Уиллоус сказал:
– Если у Черри был номер, Джоуи мог взять его.
– Лучше смените номер, – сказал Бредли. – Если Джоуи в самом деле хочет поговорить, он позвонит сюда.
Вернувшись за свой стол, Паркер позвонила родителям Эмили Чен. Трубку сняла миссис Чен, и Паркер сказала ей, что объявлен розыск Джоуи Нго и что Джоуи считается вооруженным и очень опасным.
– Что мне делать, если он придет сюда? – Миссис Чен была на грани паники.
Паркер хотела предупредить ее, но не напугать.
– Не открывайте двери и не вступайте в разговор. Снимите телефонную трубку и наберите 911. Запомнили?
– Да, да. Паркер сказала:
– Мы постараемся держать поблизости патрульную машину. Но на самом деле, миссис Чен, я позвонила, просто чтобы вы были в курсе. Не волнуйтесь из-за Джоуи. Вам нечего его бояться, и мы не думаем, что он у вас появится.
– А если появится?
– Тогда наберите 911, и к вам немедленно приедет полиция. Понятно?
– Да.
– Чудесно, – сказала Паркер. – Если будут новости, мы непременно вам сообщим. А пока пообещайте мне, что не будете волноваться, хорошо?
– Обещаю, – неуверенно произнесла миссис Чен.
Паркер прибавила еще несколько успокаивающих слов и повесила трубку.
Уиллоус взглянул на часы. Первыми на наблюдательный пост у дома Джоуи заступали Оруэлл и Спирс. Сменить их должны были Оикава и Кернс, им с Паркер предстояло встретить в засаде рассвет. По-хорошему надо было бы вернуться домой, сунуть что-нибудь в микроволновую печь, залить это пивом и соснуть часок-другой. Он сказал:
– Давненько мы не наведывалась к Фредди.
– Думаешь, он не прогорел без нас?
– А вот съездим и проверим.
– Встретимся там, – сказала Паркер. – А то неохота потом возвращаться за машиной. И не больше одного коктейля, ладно?
– Конечно.
– Один коктейль, – сказала Паркер, – и только один. Я серьезно, Джек.
Уиллоус сказал:
– Слушай, если у тебя такое ощущение, что я тебя силком тащу, давай не будем затеваться.
Фредди пробрался к столику сквозь толпу. На нем были кроссовки с ярко-оранжевыми шнурками, мешковатые розовые хлопковые штаны с нежно-голубыми стрелами и шелковая рубашка неоново-зеленого цвета с короткими рукавами, разрисованная гавайскими танцовщицами, чьи чувственные и, очевидно, обнаженные тела хитроумно располагались за купами кричаще желтых и лиловых цветов. На случай, если останутся какие-нибудь сомнения, на кармане огненно-красными буквами было написано слово «Гавайи».
– Недурственный ансамбль, – сказал Уиллоус, прикрывая глаза ладонью.
– Женщины балдеют, Джек. Двадцать лет в синем костюме – что вы понимаете в высокой моде? – Широко улыбаясь, Фредди обернулся к Паркер. – Одежда делает человека, истинная правда. Признайтесь, я вас завел, а?
Паркер с наигранной серьезностью отодвинулась на самый краешек дивана, так чтобы между нею и Фредди образовалось как можно большее расстояние.
Бармен грустно покачал головой.
– До чего консервативный город. Каждую минуту получаешь оплеухи.
Паркер сказала:
– Послушай меня, Фредди. Если тебя на переходе сшибет грузовик, по крайней мере будешь знать, за что.
– По-вашему, я сейчас неотразим, а видели бы вы меня, когда я сошел с самолета. Рядом с загаром все цветы прямо пылают.
– С какого самолета? – спросил Уиллоус.
– С самолета, который привез меня с Гавайских островов.
– Ты был на Гавайях?
– Как вы догадались? Нет, не отвечайте. По вашей одежде я могу определить: вы высококвалифицированный детектив.
– А ты высококвалифицированный бармен, Фредди, если мне память не изменяет.
– «Катти Сарк», верно, со льдом, для джентльмена, а для леди безо льда, вода отдельно. Двойные?
Уиллоус кивнул. Одновременно Паркер покачала головой, нет.
– Понял, – сказал Фредди и преувеличенно подмигнул Паркер.
Уиллоус сказал:
– Прихвати меню на обратной дороге, Фредди.
– Одно меню, – твердо добавила Паркер.
– Вам не нравится наша еда, вы это хотите сказать?
Паркер улыбнулась.
– Еда замечательная, только вот от того, как она приготовлена, меня наизнанку выворачивает.
– Комики. – Фредди тяжело вздохнул и направился к бару. – Скажу вам, ни с кем больше я так не люблю поболтать, не считая своего доктора.
Над стойкой бара висел большой цветной телевизор, такой же посреди зала и третий – над столиками в самом конце. Все три были настроены на один канал: TSN, «Спортивная сеть».
Паркер спросила:
– Ты когда-нибудь играл в кегли?
– Раза два-три.
– С десятью кеглями?
– Да, наверное. – В последний раз это было в день рождения Энни; по просьбе дочери они с женой взяли ее с несколькими друзьями в местный кегельбан. Уиллоус немножко поиграл. Это было куда хуже, чем ловить форель.
Тогда он и предположить не мог, что это один из последних дней рождения, которые они отмечают все вместе, что его жена вскоре уйдет от него и заберет с собой Энни и Шона.
Уиллоус почувствовал, что на него накатывает гнуснейшее настроение.
Фредди громыхнул поднос на стол, сел на диванчик рядом с Паркер.
– Немножко задержался. Можно посидеть с вами минутку?
– И ни секундой больше, – сказала Паркер.
Уиллоус спросил:
– Выпьешь?
– Естественно, Джек. – Фредди раздал напитки, отхлебнул своей кока-колы.
Уиллоус спросил:
– Ну и в чем дело?
– Прошу прощения?
Паркер и Уиллоус переглянулись.
Паркер сказала:
– Ну, поставим вопрос так: Фредди, в чем дело?
– Никаких дел. – Фредди вытащил кубик льда, раскусил его. – Ладно, есть маленькая головная боль. Но не такая, чтобы беспокоить таких классных детективов, поверьте.
Уиллоус поднял стакан, посмотрел сквозь него на свет. Стакан был чистый, а виски почти правильного цвета.
– Переходи к сути, Фредди.
Фредди изничтожил очередной кубик льда.
– Вымогательство еще считается преступлением, нет?
Паркер спросила:
– Сколько хотят?
– Триста пятьдесят в неделю, но только что подскочило до пятисот.
– Кто-нибудь, кого мы знаем?
– Эти парни, о которых я говорю, они очень мерзкие и очень серьезные. Но неопытные. Так что сомневаюсь.
– Давно они к тебе пристают?
– Третью неделю. Уиллоус спросил:
– Когда срок следующего платежа?
Фредди перегнулся через стол, посмотрел на часы Уиллоуса.
– Двадцать минут седьмого, Фредди.
– Сейчас явятся. Я когда вас сегодня увидел, я глазам не поверил. Надо же, столько месяцев ни слуху ни духу и вдруг – опля. – Фред-дина улыбка была такой искусственной, словно он надел чужие зубы.
Паркер спросила:
– Сколько их?
– Двое, но почему-то всегда кажется, что гораздо больше. Главный – итальяшка-карапуз. В шестерках у него черный хмырь. Зовет себя Ворон. Понятия не имею, как его настоящее имя, только не Билл Косби. Они заявляются сюда, пьют, закусывают…
Уиллоус сказал:
– Можешь описать их – кроме того, что они любят поесть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59