Но как ни странно, мне всегда хочется назвать вас другим именем.
– Вы имеете в виду «миссис Мортон»? – недоуменно нахмурилась Диана.
– О нет! Таким образом я только сдерживаю себя, чтобы ненароком не назвать вас иначе. Вы же знаете, что в Греции сейчас только старшее поколение придерживается традиции обращаться ко всем по фамилии.
– Тогда… какое-то другое имя?
– Можно сказать и так. Но поскольку я не имею права им воспользоваться, вопрос остается чисто теоретическим.
– Держу пари, это какая-нибудь свирепая скандинавская богиня! – воскликнула она, наполовину раздосадованная, наполовину польщенная.
Пол сбавил скорость, повернулся к Диане и внимательно на нее посмотрел.
– Знаете, вы определенно стали относиться ко мне лучше, – заметил он. – Я начинаю верить, что вы простили меня за… за мою грубость… за то, что схватил вас тогда за руки…
Диана вспыхнула.
– Совсем не за это! – воскликнула она. – Что действительно привело меня в ярость, так это ваше эгоистичное и невнимательное отношение к другим.
– Что вы имеете в виду? – спросил Пол, свернув с дороги, чтобы пропустить отару овец, пересекающих шоссе.
– Разве это не очевидно? То, что случилось на корабле? Когда вы услышали, что люкс семьи Диметриосов занят пассажиркой, отчасти по недоразумению, отчасти вследствие ошибки, почему вы сами не воспользовались другой каютой, ведь плыть оставалось всего ничего? Вы согласны, что выставить за дверь женщину, словно какой-то неодушевленный предмет, было отнюдь не рыцарским поступком?
– Так вот что вы думали обо мне в последнее время? – Его тон стал просто ледяным. – Тогда позвольте мне заметить, миссис Мортон, что этот обмен каютами был проделан молниеносно и без моего ведома, прежде чем я появился на борту. Дела завертелись в ту самую минуту, когда капитан получил мою телеграмму. Видимо, в то время вы были на экскурсии.
Диана недоверчиво взглянула на спутника. Пол смотрел прямо перед собой, его лицо казалось застывшим и злым.
– Почему же вы ничего не объяснили?
– А вы дали мне шанс? Ведь я подошел к вам тем вечером, когда вы в одиночестве пили кофе, и попросил позволения извиниться. Стюарт и капитан мне все рассказали, добавив, что вы совсем недавно овдовели. Но вы не стали слушать. Дали мне от ворот поворот. Так, кажется, говорят в Англии?
Диана была слишком ошеломлена, чтобы ответить, и Пол резко продолжил:
– Я был полон сочувствия, стремился подружиться с вами. Но ваша потрясающе высокомерная позиция изменила мое отношение к вам. – Он немного поколебался, потом быстро добавил: – Хотите знать, что я о вас тогда думал? Вдова, но не любившая и не скорбящая. Холодная… бесчувственная… несчастная – вот как я вас охарактеризовал.
Пол задел ее за живое, сыпанул соль на еще не зажившую рану. Взглянув на побелевшее лицо Дианы, он вдруг воскликнул с раскаянием:
– Я не должен был никогда говорить этого! Я сожалею, ужасно сожалею!
Она моментально пришла в себя и холодно бросила:
– Мы все имеем право судить о других людях, но не стоит выражать свои мысли так грубо и необдуманно.
Некоторое время оба молчали.
– Хорошо, что вы так просто к этому отнеслись, – наконец нарушил молчание Пол. – Я бы не удивился, если бы вы потребовали повернуть машину и отвезти вас обратно в Варошу.
– Собственно говоря, у меня возникло такое искушение, – коротко заметила Диана. – Но оставим это, я имею в виду то, что вы сказали о моем вдовстве. По-видимому, у вас такой же вспыльчивый характер, как и у меня, поэтому мы оба ведем себя очень плохо. Давайте договоримся: вы никогда больше не упомяните о моем браке, во всяком случае в таком ужасном тоне.
– Обещаю не касаться этой темы, – заверил ее Пол.
– Но меня кое-что озадачило, – после небольшого раздумья произнесла Диана. – С тех пор как мы поссорились на корабле, у вас было достаточно времени и удобных случаев, чтобы объясниться по этому поводу. Почему вы не дали мне возможности выслушать вас?
– Моя дорогая девочка, даже если бы я понял, почему вы решили, будто я невыносимо жестокий человек, я бы не отважился напороться на новое оскорбление. Кроме того, мужское тщеславие давало надежду, что, узнав меня получше, вы быстро освободитесь от предвзятого мнения обо мне как о человеке, начисто лишенном рыцарских чувств по отношению к женщине. – Пол пожал широкими плечами. – Глупое предположение с моей стороны. Вероятно, мне следует обуздать не только мой горячий темперамент, но и чувство собственного достоинства.
Вскоре они уже въезжали в Ларнаку, оба злые и немного растерянные.
– Предлагаю перемирие, – с усилием выдавила Диана. – Не стоит шокировать ваших родственников свирепыми взглядами, бросаемыми друг на друга.
– Согласен. Чем скорее мы вернемся к взаимоотношениям «ученик-учитель» и будем строго их придерживаться, тем лучше. Между прочим, нам сначала лучше прогуляться по городу. Это нас немного охладит, снимет нашу раздражительность, я хочу сказать.
Диана и раньше посещала Ларнаку, но с таким гидом, как Пол, она нашла старый город интересным вдвойне даже несмотря на то, что поначалу Пол был неестественно холоден. Сначала они посетили старинную церковь, где, как считали историки, покоился Лазарь. Его преждевременная смерть на Священной земле, воскрешение из мертвых и бегство на Кипр – все это было изображено на саркофаге так ярко, что словечко, любимое многими поколениями школьников, – «вонючка!» – всплывало в памяти, как только взгляд останавливался на рельефных фигурах людей, стоящих возле могилы и прижимающих к носам платки.
Там было еще много интересного: бесценные изображения святых, сделанные на плоской поверхности или в виде статуй, выложенные мозаикой по золотому и серебряному фону или отделанные драгоценными камнями, часто бриллиантами. Особенно Диане понравились написанные в традиционном стиле – масляными красками по дереву. Эффект яркой красочности самой церкви обеспечивался контрастом этой роскоши со скромными темными одеждами благочестивых крестьян, поглощенных молитвой перед чудотворной иконой или целующих изображение святого.
Прежде, посещая эти места, Диана была слишком ослеплена великолепием церкви, чтобы сконцентрировать внимание на деталях. Но Пол, который теперь говорил тихо и мягко, словно воскрешал подробности жизни давно умерших людей, даривших когда-то все эти сокровища церкви на различных этапах ее удивительной истории, когда завоеватели волна за волной проносились через остров и один народ вытеснял другой.
Выйдя на улицу и сощурившись от яркого солнечного света, они решили побродить по чарующему старому городу с улочками в турецком стиле, где искусные ремесленники усердно трудились в открытых витринах магазинов, ожидая покупателей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
– Вы имеете в виду «миссис Мортон»? – недоуменно нахмурилась Диана.
– О нет! Таким образом я только сдерживаю себя, чтобы ненароком не назвать вас иначе. Вы же знаете, что в Греции сейчас только старшее поколение придерживается традиции обращаться ко всем по фамилии.
– Тогда… какое-то другое имя?
– Можно сказать и так. Но поскольку я не имею права им воспользоваться, вопрос остается чисто теоретическим.
– Держу пари, это какая-нибудь свирепая скандинавская богиня! – воскликнула она, наполовину раздосадованная, наполовину польщенная.
Пол сбавил скорость, повернулся к Диане и внимательно на нее посмотрел.
– Знаете, вы определенно стали относиться ко мне лучше, – заметил он. – Я начинаю верить, что вы простили меня за… за мою грубость… за то, что схватил вас тогда за руки…
Диана вспыхнула.
– Совсем не за это! – воскликнула она. – Что действительно привело меня в ярость, так это ваше эгоистичное и невнимательное отношение к другим.
– Что вы имеете в виду? – спросил Пол, свернув с дороги, чтобы пропустить отару овец, пересекающих шоссе.
– Разве это не очевидно? То, что случилось на корабле? Когда вы услышали, что люкс семьи Диметриосов занят пассажиркой, отчасти по недоразумению, отчасти вследствие ошибки, почему вы сами не воспользовались другой каютой, ведь плыть оставалось всего ничего? Вы согласны, что выставить за дверь женщину, словно какой-то неодушевленный предмет, было отнюдь не рыцарским поступком?
– Так вот что вы думали обо мне в последнее время? – Его тон стал просто ледяным. – Тогда позвольте мне заметить, миссис Мортон, что этот обмен каютами был проделан молниеносно и без моего ведома, прежде чем я появился на борту. Дела завертелись в ту самую минуту, когда капитан получил мою телеграмму. Видимо, в то время вы были на экскурсии.
Диана недоверчиво взглянула на спутника. Пол смотрел прямо перед собой, его лицо казалось застывшим и злым.
– Почему же вы ничего не объяснили?
– А вы дали мне шанс? Ведь я подошел к вам тем вечером, когда вы в одиночестве пили кофе, и попросил позволения извиниться. Стюарт и капитан мне все рассказали, добавив, что вы совсем недавно овдовели. Но вы не стали слушать. Дали мне от ворот поворот. Так, кажется, говорят в Англии?
Диана была слишком ошеломлена, чтобы ответить, и Пол резко продолжил:
– Я был полон сочувствия, стремился подружиться с вами. Но ваша потрясающе высокомерная позиция изменила мое отношение к вам. – Он немного поколебался, потом быстро добавил: – Хотите знать, что я о вас тогда думал? Вдова, но не любившая и не скорбящая. Холодная… бесчувственная… несчастная – вот как я вас охарактеризовал.
Пол задел ее за живое, сыпанул соль на еще не зажившую рану. Взглянув на побелевшее лицо Дианы, он вдруг воскликнул с раскаянием:
– Я не должен был никогда говорить этого! Я сожалею, ужасно сожалею!
Она моментально пришла в себя и холодно бросила:
– Мы все имеем право судить о других людях, но не стоит выражать свои мысли так грубо и необдуманно.
Некоторое время оба молчали.
– Хорошо, что вы так просто к этому отнеслись, – наконец нарушил молчание Пол. – Я бы не удивился, если бы вы потребовали повернуть машину и отвезти вас обратно в Варошу.
– Собственно говоря, у меня возникло такое искушение, – коротко заметила Диана. – Но оставим это, я имею в виду то, что вы сказали о моем вдовстве. По-видимому, у вас такой же вспыльчивый характер, как и у меня, поэтому мы оба ведем себя очень плохо. Давайте договоримся: вы никогда больше не упомяните о моем браке, во всяком случае в таком ужасном тоне.
– Обещаю не касаться этой темы, – заверил ее Пол.
– Но меня кое-что озадачило, – после небольшого раздумья произнесла Диана. – С тех пор как мы поссорились на корабле, у вас было достаточно времени и удобных случаев, чтобы объясниться по этому поводу. Почему вы не дали мне возможности выслушать вас?
– Моя дорогая девочка, даже если бы я понял, почему вы решили, будто я невыносимо жестокий человек, я бы не отважился напороться на новое оскорбление. Кроме того, мужское тщеславие давало надежду, что, узнав меня получше, вы быстро освободитесь от предвзятого мнения обо мне как о человеке, начисто лишенном рыцарских чувств по отношению к женщине. – Пол пожал широкими плечами. – Глупое предположение с моей стороны. Вероятно, мне следует обуздать не только мой горячий темперамент, но и чувство собственного достоинства.
Вскоре они уже въезжали в Ларнаку, оба злые и немного растерянные.
– Предлагаю перемирие, – с усилием выдавила Диана. – Не стоит шокировать ваших родственников свирепыми взглядами, бросаемыми друг на друга.
– Согласен. Чем скорее мы вернемся к взаимоотношениям «ученик-учитель» и будем строго их придерживаться, тем лучше. Между прочим, нам сначала лучше прогуляться по городу. Это нас немного охладит, снимет нашу раздражительность, я хочу сказать.
Диана и раньше посещала Ларнаку, но с таким гидом, как Пол, она нашла старый город интересным вдвойне даже несмотря на то, что поначалу Пол был неестественно холоден. Сначала они посетили старинную церковь, где, как считали историки, покоился Лазарь. Его преждевременная смерть на Священной земле, воскрешение из мертвых и бегство на Кипр – все это было изображено на саркофаге так ярко, что словечко, любимое многими поколениями школьников, – «вонючка!» – всплывало в памяти, как только взгляд останавливался на рельефных фигурах людей, стоящих возле могилы и прижимающих к носам платки.
Там было еще много интересного: бесценные изображения святых, сделанные на плоской поверхности или в виде статуй, выложенные мозаикой по золотому и серебряному фону или отделанные драгоценными камнями, часто бриллиантами. Особенно Диане понравились написанные в традиционном стиле – масляными красками по дереву. Эффект яркой красочности самой церкви обеспечивался контрастом этой роскоши со скромными темными одеждами благочестивых крестьян, поглощенных молитвой перед чудотворной иконой или целующих изображение святого.
Прежде, посещая эти места, Диана была слишком ослеплена великолепием церкви, чтобы сконцентрировать внимание на деталях. Но Пол, который теперь говорил тихо и мягко, словно воскрешал подробности жизни давно умерших людей, даривших когда-то все эти сокровища церкви на различных этапах ее удивительной истории, когда завоеватели волна за волной проносились через остров и один народ вытеснял другой.
Выйдя на улицу и сощурившись от яркого солнечного света, они решили побродить по чарующему старому городу с улочками в турецком стиле, где искусные ремесленники усердно трудились в открытых витринах магазинов, ожидая покупателей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48