Следы вели прямо через огромное болото, но беда заключалась в том,
что волчьи лапы увязали в нем всего на восемь-десять сантиметров, тогда
как я проваливался на добрых тридцать сантиметров до мерзлого грунта. С
трудом добрался я до галечной гряды, идти стало гораздо легче, но зато там
я сразу потерял следы волка.
Попытки обнаружить их вновь ни к чему не привели. Пристально
оглядывая холодное царство тундры, безбрежное как море, я почувствовал
себя безмерно одиноким. Ни рокота самолета, который нарушил бы немую
тишину пустого неба, ни дальнего грохота проходящего поезда, от которого
дрожала бы земля под моими ногами... Мертвое молчание! Только
посвистывание невидимой ржанки свидетельствовало о том, что жизнь все-таки
существует на этой голой, похожей на поверхность луны, земле.
Я отыскал нишу среди скал, покрытых лишайниками, втиснулся в нее и с
аппетитом позавтракал. Затем, взяв бинокль, начал рассматривать пустынный
ландшафт в надежде обнаружить хоть что-нибудь живое.
Прямо перед собой я увидел скованную льдом бухточку большого озера,
на противоположном берегу - какое-то яркое пятно, выделяющееся среди
однообразной окраски тундры. Это был желтый песчаный вал высотой около
двадцати метров, который, извиваясь как гигантская змея, терялся вдали.
Такие узкие, вытянутые холмы, эскеры или озы, есть не что иное, как
древние ложа исчезнувших рек, которые некогда (примерно десять тысяч лет
назад) пробивали свой путь среди ледников, покрывавших всю область
Киватин. Когда толщи льда растаяли, наносы отложились на поверхность
земли, и теперь они являются почти единственными заметными чертами рельефа
тундры среди онообразной унылой равнины.
Напрягая зрение, я внимательно осматривал оз, пробегал по нему
биноклем, пока не заметил наконец какое-то движение. Расстояние было
значительным, но мне показалось, будто кто-то, подняв руку над головой,
машет из-за кромки вала. В сильном волнении я вскочил на ноги и пустился
бежать к берегу залива. Теперь до песчаной насыпи оставалось не более
трехсот метров; отдышавшись, я вновь прильнул к биноклю.
Замеченный мной предмет оставался на месте, но теперь он выглядел как
боа из белых перьев, которым неистово размахивает кто-то, скрытый от меня
гребнем. Это было совершенно необъяснимо, и ничто из постигнутого мной при
изучении естественных наук сюда не подходило. Пока я изумленно таращил
глаза, к первому боа присоединилось второе, тоже яростно махавшее, и вот
оба медленно двинулись вдоль оза.
Мне сделалось не по себе - ведь это явление не поддавалось научному
объяснению. В сущности я даже утратил интерес к непонятному зрелищу,
считая, что оно скорее всего относится к компетенции психиатра, как вдруг
совершенно неожиданно оба боа повернули ко мне. Они делались все выше и
выше, пока не оказались хвостами двух волков, поднимавшихся на песчаный
вал.
Оз значительно возвышался над берегом залива, где я находился, и я
чувствовал себя выставленным напоказ, словно полуобнаженная красавица с
рекламы нижнего белья. Стремясь сделаться как можно меньше ростом, я
присел на корточки и уполз в скалы, где старался держаться поскромнее. Но
беспокоиться было не к чему - волки не обращали на меня ни малейшего
внимания. Они были слишком увлечены собственными делами, которые, как я с
удивлением понял, в данную минуту сводились к игре в салки.
В это трудно поверить, но это так! Они возились как щенята. Тот из
них, что поменьше ростом (вскоре появились конкретные доказательства, что
это самка), был зачинщиком. Положив голову на вытянутые передние лапы и
самым неблаговоспитанным образом подняв зад, волчица внезапно прыгнула на
самца, который был много крупнее; я узнал в нем моего позавчерашнего
знакомца. Пытаясь увернуться, тот споткнулся и упал. Волчица мгновенно
оказалась наверху, больно теребя зубами его загривок, затем вскочила и
бешено помчалась, описывая круги. Волк поднялся на ноги и кинулся в
погоню, но только ценой больших усилий сумел ее настичь и куснуть в спину.
После этого роли вновь переменились, и самка мчалась за самцом,
возглавлявшим дикую гонку то вверх, то вниз, за насыпь и обратно; в конце
концов оба волка потеряли равновесие и, сцепившись, покатились по крутому
склону. Внизу они разделились, вытряхнули песок из шерсти и, тяжело дыша,
встали мордой к морде. Самка поднялась на дыбы, буквально обняла самца
передними лапами и начала прилизывать, как бы целуя, его своим длинным
языком.
Самец с трудом переносил назойливые нежности и все время старался
отвернуть голову, но тщетно. Я невольно проникся к нему состраданием; по
правде говоря, столь бурное проявление страсти вызывало отвращение.
Однако, собрав все свое мужество, волк терпел, пока ей не надоело.
Отвернувшись, волчица вскарабкалась примерно на половину песчаного
склона... и пропала.
Казалось, даже след ее исчез с лица земли. Я терялся в догадках, пока
не навел бинокль на густую тень в складках оза, где видел ее в последний
момент. Темное пятно оказалось входом в пещеру, или логовище; конечно же,
волчица забралась туда.
Я был счастлив - ведь удалось не только установить местонахождение
пары волков, но и, по милости судьбы, отыскать их логово! Позабыв о всякой
осторожности, я бросился к ближнему бугорку, чтобы оттуда получше
разглядеть вход. После ухода подруги волк слонялся у подошвы оза и тотчас
меня заметил. В три-четыре прыжка он взлетел наверх, остановился и с
грозной настороженностью уставился на меня. Стоило мне только глянуть на
него, и вся радость встречи мгновенно улетучилась. Нет, он больше не
походил на игривого щенка, а превратился в великолепнейший механизм
разрушения! Эта метаморфоза была столь устрашающей, что у меня застучали
зубы о флягу, когда я собрался хлебнуть для успокоения нервов.
На сегодня хватит, решил я, не следует надоедать волчьему семейству,
иначе, чего доброго, спугнешь их с насиженного места. Я счел за благо
удалиться. Возвращение было нелегким - что может быть тягостнее, чем
тащиться обратно по осыпающемуся под ногами щебню, да еще с поднятой
выкладкой различных металлических изделий, принятых на вооружение в
научных экспедициях!
Достигнув гряды, с которой впервые увидел волков, я бросил прощальный
взгляд в бинокль. Самки по-прежнему не было видно, самец же спокойно лежал
на песчаном гребне, вся его настороженность исчезла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39