Отмечают различия. Дивятся сходству. Видишь себя – и все-таки не совсем себя. Вот что это напоминало. Один в один. Вот только не совсем ясно, с какой стороны клетки была я.
Гном легонько постучал по раме. Тук, тук, тук. Но я не могла встать и впустить его. Та часть меня, что приказывает ногам идти, а сердцу биться, отлетела куда-то в Сторонку. Правда, недалеко. Я чувствовала, что она вьется где-то рядом и наблюдает за мной, совсем как гном на крыльце. Смотрит, как я сижу на кухне во вчерашней одежде. Гном стучал снова и снова, но его стук не делался ни громким, ни беспорядочным. Он оставался деликатным и ритмичным. Тук, тук, тук. И еще он все время смотрел мне прямо в глаза.
Я уже несколько часов пыталась встать и собраться на работу. Но не видела смысла туда идти. И смысла сидеть дома тоже не видела. Как вы знаете, я человек конструктивный и не привыкла впадать в ступор. Даже когда Хэл внезапно ушел, я продолжала жить и что-то делать. Ходила на работу, занималась уборкой, навещала маму, поливала цветы, готовила себе основательную еду. Когда под кроватью обнаружились грязные мужнины носки, я их выстирала, высушила, сложила и убрала на его полку, чтобы они были на месте, если Хэл вернется. Я выгладила рубашки, которые он оставил на сушилке. Я даже записала на кассету фильм, который он пометил в программе. На всякий случай – вдруг Хэл его пропустил.
Но теперь я знала, что он совсем, совсем ушел. И что-то во мне разлетелось на части.
Осколки валялись совсем близко, но мне было слишком плохо, чтобы подобрать их и склеить.
Я была голая. Помню, как подняла руки и с меня стянули платье. Еще помню, как детская ручка взяла мою руку и помогла мне залезть в душевую кабинку. Потом по телу потекла теплая вода – и текла, пока та же ручка не просунулась за занавеску и не завернула краны. А потом мне дали полотенце.
Маленькая мускулистая рука отвела меня в спальню и бережно остановила возле кровати.
– Ну как, лучше? – спросил неожиданно низкий голос. – Джули, только не садись!
Гном встал передо мной и потянулся вверх, к моим плечам. Он придерживал меня, как фарфоровую куклу на полке – чтобы не упала и не разбилась.
– Можешь показать, где у тебя белье? – спросил он.
Я указала на верхний ящик. Гном быстро перебрал трусы и лифчики. Он как будто точно знал, что ищет. Его маленькие ручки откладывали бюстгальтеры с кружевными чашечками и косточками, пока не нашли удобный спортивный лифчик. Затем он отбросил узенькие нейлоновые «стринги» и вытащил большие белые хлопковые шортики.
Гном принес мне белье, скромно опустил глаза, встал на колени у моих ног, взял мою руку и надежно пристроил себе на спину.
– Обопрись на меня, Джули.
Я наклонилась и шагнула в трусы – одной ногой, потом второй. И потянула их вверх: лодыжки, колени, бедра, попа. Вот мы и дома.
– Теперь надевай лифчик, а я достану тебе одежду.
Моя помощь ему больше не понадобилась. Он нашел в шкафу мой рабочий костюм и удобные босоножки и быстро меня одел, застегнул и завязал все, что нужно. Я при этом стояла у большого зеркала с расческой и тюбиком помады в руках.
Гном, приподнявшись на цыпочках, выглядывал из-за моего плеча – проверял свою работу. Виднелись только его глаза и нос. Мы смотрели друг на друга, пока я не шагнула назад и не встала с ним рядом. Он показался еще меньше, а я смотрелась необычно высокой.
– Дальше справишься сама? А я пойду поставлю чайник, – сказал гном.
Я подняла расческу и провела ею по волосам. Раз. Другой.
– Мне чаю, пожалуйста. – Это были мои первые слова в адрес гнома. – С молоком, но без сахара.
Судя по его визитке, Томас Корелли был начинающим психотерапевтом – надо полагать, учеником самого великого маэстро:
ТОМАС КОРЕЛЛИ
Помощник психотерапевта
Мал ростом – велик умом
Именно поэтому он оказался у меня на крыльце. Пришел к пациентке на дом. С цветами в одной руке и бутылкой красного вина в другой. Ему не впервой было спасать отчаявшуюся женщину.
– Я не только психотерапевт, но еще и флорист, – сказал он. – Поэтому знаю, как иной раз бывает на свадьбах. На невест вдруг находит – замрут и не двигаются. Вперед идти не могут, назад не хотят. Одна девица вообще заперлась в доме и впала в транс. Сама не выходила и никого не впускала.
Если я правильно поняла, Томас прибыл на место торжества с букетами и бутоньерками и обнаружил родню невесты на лужайке перед домом. Нарядная компания не знала куда деться. Дамы слонялись туда-сюда в атласных платьях и чулках (туфли на шпильках и садовая лужайка – сочетание не из удачных), мальчик-паж нашел в гараже складные стулья и пару бейсболок. К счастью, снаружи стоял холодильник для напитков и в нем завалялась фляга вина. Отец невесты пытался вызвать слесаря по мобильному телефону, мать невесты рыдала на заднем сиденье лимузина, раздевшись до нижней юбки: у нее по крайней мере хватило присутствия духа аккуратно разложить шелковый, расшитый бисером костюм на переднем сиденье.
– У всех уже опустились руки, – рассказывал Томас. – И тут я увидел, как их Лабрадор вбежал в дом через собачий ход. Я даже не успел подумать, что творю, – просто полез вслед за псом. И у меня все получилось! Я поговорил с девушкой, помог ей одеться, и она благополучно вышла замуж.
– И ты даже не был с ней знаком?
– В глаза ее до того не видел! Но у меня есть кое-какой опыт по части утешения красивых женщин в депрессии. Моя мама в свое время попала в финал «Мисс Австралии».
Когда мы с Томасом дотащились до редакции «Дейли пост», было уже около двух. Впервые за день я почувствовала себя неловко.
– Так ты позвонишь моему шефу? – спросил Томас. – Видишь, он прислал меня с цветами. Собирается писать тебе письмо. И вообще очень за тебя переживает.
– А он тебе сказал, что я послала его в задницу?
– Да, он был очень доволен. По его словам, это большой шаг вперед.
– Шаг вперед?
– Он сказал, что гордится тобой.
Гордится? Мной? Я захлопнула дверцу машины, чувствуя, что слеза обожгла мне щеку. Согласна, плакать было совсем уж глупо и незачем. Но мой мир в последнее время стал таким недобрым, что любое проявление заботы выбивало из колеи. Меня потрясло то, что обо мне вообще кто-то думает. Но как он мог решить, что мои дела идут в гору?
С этого момента моя жизнь понеслась бешеным галопом.
18
Арт
Если не подстригать бороду каждый день, она вскоре так разрастется, что начнет прикидываться головой.
Хаким Джами (суфийский поэт, 1414–1492)
Обожаю женскую ванную. Люблю рыться по всех этих причиндалах. Нюхать содержимое всяких бутылочек. Отвинчивать крышечки. Читать ярлычки. Брать с полок разные штучки и ставить обратно. Разглядывать себя в зеркальце с увеличением. Водить пальцами по стеклянным полкам, вдоль ярких флакончиков лака, позолоченных тюбиков помады, парфюмерных склянок с затычками из стразов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Гном легонько постучал по раме. Тук, тук, тук. Но я не могла встать и впустить его. Та часть меня, что приказывает ногам идти, а сердцу биться, отлетела куда-то в Сторонку. Правда, недалеко. Я чувствовала, что она вьется где-то рядом и наблюдает за мной, совсем как гном на крыльце. Смотрит, как я сижу на кухне во вчерашней одежде. Гном стучал снова и снова, но его стук не делался ни громким, ни беспорядочным. Он оставался деликатным и ритмичным. Тук, тук, тук. И еще он все время смотрел мне прямо в глаза.
Я уже несколько часов пыталась встать и собраться на работу. Но не видела смысла туда идти. И смысла сидеть дома тоже не видела. Как вы знаете, я человек конструктивный и не привыкла впадать в ступор. Даже когда Хэл внезапно ушел, я продолжала жить и что-то делать. Ходила на работу, занималась уборкой, навещала маму, поливала цветы, готовила себе основательную еду. Когда под кроватью обнаружились грязные мужнины носки, я их выстирала, высушила, сложила и убрала на его полку, чтобы они были на месте, если Хэл вернется. Я выгладила рубашки, которые он оставил на сушилке. Я даже записала на кассету фильм, который он пометил в программе. На всякий случай – вдруг Хэл его пропустил.
Но теперь я знала, что он совсем, совсем ушел. И что-то во мне разлетелось на части.
Осколки валялись совсем близко, но мне было слишком плохо, чтобы подобрать их и склеить.
Я была голая. Помню, как подняла руки и с меня стянули платье. Еще помню, как детская ручка взяла мою руку и помогла мне залезть в душевую кабинку. Потом по телу потекла теплая вода – и текла, пока та же ручка не просунулась за занавеску и не завернула краны. А потом мне дали полотенце.
Маленькая мускулистая рука отвела меня в спальню и бережно остановила возле кровати.
– Ну как, лучше? – спросил неожиданно низкий голос. – Джули, только не садись!
Гном встал передо мной и потянулся вверх, к моим плечам. Он придерживал меня, как фарфоровую куклу на полке – чтобы не упала и не разбилась.
– Можешь показать, где у тебя белье? – спросил он.
Я указала на верхний ящик. Гном быстро перебрал трусы и лифчики. Он как будто точно знал, что ищет. Его маленькие ручки откладывали бюстгальтеры с кружевными чашечками и косточками, пока не нашли удобный спортивный лифчик. Затем он отбросил узенькие нейлоновые «стринги» и вытащил большие белые хлопковые шортики.
Гном принес мне белье, скромно опустил глаза, встал на колени у моих ног, взял мою руку и надежно пристроил себе на спину.
– Обопрись на меня, Джули.
Я наклонилась и шагнула в трусы – одной ногой, потом второй. И потянула их вверх: лодыжки, колени, бедра, попа. Вот мы и дома.
– Теперь надевай лифчик, а я достану тебе одежду.
Моя помощь ему больше не понадобилась. Он нашел в шкафу мой рабочий костюм и удобные босоножки и быстро меня одел, застегнул и завязал все, что нужно. Я при этом стояла у большого зеркала с расческой и тюбиком помады в руках.
Гном, приподнявшись на цыпочках, выглядывал из-за моего плеча – проверял свою работу. Виднелись только его глаза и нос. Мы смотрели друг на друга, пока я не шагнула назад и не встала с ним рядом. Он показался еще меньше, а я смотрелась необычно высокой.
– Дальше справишься сама? А я пойду поставлю чайник, – сказал гном.
Я подняла расческу и провела ею по волосам. Раз. Другой.
– Мне чаю, пожалуйста. – Это были мои первые слова в адрес гнома. – С молоком, но без сахара.
Судя по его визитке, Томас Корелли был начинающим психотерапевтом – надо полагать, учеником самого великого маэстро:
ТОМАС КОРЕЛЛИ
Помощник психотерапевта
Мал ростом – велик умом
Именно поэтому он оказался у меня на крыльце. Пришел к пациентке на дом. С цветами в одной руке и бутылкой красного вина в другой. Ему не впервой было спасать отчаявшуюся женщину.
– Я не только психотерапевт, но еще и флорист, – сказал он. – Поэтому знаю, как иной раз бывает на свадьбах. На невест вдруг находит – замрут и не двигаются. Вперед идти не могут, назад не хотят. Одна девица вообще заперлась в доме и впала в транс. Сама не выходила и никого не впускала.
Если я правильно поняла, Томас прибыл на место торжества с букетами и бутоньерками и обнаружил родню невесты на лужайке перед домом. Нарядная компания не знала куда деться. Дамы слонялись туда-сюда в атласных платьях и чулках (туфли на шпильках и садовая лужайка – сочетание не из удачных), мальчик-паж нашел в гараже складные стулья и пару бейсболок. К счастью, снаружи стоял холодильник для напитков и в нем завалялась фляга вина. Отец невесты пытался вызвать слесаря по мобильному телефону, мать невесты рыдала на заднем сиденье лимузина, раздевшись до нижней юбки: у нее по крайней мере хватило присутствия духа аккуратно разложить шелковый, расшитый бисером костюм на переднем сиденье.
– У всех уже опустились руки, – рассказывал Томас. – И тут я увидел, как их Лабрадор вбежал в дом через собачий ход. Я даже не успел подумать, что творю, – просто полез вслед за псом. И у меня все получилось! Я поговорил с девушкой, помог ей одеться, и она благополучно вышла замуж.
– И ты даже не был с ней знаком?
– В глаза ее до того не видел! Но у меня есть кое-какой опыт по части утешения красивых женщин в депрессии. Моя мама в свое время попала в финал «Мисс Австралии».
Когда мы с Томасом дотащились до редакции «Дейли пост», было уже около двух. Впервые за день я почувствовала себя неловко.
– Так ты позвонишь моему шефу? – спросил Томас. – Видишь, он прислал меня с цветами. Собирается писать тебе письмо. И вообще очень за тебя переживает.
– А он тебе сказал, что я послала его в задницу?
– Да, он был очень доволен. По его словам, это большой шаг вперед.
– Шаг вперед?
– Он сказал, что гордится тобой.
Гордится? Мной? Я захлопнула дверцу машины, чувствуя, что слеза обожгла мне щеку. Согласна, плакать было совсем уж глупо и незачем. Но мой мир в последнее время стал таким недобрым, что любое проявление заботы выбивало из колеи. Меня потрясло то, что обо мне вообще кто-то думает. Но как он мог решить, что мои дела идут в гору?
С этого момента моя жизнь понеслась бешеным галопом.
18
Арт
Если не подстригать бороду каждый день, она вскоре так разрастется, что начнет прикидываться головой.
Хаким Джами (суфийский поэт, 1414–1492)
Обожаю женскую ванную. Люблю рыться по всех этих причиндалах. Нюхать содержимое всяких бутылочек. Отвинчивать крышечки. Читать ярлычки. Брать с полок разные штучки и ставить обратно. Разглядывать себя в зеркальце с увеличением. Водить пальцами по стеклянным полкам, вдоль ярких флакончиков лака, позолоченных тюбиков помады, парфюмерных склянок с затычками из стразов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64