Но неужто она всерьез надеялась обмануть меня ? Да слепой Фредди и тот бы почуял, что она завела любовника!
– Вы кого-то уложили в постель, так ведь? – спросил я страшным шепотом.
Глаза у нее стали огромные. Ага! Теперь-то она была вся внимание.
– Я все понял, еще когда вы вошли, солнышко. Видно за добрую милю. У вас уже и походка далеко не пай-девочки.
Джули оглядела свое тело, словно оно было не ее собственное, а какой-нибудь вихлястой оторвы на субботней дискотеке.
– Можете не темнить, я и так все знаю. Кровь не водица. Он мне рассказал.
Вот он, миг триумфа!
– Кто? – выдохнула Джули.
– Сами знаете.
– Он же обещал ничего не говорить!
– Ну что я могу сказать? Он врун. И первый это признает. Но у вас ведь тоже рыльце в пушку, правда?
У нее в сумке зазвонил мобильник.
– Мне нечего стыдиться, – буркнула Джули, даже не пытаясь добраться до телефона.
Он еще позвонил, смолк, но тут же затрезвонил снова – громко и настырно.
– Возьмите-ка трубку. А вдруг это он? – поддразнил я.
Изрядно выждав, Джули выудила телефон из сумки, отвернулась и с кем-то тихо заговорила. Когда она повернулась обратно, то чуть не плакала.
– Мне надо идти. Что-то с мамой. Джули схватила сумочку и ринулась в дверь. В коридоре она чуть не сбила кого-то с ног.
– Ой, прости, Томас! – услышал я. Томас? О черт. Томас Корелли.
Не знаю уж, сколько времени он проторчал там, у открытой двери. И сколько успел услышать. Но явно достаточно, чтобы откреститься от меня раз и навсегда. Видимо, я разочаровал его до глубины души. Мое поведение было недостойно высокого звания психотерапевта. Позор!
– Ну зачем, зачем ты это сделал? – вздохнул Томас и прошел к столу.
– Что конкретно?
Томас достал бумажник и вытряхнул оттуда наши новые визитки.
– Эти были лучше всех, – сказал он и отправил их в урну.
– Попробуй влезть в мою шкуру, старик. Не так уж много я прошу.
Томас подкатил к себе вертящийся табурет, подкрутил его под свой рост и запрыгнул на сиденье. Вот чего у него не отнимешь: он всегда готов выслушать. Это очень ценно.
– Так вот, представь: я жду Джули, собираюсь устроить последний сеанс. Готовлю что-нибудь ударное, финальный аккорд – как в той книжке, что ты мне дал. Отличная, кстати, книжка! Джули, понятно, не знала, что это будет последний сеанс. Но я-то знал, что пора прикрывать лавочку. Я хотел все ей рассказать.
Томас скептически хмыкнул и покрутился туда-сюда на своем табурете. Если я что-то понимаю в языке тела, это был плохой знак.
– Да, хотел! Но она не дала мне ни малейшей возможности это сделать. Она впорхнула сюда – причем опоздала – и давай врать, почему не может остаться. Старик, я же чувствую, когда меня отшивают. А меня именно что отшили. Ей-богу. И это после всего, что я для нее сделал. Она же сама признала, что я ей очень помог. И после этого больше не желает меня видеть. Я столько времени убил на ее проблемы! Сделал всю черную работу. А теперь ей подай что-нибудь получше. Теперь она только и думает, с кем бы переспать. И цепляется за первого подвернувшегося сопляка! А я-то надрывался! И ты тоже, не забывай.
– Да ты сам и велел ей с кем-нибудь переспать, забыл? Цель ей поставил! Хочешь сказать, что теперь ревнуешь?
Ревную? Я?
– Да, блин! Ревную! И ты бы тоже ревновал на моем месте.
– Не думаю.
– Ревновал бы! Представь, если б это был твой брат.
Томас и глазом не моргнул – как будто каждый день слушал скорбные саги о предательстве в семье.
– Ты сам и есть твой брат, – сухо напомнил он. – Или ты забыл, что она спала именно с тобой?
– Ну и что? Это неважно, раз она не знает, что спала со мной. Вот что самое паршивое, Томас. Джули думает, что спала с ним. И даже просила его не говорить мне, можешь себе представить? Я ничего не придумал. Она хотела, чтобы родной брат мне соврал. Давай пока оставим в покое мои грехи и подумаем, что все это говорит о ней. По-моему, это гадко, как ни посмотри.
– Так ты спал с клиенткой или нет? Законник несчастный!
– Я не сторож брату своему. Я за него не отвечаю. Ты даже не знаешь, что это за тип. Раздолбай недоделанный. Воспользовался нашими отношениями, чтобы добраться до Джули. И добрался. Поверить не могу, что она так продешевила.
– И все-таки, Арт, как ни крути, а ты получил, что хотел.
Да?
– Ты про секс? – Господи, он безнадежен! – Старик, секс – ничто. И тело ничто без головы. Ну да, конечно, это было здорово – но ведь она могла получить настолько больше!
– Ты чувствуешь себя обманутым?
Обманутым? Господи! Ну не знаю я!
– Раз так, – Томас спрыгнул с табурета, – представь, каково будет ей, когда она узнает, что Гордон и Арт едины в двух лицах.
Он полез под пиджак и отцепил от рубашки серебряную звездочку помощника шерифа.
– Запуталась в двух братьях, – горько сказал Томас. – В точности как Мэрилин. А ты в курсе, чем там дело кончилось.
Он швырнул звездочку мне на стол, сгреб ключи от машины и вышел.
И едва я успел подумать, что хуже уже некуда, как все стало еще хуже. Зазвонил мой мобильник.
– Стори? Это Мишель.
Я был совершенно не готов увидеть то, что увидел в больнице. Первая мысль: кто-то здорово обделался. Вторая: уж не я ли?
На подходах к палате Гордона передо мной вырос охранник. Шея у него была диаметром с хороший бочонок.
– Простите, – вежливо сказал я, не ожидая подвоха. – Я брат Гордона Стори.
– Кто б сомневался. – Однако туша не сдвинулась с места. Бугай лишь изволил отлепить ладонь от паха и махнуть на небольшую толпу в вестибюле: – Вот и присоединяйся к остальной родне, коли ты брат.
«Родня» оказалась разномастной и явно заграничной: на головах платки, в руках свечи. В основном испанцы и итальянцы, но мелькали французы. Затесался даже русский. Еще имелась парочка из Японии, мальчик на костылях – среднеевропейского вида – и старушка в инвалидном кресле. «Родня» явно устроилась тут надолго. Кое у кого были с собой термосы.
Все пожирали глазами дверь. И меня. Из палаты Гордона доносились возбужденные голоса.
– Слышите тот голос? – спросил я охранника. – Самый громкий? Это моя невестка. Загляните туда и вызовите ее. Это что, так сложно?
– Извини, мистер, не могу. А теперь отвали!
– Мне надо в эту палату.
– Слушай, ты, мудила… – предупредил охранник.
– Я иду туда, парень. Брысь с дороги, – сказал я. Итальянцы одобрительно загалдели.
Громила обрушился на меня, заломил руку за спину, припечатал лицом к двери и раздвинул ноги. А уж несло от него! Запах самца с бычьей шеей: приторный лосьон после бритья, пот, усиленный синтетикой, табачище (черт, правда пора бросать).
Если бы Тони не стоял у выхода из палаты и не услышал нашу возню (и итальянское улюлюканье), все могло кончиться плохо. Или даже еще хуже. Хотя, по мне, все и так получилось паршиво.
– Скверные дела творятся, Артур, – вздохнул Тони и тихонько прикрыл за нами дверь палаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64