– Президент Джек работает сверхурочно. Ты об этом знал? Чтобы похоронить Кастро. Секретнейшая из операций. Спросишь, откуда я знаю? Я произвожу судебное расследование для Кармине Латты. А Кармине осведомлен об этом. Управление сотрудничало с преступниками, чтобы прикончить Фиделя.
Сверкающая давка вокруг. По бокам за окнами лица.
– Видишь ли, без ведома Кеннеди этого сделать не могут. Он обстряпывает грязные делишки. С кем же ему советоваться? ЦРУ – президентская уборная.
Мимо пронесли детей, они щурились от яркого света.
– Кармине говорил с людьми из Чикаго, из Флориды. Интереснейшие сведения, Леон, пища для размышлений. Подумай. На одном уровне правительство ищет примирения с Кубой. На другом – подсылает убийц.
На следующий день, девятого сентября, Ли купил «Таймс-Пикайюн» и прочитал, что Кастро обвиняет Штаты в совершении организованных убийств.
«Пусть руководство Штатов знает, – говорил тот, – что если они содействуют террористическим планам уничтожения кубинских лидеров, то сами рискуют жизнью».
Ли несколько раз перечитал статью. Такое чувство, будто они сами выпускают газеты – эти всезнающие Ферри, Банистер и прочие. Конечно, то, что Ферри накануне упомянул некие факты, а назавтра их напечатали в газете, – простое совпадение. Но так получается еще более странно, чем если бы он всем руководил.
Совпадения. В лагере он узнал от Раймо, что партизанское имя Кастро было «Алекс», от среднего имени «Алехандро». Ли когда-то называл себя Аликом.
Совпадения. Банистер искал его, не зная, в каком городе, штате или стране Ли находится, а он сам пришел к дому 544 и попросился на секретную работу.
Совпадения. Он заказал револьвер и винтовку с перерывом в шесть недель. Их прислали в один день.
Совпадения. Ли всегда читал две или три книги сразу, подобно Кеннеди. Служил на Тихом океане, подобно Кеннеди. Писал плохим почерком и с ошибками, подобно Кеннеди. Их жены забеременели одновременно. Братьев звали Робертами.
Он вернулся домой, и на следующую ночь у него снова пошла кровь из носа. Наволочка запачкалась. Марина сказала, что его трясло во сне.
Они все о нем знают – даже то, где достать патроны для его винтовки. К тому же феды читают его почту. Еще и Марина беременна почти восемь месяцев, жалуется на то, как они живут, издевается над его убеждениями борца за прогресс. Он пропустил две встречи с Бейтманом. Ему безразличны деньги. Пусть забирают их себе. Он не их собственность, они не имеют над ним власти. Ли похудел – это стало заметно по одежде и отражению в зеркале. Становился с винтовкой на крыльце и целился в прохожего, старательно подняв оружие к подбородку и произнося про себя «поправка на ветер». Снова решил учить испанский.
Мексиканское консульство выдало ему туристическое удостоверение. Все свои документы и вырезки он содержал в порядке. Все для маленькой Кубы, пусть кубинцы видят, кто он такой.
Теперь можно получить визу и попросить поставить штамп с открытой датой. Можно съездить в Даллас и застрелить этого фашиста Уокера. Затем вернуться в Мехико и узнать, что виза готова – серьезный документ, гарантия путешествия в Гавану. Его будут приветствовать как героя.
Когда-то он учил испанский. Так что трудно не будет.
Ферри называл его винтовку «нам-ли-хер».
Ли привязал детский манеж и коляску к крыше микроавтобуса Рут Пэйн, зеленого «шевроле» 1955 года, с ржавыми пятнами и приспущенными шинами. Втиснул в салон чемоданы и коробки, все их имущество. Теперь все у Рут Пэйн. Он украдкой засунул винтовку, разобранную и завернутую в старое одеяло. Сверток он крепко обмотал бечевкой и связал морским узлом.
Сказал Рут Пэйн, что, может, поедет в Хьюстон или Филадельфию искать работу.
Глаза Марины были влажны от любви и тревоги. Он провел пальцем по ее длинной белой шее. Сдержался, чтобы не заплакать. Он подумал, что его лицо, омытое горем, сморщится, как у ребенка.
Этой ночью он носился под проливным дождем, выкидывая остатки барахла, пакет за пакетом. Запихивал старые газеты в соседский мусорный бак, откуда вываливались и разбивались бутылки. Интересно, кто-нибудь видит? Заметила ли какая-нибудь бдительная пожилая дама его полночные забеги? Неуклюжей рысцой он вернулся в дом, через мгновение выскочил снова и быстрым шагом направился по переулку, прижимая к груди мусор. Мальчик, который ни с кем не разговаривал на улице.
Следующим вечером он стоял на крыльце и ждал, когда к остановке напротив подъедет автобус. Автобус показался, и Ли поспешил через дорогу с двумя парусиновыми мешками и двухнедельной задолженностью по квартплате.
На междугородной станции «Трейлуэйз» он направился к кассе купить билет в Хьюстон – первый пункт на пути в Мехико. У кассы стоял Дэвид Ферри. Он был в мятой клетчатой спортивной куртке, из кармана торчала газета. Будто завсегдатай ипподрома, которому жить осталось два дня.
– Куда? В Мехико? За визой в маленькую Кубу?
– Да, – ответил Ли.
– И ничего не сказал кэпу Дэйву? Это нехорошо, Леон.
– Вы не говорили, чего от меня хотят. И я действую, как могу.
– Они знают, что ты уезжаешь. Следят очень внимательно. Я лично приставлен к этому делу. Леон, какая сейчас Куба? Мы еще не закончили работу.
– В общем-то, я планирую вернуться.
– Естественно, ты вернешься. Знаешь, почему? Американцам так просто визу не дают. К тому же ты хочешь вернуться. Хочешь закончить свое дело.
– Чего от меня хотят?
– Теперь мы с тобой знаем, чего.
– Вы знаете. А я – нет.
– Ты знал почти с самого начала. Наверное, даже раньше, чем я. Пришел на болота стрелять из своего «нам-ли-хера». Ты в курсе, на чьей мы стороне. Знаешь, что мы не выберем мишень на твой вкус. Но ты захотел прийти. Наверное, поймал идею из воздуха. Я искренне верю, что в этом ты лучше меня.
Через зал прошел негр в высоких сапогах. Йо-йо, которые он продавал, сверкали в темноте.
Ферри уговорил Ли перекусить вместе с ним. Если он так хочет, Раймо отвезет его завтра в Хьюстон. Сэкономишь на автобусе. Прокатишься с комфортом на семейном автомобиле.
Они ели омлет дома у Ферри. Под кухонным столом хранилась взрывчатка. Ферри сидел в своей куртке и говорил, размахивая вилкой:
– Я просмотрел материалы по «Справедливости для Кубы», которые ты хранишь в доме 544. И заметил то, чего не замечал ты. Весы никогда не замечают того, что к ним относится. Официальный символ комитета «Справедливость для Кубы» – вытянутая вверх рука, которая держит весы. Две чаши, подвешенные на жестком стержне. Куда бы ты ни шел, они рядом. На чью сторону склонится Леон?
– Я не знаю, чего от меня хотят.
– Знаешь, конечно.
– Тогда скажите, где это будет.
– В Майами.
– Мне это ни о чем не говорит.
– Ты знаешь уже давно.
– Что будет в Майами?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122