жатой рубашки Хэла.
Странно. Значит, она должна быть среди уже выстиранного. В самом деле: когда я напрягла память, стало ясно, что она там. Я вспомнила, как вытащила ее из корзины с грязным бельем, проверила, нет ли пятен, и отправила прямиком в стиральную машину, потому что пятен не нашла.
Вот когда мне стало нехорошо. Потому что именно в этой рубашке Хэл водил клиента в «Сад императора». Тогда вечером он сказал, что ел мидии с чили. Но на рубашке не было ни единого пятна от чили! Ни единого. Ни капель соевого соуса, ни потеков супа. Я даже вспомнила, как порадовалась этому.
На рубашке вообще не было пятен от ужина. Зная Хэла, я могла сделать только один вывод: не было самого ужина. А раз не было ужина, то не было и деловой встречи с клиентом в «Саду императора». Хэл соврал.
Я стояла возле «Львиной головы», и мое сердце отчаянно колотилось. И тут я услышала автомобильный гудок, и старенький серебристый «ситроен» встал за припаркованными машинами недалеко от меня.
– Парковаться негде, – сообщил Арт и навис над пассажирским сиденьем, чтобы открыть мне дверцу. – Так что запрыгивайте.
– Я лучше подожду. Возвращайтесь, когда найдете место.
– Но я уже здесь, солнышко. Залезайте. Поищем другое заведение. Получше.
– Ничего страшного. Я подожду.
Он отъезжал с откровенно надутым видом, но в тот момент я просто не могла сесть к нему в машину. У меня перед глазами стоял тазик с одеждой, и я знала, что должна позвонить Хэлу – только тогда я смогу сделать что-нибудь, придумать что-нибудь. Но что именно я ему скажу? «Я не нашла пятен, которые непременно должны быть. Поэтому мне кажется, что ты меня обманываешь».
Меня подмывало бросить это Хэлу в лицо, но в то же время пугал возможный ответ. Я набрала его сотовый номер. Телефон был выключен. Снова. Очень плохой знак. Я с ужасом поняла, что кусочки мозаики складываются в недвусмысленную картину.
Раньше Хэл никогда не выключал мобильник – разве что в самом крайнем случае. Он называл сотовый «волшебной палочкой нового поколения» и хвастался, что у него единственного во всей их фирме почти стопроцентная контактность. Он отвечал на звонки повсюду: дома, в ванной, в спортзале, на собраниях. Даже в туалете. («Почему бы и нет? Я ведь не ухом писаю, правда?»)
Подумав, я вспомнила, что в последнее время Хэл часто отключал телефон. Иногда на несколько часов кряду.
– Солнышко! Эй, солнышко! – Маэстро вернулся, снова остановил машину возле меня, перегородил дорогу всем, кто ехал следом.
– Запрыгивайте. Валим отсюда.
Разъяренные водители хором гудели. Все устали, злились, мечтали о возвращении домой, высовывались из окон, чтобы разглядеть помеху, делали неприличные жесты. У всех под мышками расплывались темные пятна, распахнутые воротники засалились за день.
– Дайте мне отдышаться, солнышко, – попросил Арт, когда выскочил из машины и открыл передо мной дверцу. – Нигде нет свободного места. Хоть помри.
На нас орал какой-то таксист. Таращился целый автобус туристов. Малышка в одной из машин размазывала по стеклу растаявший шоколад.
– Я ведь пытался, – сказал Арт. – Разве это не считается?
Когда-то я думала, что считается. Раньше. Я выключила телефон и села в его машину.
14
Арт
Если разочарование – это брат предвкушения, то не легче ли назначить свидание его сестре?
Арт Стори
Вернитесь со мной на три года назад, в тот день, когда я зашел в стоматологию моей жены. Марлен руководила маленькой, но шикарной клиникой в престижном районе и лечила зубы исключительно денежным мешкам. Я шел к жене взвинченный и полный нехороших предчувствий. Лола Стивенс, верная секретарша Марлен, тоже выглядела настороженной.
– Марлен в кабинете, Лола?
– Присядь, Арт. Я ее позову.
Ни разу в жизни мне не предлагали присесть в этой приемной.
– Не беспокойся, постучать не забуду. – Я шагнул к двери кабинета.
– Ее нельзя беспокоить, Арт! – Лола спешно выскочила из-за стола. – У нее удаление. Очень трудный случай.
От напряжения в голосе секретарши мне, как ни странно, здорово полегчало.
– Думаю, моя жена завела любовника, Лола. Точнее, не думаю, а знаю наверняка. (Лола встретилась со мной взглядом; ее глаза ничего не выражали.) Так что этот визит – просто формальность.
И я прошел прямиком в кабинет Марлен. Она сильно удивилась. И он тоже. Однако я застал «удаление» на начальном этапе, поэтому не увидел ничего слишком непристойного. Разве что пару расстегнутых пуговиц и молнию, которая быстренько вернулась в исходное положение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64