Мне даже из постели вылезать не хочется. А менять привычки – это мне про спортзал и тренажеры напоминает.
– Стефани, вам приходилось переживать вещи и пострашнее окончания романа, – напомнила она.
И да, и нет. Я так и не успела толком осознать все, что произошло. Я стала ходить на свидания через месяц после аборта. И теперь, после расставания с Оливером, мне предстояло заново обдумать, как жить дальше. Я должна была обрести целостность, понять, наконец, кто же я такая, черт побери, и чем мне заполнить свою жизнь. И все это в одиночку, а одиночество пугало меня больше, чем слова «злокачественная опухоль».
Так с чего же начать избавляться от страха? Если коротко, то с психотерапии. С ума сойти, как здорово. Я удвоила количество бесед с психотерапевтом. Двойной повод сойти с ума от радости!
– Вам нужно научиться любить себя, – заявила она безапелляционно, словно объявляла о том, что вероятность дождя – девяносто пять процентов. Ну, ладно. «Полюбить себя». Просто, как мычание! Это ведь все могут, правда?
– Для любви к себе я слишком скверно себя чувствую, – прохныкала я.
– В каком смысле?
– Мое тело ничего не ощущает, я двигаюсь, словно автомат. Будто сплю наяву. Как меня от всего этого тошнит.
– А знаете, вы правы.
– Что?
– Вы правы. – Черт, о чем это она? – Вы только что сказали: «Меня от этого тошнит», и это истинная правда – именно от этого вас и тошнит. – Наверное, если бы мы были сейчас рядом, она указала бы на мое тело, на толстые артерии, проходящие сквозь мое сердце. – Ваше тело предупреждает вас, Стефани. Во время наших прошлых бесед вы жаловались на здоровье, на простуды и грипп, на все, что угодно. По моему мнению, ваше тело буквально рассыпается на части, чтобы не дать вам броситься на новые свидания. – Да ладно. Я не из-за загрязненной ауры болею или там сдвинутых чакр. – Человеческий разум весьма могуществен, а лично ваш еще и очень упрям. Силы вашего организма на исходе, значит, близится пробуждение. Вам нужно попробовать себя в другой роли.
– В какой именно? Как? Что мне нравится, так это окружать кого-нибудь заботой, готовить для него, доставлять ему радость.
Едва договорив эту фразу, я уже знала, что услышу в ответ:
– А почему бы вам для разнообразия не сделать все то же самое, но для себя самой? – Ну да, теперь я могу готовить только для себя, но перспектива «готовить на одного» заставляла меня хвататься за нож, и вовсе не для разделки цыпленка.
Передо мной стояла сложная задача. Стать утешительницей самой себе, взглянуть на себя глазами окружающих и понять, что их во мне привлекает. Осознать, что кроме любви может, черт побери, меня осчастливить. Невыполнимо!
С какой это стати поиски счастья стали работой? И как я пойму, что сделает меня счастливой, если я в двадцать восемь лет и себя-то саму не понимаю? Просто позорище. На занятиях по психологии в колледже, изучая теории становления взрослых, я узнала, что период с двадцати до тридцати лет предназначен для экспериментирования, знакомства с различными профессиями и самопознания. Мой профессор предостерегал нас от поспешного поступления в магистратуру:
– Вы еще не сформировались. Ваш опыт недостаточен для того, чтобы решить, чего вы хотите, вы еще слишком мало пробовали. – Ну да, а ко мне это, конечно, не относится. Я поспешила выйти замуж в двадцать четыре года. – Если вы поспешно займетесь чем-то, в чем не уверены, дело может закончиться кризисом среднего возраста, – вещал профессор.
А можно потерпеть крушение еще раньше и понять, что ранней пташке достается «кризис до тридцати».
– Для начала, – продолжала Психотерапевт-по-телефону, – научитесь заботиться о себе. Успокаивайте и воспитывайте ту маленькую девочку, которая живет в вас. Поймите: ваша самая надежная опора – это вы сама. Вспомните, что приносило вам утешение в ранней юности.
Тарелки, полные хлопьев, политых душистым оранжевым медом, которые ждали меня после школы. Возможность поводить пальцем по краю тарелки с картофельным пюре. Я знала, что мне следовало подумать «чай» или «ванна», но я не вспомнила. Она что, хочет, чтобы я отвечала вслух?
– Поджаренный сыр? – произнесла я, поколебавшись.
– Хорошо. Что еще?
Мне вспомнился театр марионеток, где я, держа маму за руку, поглядывала на нее в смешных местах, чтобы понять, нравится ли ей, а еще сандвичи с грудинкой и кетчупом, которые заказывал в кафе папа. Раздвижные двери амбаров, корзинки с коричневатыми яйцами, запотевшие окна, подвернутые носки, цветная бумага, свитера с высоким воротом. Пикники, на которых отцы жарили мясо, сдобное тесто, слизанное со сбивалки; рождественские украшения; арахисовое масло на кусочках яблока; звуки и проблески света под перевернутым каноэ; дорожка к океану возле маминого дома, усыпанная хвоинками; скрип снега под красными зимними ботинками; истории, рассказанные перед сном.
– Мои родители, – сказала я.
Черт. Я чувствовала себя так, будто она выудила у меня сокровенную тайну и получила дополнительные бонусные очки в большой психологической игре. Любая терапия в конце концов сводится к разговору о родителях.
– Ну хорошо. До нашей следующей беседы ознакомьтесь, пожалуйста, с книгой Марты Бек «В поисках вашей собственной Полярной звезды». Вы записали название? Запишите. В этой книге множество полезных упражнений, вот и займитесь ими до следующего раза. Вспоминайте, что вас утешало в прошлом, и постарайтесь воссоздать чувство былого комфорта, а объявления на сайте знакомств пока оставьте в покое, ладно?
Ну вот. Об этом-то она зачем?
– Да, – ответила я вслух, но если честно, перед нашим разговором мне пришел интригующий е-мейл из онлайновой службы знакомств от мужчины тридцати семи лет с ником «Приоритет диафрагмы».
Я не могла на него не ответить, потому что в качестве первого свидания он предложил совместный выход на фотоэтюды. Я подумала, что это хороший знак, и чуть не ответила: «Почему бы и нет?» Но потом я передумала и написала: «Сейчас я занята, давайте перенесем на будущее».
– Стефани, ваше «да» звучит не очень убедительно, – заявила Психотерапевт-по-телефону.
– Да нет, я знаю, что сейчас мне не стоит ни с кем встречаться. Я устала от этой рутины, меня мутит от необходимости убеждать себя в своей значимости в промежутках между свиданиями.
– Надо прислушиваться к голосу своего тела. И мне бы хотелось, чтобы вы припомнили ситуации, когда вам внезапно становилось плохо.
Задача несложная. Одного упоминания имени Ром хватало, чтобы на меня накатила дурнота.
– В то утро, когда мне пришлось участвовать в соревнованиях вместе с Оливером, у меня начался понос.
– Хорошо. А теперь представьте себе две противоположные ситуации. Сначала вспомните, в каких случаях вы оказывались в наилучшей форме и были полны жизни, энергии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– Стефани, вам приходилось переживать вещи и пострашнее окончания романа, – напомнила она.
И да, и нет. Я так и не успела толком осознать все, что произошло. Я стала ходить на свидания через месяц после аборта. И теперь, после расставания с Оливером, мне предстояло заново обдумать, как жить дальше. Я должна была обрести целостность, понять, наконец, кто же я такая, черт побери, и чем мне заполнить свою жизнь. И все это в одиночку, а одиночество пугало меня больше, чем слова «злокачественная опухоль».
Так с чего же начать избавляться от страха? Если коротко, то с психотерапии. С ума сойти, как здорово. Я удвоила количество бесед с психотерапевтом. Двойной повод сойти с ума от радости!
– Вам нужно научиться любить себя, – заявила она безапелляционно, словно объявляла о том, что вероятность дождя – девяносто пять процентов. Ну, ладно. «Полюбить себя». Просто, как мычание! Это ведь все могут, правда?
– Для любви к себе я слишком скверно себя чувствую, – прохныкала я.
– В каком смысле?
– Мое тело ничего не ощущает, я двигаюсь, словно автомат. Будто сплю наяву. Как меня от всего этого тошнит.
– А знаете, вы правы.
– Что?
– Вы правы. – Черт, о чем это она? – Вы только что сказали: «Меня от этого тошнит», и это истинная правда – именно от этого вас и тошнит. – Наверное, если бы мы были сейчас рядом, она указала бы на мое тело, на толстые артерии, проходящие сквозь мое сердце. – Ваше тело предупреждает вас, Стефани. Во время наших прошлых бесед вы жаловались на здоровье, на простуды и грипп, на все, что угодно. По моему мнению, ваше тело буквально рассыпается на части, чтобы не дать вам броситься на новые свидания. – Да ладно. Я не из-за загрязненной ауры болею или там сдвинутых чакр. – Человеческий разум весьма могуществен, а лично ваш еще и очень упрям. Силы вашего организма на исходе, значит, близится пробуждение. Вам нужно попробовать себя в другой роли.
– В какой именно? Как? Что мне нравится, так это окружать кого-нибудь заботой, готовить для него, доставлять ему радость.
Едва договорив эту фразу, я уже знала, что услышу в ответ:
– А почему бы вам для разнообразия не сделать все то же самое, но для себя самой? – Ну да, теперь я могу готовить только для себя, но перспектива «готовить на одного» заставляла меня хвататься за нож, и вовсе не для разделки цыпленка.
Передо мной стояла сложная задача. Стать утешительницей самой себе, взглянуть на себя глазами окружающих и понять, что их во мне привлекает. Осознать, что кроме любви может, черт побери, меня осчастливить. Невыполнимо!
С какой это стати поиски счастья стали работой? И как я пойму, что сделает меня счастливой, если я в двадцать восемь лет и себя-то саму не понимаю? Просто позорище. На занятиях по психологии в колледже, изучая теории становления взрослых, я узнала, что период с двадцати до тридцати лет предназначен для экспериментирования, знакомства с различными профессиями и самопознания. Мой профессор предостерегал нас от поспешного поступления в магистратуру:
– Вы еще не сформировались. Ваш опыт недостаточен для того, чтобы решить, чего вы хотите, вы еще слишком мало пробовали. – Ну да, а ко мне это, конечно, не относится. Я поспешила выйти замуж в двадцать четыре года. – Если вы поспешно займетесь чем-то, в чем не уверены, дело может закончиться кризисом среднего возраста, – вещал профессор.
А можно потерпеть крушение еще раньше и понять, что ранней пташке достается «кризис до тридцати».
– Для начала, – продолжала Психотерапевт-по-телефону, – научитесь заботиться о себе. Успокаивайте и воспитывайте ту маленькую девочку, которая живет в вас. Поймите: ваша самая надежная опора – это вы сама. Вспомните, что приносило вам утешение в ранней юности.
Тарелки, полные хлопьев, политых душистым оранжевым медом, которые ждали меня после школы. Возможность поводить пальцем по краю тарелки с картофельным пюре. Я знала, что мне следовало подумать «чай» или «ванна», но я не вспомнила. Она что, хочет, чтобы я отвечала вслух?
– Поджаренный сыр? – произнесла я, поколебавшись.
– Хорошо. Что еще?
Мне вспомнился театр марионеток, где я, держа маму за руку, поглядывала на нее в смешных местах, чтобы понять, нравится ли ей, а еще сандвичи с грудинкой и кетчупом, которые заказывал в кафе папа. Раздвижные двери амбаров, корзинки с коричневатыми яйцами, запотевшие окна, подвернутые носки, цветная бумага, свитера с высоким воротом. Пикники, на которых отцы жарили мясо, сдобное тесто, слизанное со сбивалки; рождественские украшения; арахисовое масло на кусочках яблока; звуки и проблески света под перевернутым каноэ; дорожка к океану возле маминого дома, усыпанная хвоинками; скрип снега под красными зимними ботинками; истории, рассказанные перед сном.
– Мои родители, – сказала я.
Черт. Я чувствовала себя так, будто она выудила у меня сокровенную тайну и получила дополнительные бонусные очки в большой психологической игре. Любая терапия в конце концов сводится к разговору о родителях.
– Ну хорошо. До нашей следующей беседы ознакомьтесь, пожалуйста, с книгой Марты Бек «В поисках вашей собственной Полярной звезды». Вы записали название? Запишите. В этой книге множество полезных упражнений, вот и займитесь ими до следующего раза. Вспоминайте, что вас утешало в прошлом, и постарайтесь воссоздать чувство былого комфорта, а объявления на сайте знакомств пока оставьте в покое, ладно?
Ну вот. Об этом-то она зачем?
– Да, – ответила я вслух, но если честно, перед нашим разговором мне пришел интригующий е-мейл из онлайновой службы знакомств от мужчины тридцати семи лет с ником «Приоритет диафрагмы».
Я не могла на него не ответить, потому что в качестве первого свидания он предложил совместный выход на фотоэтюды. Я подумала, что это хороший знак, и чуть не ответила: «Почему бы и нет?» Но потом я передумала и написала: «Сейчас я занята, давайте перенесем на будущее».
– Стефани, ваше «да» звучит не очень убедительно, – заявила Психотерапевт-по-телефону.
– Да нет, я знаю, что сейчас мне не стоит ни с кем встречаться. Я устала от этой рутины, меня мутит от необходимости убеждать себя в своей значимости в промежутках между свиданиями.
– Надо прислушиваться к голосу своего тела. И мне бы хотелось, чтобы вы припомнили ситуации, когда вам внезапно становилось плохо.
Задача несложная. Одного упоминания имени Ром хватало, чтобы на меня накатила дурнота.
– В то утро, когда мне пришлось участвовать в соревнованиях вместе с Оливером, у меня начался понос.
– Хорошо. А теперь представьте себе две противоположные ситуации. Сначала вспомните, в каких случаях вы оказывались в наилучшей форме и были полны жизни, энергии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81