– Фрэнк улыбнулся. – Если ты хочешь знать, было ли это в порыве страсти, ответ – нет. Она целилась в ублюдка, на которого я тогда работал, в парня по имени Гэри Силк. Вышла ошибочка сорок пятого калибра, и она подстрелила меня.
Фрэнк описал свою жизнь в услужении, рассказал Лулу о Гэри, как он обращался с женщинами и что сталось в конце концов с бедным придурком.
– Как ты мог работать на такую мразь?
– Деньги были нужны. – Фрэнк перевернул страницу. Черно-белая фотография матери Лулу в костюме с блестками и с зонтиком в руке, балансирующей на проволоке. Он усмехнулся.
– Так вот почему ты такая гибкая.
Лулу вспыхнула. Фрэнку никогда раньше не доводилось видеть смущенного альбиноса. Небывалое зрелище. Оно напомнило ему об одном странном фокусе, который проделывала его мать: срезав белую герань, что просовывалась сквозь забор из соседнего сада, ставила в вазу и размешивала в воде красную пищевую краску. Через несколько дней белые цветы превращались в розовые. То же самое произошло с Лулу, только значительно быстрее.
Лулу переворачивала страницу за страницей. Уйма покойных отчимов. Они были на номере пятом, когда телефон на тумбочке вяло застрекотал, словно канарейка, наглотавшаяся снотворного. Фрэнк дотянулся первым, но Лулу сказала: «Это меня», – выхватила у него трубку, откинула призрачно-белые волосы с уха и проскрежетала: «Ну что еще?» – словно вилкой по тарелке.
Фрэнк отхлебнул шампанского, вдохнул полный нос пузырьков и стал зверски зажимать ноздри, чтобы не чихнуть.
Лулу сказала:
– Уверен? – Помолчала, затем добавила: – Нет, ни капельки не интересует. И вряд ли когда-нибудь заинтересует. – Она протянула трубку Фрэнку. – Это тебя, надеюсь, ты будешь рад поболтать с калифорнийским отребьем.
Фрэнк сказал:
– Привет, Ньют.
– Фрэнк. Прикрой трубку рукой, черт тебя дери, если не можешь запретить своей шлюхе делать оскорбительные замечания.
– Спасибо, что позвонил, Ньют.
До Фрэнка доносились звуки улицы. Машины гудели, визжали тормоза. Ньют звонил из автомата, это означало: он опять боится, что его телефон прослушивают.
Ньют спросил:
– Ну как дела?
Фрэнк ответил:
– Недурно. Пообедал омарами из Новой Шотландии. На вкус вроде цыпленка.
– Это что, твоя официантка трубку сняла?
Фрэнк сказал:
– Вернусь завтра вечером, если все пройдет гладко. – Завтра вечером?
– Если не возникнет проблем.
– Мне нужны квитанции на все, Фрэнк. Не думай, что можешь выставить мне счет за омаров, смотавшись в «Макдональдс» за гамбургерами и жареной картошкой. Я моложе, чем выгляжу, но и не вчера родился. Понял меня?
– Вряд ли.
Вмешалась телефонистка: «Ньют сказал, что у него кончилась эта хреновая мелочь, малыш» – и отключилась. Фрэнк бросил трубку на постель. Лулу сказала:
– Я не буду ее вещать, на случай, если он вздумает перезвонить.
– Что он сказал?
– Ничего такого, что бы тебе захотелось дать мне услышать еще раз. Фрэнк спросил:
– Хочешь еще посмотрим карточки?
Лулу смахнула на пол остатки трапезы и вытянулась на постели.
– Нравится поза?
– Класс.
– А как насчет этой?
Фрэнк сказал:
– Перевернись.
Лайкровая одежда была без швов, без стыков, непроницаемая, тугая и глянцево-скользкая, не ухватишься. Где-то тут должна быть молния, но где?
Глава 6
Ньют любил бесконечное солнце, легкие деньги, доступных женщин, океан в иные часы. Но и только – все остальное в Южной Калифорнии могло скукожиться и умереть, ему было наплевать. Смог убивал его. Все эти сотни тысяч людей на шоссе, что сжигают миллионы галлонов бензина, загрязняют атмосферу. Они даже шутки про это придумывают: дескать, чувствуют себя не в своей тарелке, если не видят, чем дышат. Чокнутые. Он переключился на вторую скорость и остановился у тротуара.
Сначала он убедился, что телефон-автомат работает, затем пересек улицу и зашел в винный магазин за двадцатипятицентовиками. Продавец сказал, что у него нет лишней мелочи. Ньют злобно зыркнул на него и схватил с полки бутылку «Уайлд тёки Кентаки». На ценнике стояло: девятнадцать долларов восемьдесят пять центов. Он швырнул на прилавок полусотенную бумажку. Продавец отсчитал три десятки, десятицентовик и пятачок сдачи.
Ньют сказал:
– Ладно, я законный покупатель, ты продал, я купил, а теперь давай-ка этих чертовых четвертаков на пятерку, ты, придурок.
Продавец уставился на него.
Ньют сунул ему в лицо десятидолларовую бумажку.
– Давай шевелись, мне нужно позвонить.
Продавец показал на улицу.
– Там банк через три квартала. А может, через пять, или шесть, или восемь, или даже больше. Увидите слева. Или справа. Не заблудитесь. А может, заблудитесь.
Ньют сгреб с прилавка свою десятку и бумажный пакет с «Уайлд тёки». Он держал бутылку низко, за горлышко.
Продавец слегка пригнулся, нашарил под прилавком револьвер и отвел затвор. Он выстрелит прямо сквозь дешевую картонную стенку прилавка. На то, чтобы убрать кровь и осколки, залепить и закрасить дырки, понадобится не более получаса. Полчаса – и словно ничего и не бывало.
Ньют увидел выражение близко посаженных глаз и осознал, что серьезно влип: он сцепился с парнем, который зарабатывал шесть долларов в час, покупал одежду в дешевом универмаге и полагал себя хозяином положения. С чего бы, если только этот хмырь не буйный псих с пушкой? И какова вероятность, сколько может быть буйных психов? В лос-анджелесском винном магазине – сто процентов. Ньют вышел на замешенный на смоге воздух, усмехнулся и сделал непристойный жест.
Продавец вздохнул. Этот тощий ублюдок знал закон. Ну, теперь он попался, полицейские приволокут его в суд. Он снова поставил револьвер на предохранитель, бросил его и схватил ручку.
Черный как черт «порше» Ньютона стоял у телефонной будки. Ньют влез в машину, завелся и выжал сцепление. Машина сорвалась с места. Продавец выскочил на тротуар и записал номер на ладони, потом вошел в телефонную будку и набрал 911.
– По Малхолланд на восток движется черный «порше». С матерчатой крышей. Номерной знак нестандартный, написано «НЬЮТ». Да, так, как я сказал: «НЬЮТ». У придурка крыша поехала, алкаш. Размахивал передо мной пистолетом.
Бесплотный голос спросил его имя и номер.
Продавец был ученый. Быстро повесил трубку.
Глава 7
Уиллоус насыпал зерна в кофемолку, стиснул зубы и нажал на кнопку. Стальные ножи перетерли смесь «Коломбиан» и «Дак Френч» в мельчайший порошок. Он насыпал кофе в фильтр, вставил фильтр в кофеварку и включил ее. Выскочили готовые тосты. Уиллоус слегка смазал маслом оба куска, посыпал их корицей с сахаром, плеснул молоко в кофейную кружку – не придется мыть ложку.
Холостяцкие привычки. Он прихватил завтрак на веранду, устроился в старомодном деревянном шезлонге с парусиновым сиденьем в выцветших желтых, красных и зеленых полосках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Фрэнк описал свою жизнь в услужении, рассказал Лулу о Гэри, как он обращался с женщинами и что сталось в конце концов с бедным придурком.
– Как ты мог работать на такую мразь?
– Деньги были нужны. – Фрэнк перевернул страницу. Черно-белая фотография матери Лулу в костюме с блестками и с зонтиком в руке, балансирующей на проволоке. Он усмехнулся.
– Так вот почему ты такая гибкая.
Лулу вспыхнула. Фрэнку никогда раньше не доводилось видеть смущенного альбиноса. Небывалое зрелище. Оно напомнило ему об одном странном фокусе, который проделывала его мать: срезав белую герань, что просовывалась сквозь забор из соседнего сада, ставила в вазу и размешивала в воде красную пищевую краску. Через несколько дней белые цветы превращались в розовые. То же самое произошло с Лулу, только значительно быстрее.
Лулу переворачивала страницу за страницей. Уйма покойных отчимов. Они были на номере пятом, когда телефон на тумбочке вяло застрекотал, словно канарейка, наглотавшаяся снотворного. Фрэнк дотянулся первым, но Лулу сказала: «Это меня», – выхватила у него трубку, откинула призрачно-белые волосы с уха и проскрежетала: «Ну что еще?» – словно вилкой по тарелке.
Фрэнк отхлебнул шампанского, вдохнул полный нос пузырьков и стал зверски зажимать ноздри, чтобы не чихнуть.
Лулу сказала:
– Уверен? – Помолчала, затем добавила: – Нет, ни капельки не интересует. И вряд ли когда-нибудь заинтересует. – Она протянула трубку Фрэнку. – Это тебя, надеюсь, ты будешь рад поболтать с калифорнийским отребьем.
Фрэнк сказал:
– Привет, Ньют.
– Фрэнк. Прикрой трубку рукой, черт тебя дери, если не можешь запретить своей шлюхе делать оскорбительные замечания.
– Спасибо, что позвонил, Ньют.
До Фрэнка доносились звуки улицы. Машины гудели, визжали тормоза. Ньют звонил из автомата, это означало: он опять боится, что его телефон прослушивают.
Ньют спросил:
– Ну как дела?
Фрэнк ответил:
– Недурно. Пообедал омарами из Новой Шотландии. На вкус вроде цыпленка.
– Это что, твоя официантка трубку сняла?
Фрэнк сказал:
– Вернусь завтра вечером, если все пройдет гладко. – Завтра вечером?
– Если не возникнет проблем.
– Мне нужны квитанции на все, Фрэнк. Не думай, что можешь выставить мне счет за омаров, смотавшись в «Макдональдс» за гамбургерами и жареной картошкой. Я моложе, чем выгляжу, но и не вчера родился. Понял меня?
– Вряд ли.
Вмешалась телефонистка: «Ньют сказал, что у него кончилась эта хреновая мелочь, малыш» – и отключилась. Фрэнк бросил трубку на постель. Лулу сказала:
– Я не буду ее вещать, на случай, если он вздумает перезвонить.
– Что он сказал?
– Ничего такого, что бы тебе захотелось дать мне услышать еще раз. Фрэнк спросил:
– Хочешь еще посмотрим карточки?
Лулу смахнула на пол остатки трапезы и вытянулась на постели.
– Нравится поза?
– Класс.
– А как насчет этой?
Фрэнк сказал:
– Перевернись.
Лайкровая одежда была без швов, без стыков, непроницаемая, тугая и глянцево-скользкая, не ухватишься. Где-то тут должна быть молния, но где?
Глава 6
Ньют любил бесконечное солнце, легкие деньги, доступных женщин, океан в иные часы. Но и только – все остальное в Южной Калифорнии могло скукожиться и умереть, ему было наплевать. Смог убивал его. Все эти сотни тысяч людей на шоссе, что сжигают миллионы галлонов бензина, загрязняют атмосферу. Они даже шутки про это придумывают: дескать, чувствуют себя не в своей тарелке, если не видят, чем дышат. Чокнутые. Он переключился на вторую скорость и остановился у тротуара.
Сначала он убедился, что телефон-автомат работает, затем пересек улицу и зашел в винный магазин за двадцатипятицентовиками. Продавец сказал, что у него нет лишней мелочи. Ньют злобно зыркнул на него и схватил с полки бутылку «Уайлд тёки Кентаки». На ценнике стояло: девятнадцать долларов восемьдесят пять центов. Он швырнул на прилавок полусотенную бумажку. Продавец отсчитал три десятки, десятицентовик и пятачок сдачи.
Ньют сказал:
– Ладно, я законный покупатель, ты продал, я купил, а теперь давай-ка этих чертовых четвертаков на пятерку, ты, придурок.
Продавец уставился на него.
Ньют сунул ему в лицо десятидолларовую бумажку.
– Давай шевелись, мне нужно позвонить.
Продавец показал на улицу.
– Там банк через три квартала. А может, через пять, или шесть, или восемь, или даже больше. Увидите слева. Или справа. Не заблудитесь. А может, заблудитесь.
Ньют сгреб с прилавка свою десятку и бумажный пакет с «Уайлд тёки». Он держал бутылку низко, за горлышко.
Продавец слегка пригнулся, нашарил под прилавком револьвер и отвел затвор. Он выстрелит прямо сквозь дешевую картонную стенку прилавка. На то, чтобы убрать кровь и осколки, залепить и закрасить дырки, понадобится не более получаса. Полчаса – и словно ничего и не бывало.
Ньют увидел выражение близко посаженных глаз и осознал, что серьезно влип: он сцепился с парнем, который зарабатывал шесть долларов в час, покупал одежду в дешевом универмаге и полагал себя хозяином положения. С чего бы, если только этот хмырь не буйный псих с пушкой? И какова вероятность, сколько может быть буйных психов? В лос-анджелесском винном магазине – сто процентов. Ньют вышел на замешенный на смоге воздух, усмехнулся и сделал непристойный жест.
Продавец вздохнул. Этот тощий ублюдок знал закон. Ну, теперь он попался, полицейские приволокут его в суд. Он снова поставил револьвер на предохранитель, бросил его и схватил ручку.
Черный как черт «порше» Ньютона стоял у телефонной будки. Ньют влез в машину, завелся и выжал сцепление. Машина сорвалась с места. Продавец выскочил на тротуар и записал номер на ладони, потом вошел в телефонную будку и набрал 911.
– По Малхолланд на восток движется черный «порше». С матерчатой крышей. Номерной знак нестандартный, написано «НЬЮТ». Да, так, как я сказал: «НЬЮТ». У придурка крыша поехала, алкаш. Размахивал передо мной пистолетом.
Бесплотный голос спросил его имя и номер.
Продавец был ученый. Быстро повесил трубку.
Глава 7
Уиллоус насыпал зерна в кофемолку, стиснул зубы и нажал на кнопку. Стальные ножи перетерли смесь «Коломбиан» и «Дак Френч» в мельчайший порошок. Он насыпал кофе в фильтр, вставил фильтр в кофеварку и включил ее. Выскочили готовые тосты. Уиллоус слегка смазал маслом оба куска, посыпал их корицей с сахаром, плеснул молоко в кофейную кружку – не придется мыть ложку.
Холостяцкие привычки. Он прихватил завтрак на веранду, устроился в старомодном деревянном шезлонге с парусиновым сиденьем в выцветших желтых, красных и зеленых полосках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59