Если доживут…
«Господи!.. — Синдия словно пришла в себя. Она заплакала и стала молиться… — Господи, что я собираюсь сделать?! Господи, помоги… Всевышний, вразуми!.. »
Он уже вразумил, подумала Синдия. Уже подсказал, как ей поступить. Она будет по-прежнему присматривать за маленькими Ментальными человечками, снимать показания с мо ниторов, мысленно успокаивать их. Иначе всех людей — больших, маленьких, черных, белых, стройных, коренастых — ждет большая беда. Орды ужасных экзотиков придут и отнимут их свободу. Эти явятся, как их — крондаки, гии, симбиарии. И наконец, самые жуткие… Лилмики! Ментальный человек — наше единственное спасение, невзирая на то, кем или чем он может оказаться.
А может, Марк прав и бестелесные дети откажутся вернуться в привычные человеческие тела? И в этом случае человечество станет окончательно свободным? Или попадет из огня да в полымя? Из лап одних тиранов в лапы других?..
Что же будет со всеми остальными нормальными детишками, у которых блистательные способности находятся в латентном состоянии? Их тоже подвергнут энцефализации? И Хагена? И Клод?
Бригадир ночной смены специалистов Саския Апелдорн вышла из аппаратной, куда стекались все сведения о зародышах.
— Желаете ознакомиться со всеми данными, касающимися номера 427?
— Да, пожалуйста, — ответила Синдия. — Но сначала давайте посмотрим на этого маленького плутишку.
Они двинулись по проходу, отделявшему стеллажи с капсулами. Саския Апелдорн, почти такая же высокая, как и Синдия, была одета в белый халат, ее густые черные волосы были завязаны на затылке в тугой узел. Родом она была с датской планеты Бломендал, являлась гранд-мастером и, согласно списку, была одной из родительниц будущих Менталь ных младенцев. Знает ли она о предстоящей энцефализации? Как она отнесется к этому? Саския такая чувствительная. Помнится, две недели назад, когда случайно погибли одиннадцать зародышей, она так плакала…
— Вот он, наш озорник, — сказала биолог. Несчастный младенец был явно крупнее, чем все остальные.
Трубка, связывающая его с искусственной плацентой, оплела его ноги. Он энергично сосал большой пальчик на левой руке. Глаза у него были синевато-серые, открытые — несомненно, он наблюдал за ними. Зрачки двигались… Большая голова покрыта курчавыми черными волосиками. Вот что еще поразило Синдию до глубины души — подбородок у него был точь-в-точь как у папочки. Женщина даже зажмурилась — это уже было слишком! Как же она раньше не замечала сходства? «Все, — сказала она себе, — хватит! Надо взять себя в руки».
Она обратилась к зародышу: Привет, наш маленький Конлан.
Привет, Синдия. Привет, Саския +.
Синдия сказала: Что случилось, дорогой? Мы уволили учителя, теперь ты можешь спокойно спать.
Я не хочу спать я хочу на свет я хочу награду сейчас.
— Он уже получает двойную порцию глюкозы, — сказала Саския. — Своего рода взятка после того, как я подключила дополнительные электроды.
Ребенок сказал: Хочу награду сейчас. Больше награды. Он вытащил палец изо рта — точнее, пальчик сам выплыл из ротового отверстия, и неродившийся младенец принялся колотить ручками и ножками. Он широко открытыми глазами, не моргая, смотрел на женщин. Обнаружив, что награды нет, Конлан схватился ручками за гибкую трубку и начал рвать ее, стараясь выдернуть из плаценты. В ту же секунду на экране монитора замигал сигнал тревоги. Младенец оставил в покое трубку, и сигнальная лампочка погасла.
Награду/ сказал ребенок. Сейчассейчассейчас!
— Какая-то странная вспышка раздражения, — задумалась Синдия. — Это что-то новенькое.
— Если мы пойдем у него на поводу и дадим ему сахар, то это только усилит отрицательный рефлекс. Он станет вести себя еще более буйно, — сказала Саския.
— Это понятно, — согласилась Синдия. — Но каким образом он дошел до всего этого?
Биолог пожала плечами, потом обратилась к зародышу:
— А что, если мы устроим вам небольшую метавзбучку? А ну-ка, бай-бай!..
Конлан по-прежнему не мигая смотрел на них. Кричать он был не в состоянии, но ярость потоком хлестала из его неродившейся еще душонки. У Синдии мурашки побежали по телу. Потом младенец вновь схватился за соединительную трубку, и все повторилась сначала.
Саския поспешила в аппаратную, чтобы запрограммировать ему успокоительный сон.
Синдия, оставшаяся возле стеллажа, долго и внимательно наблюдала, как младенец сначала расслабился, потом угасли волны гнева, и наконец он уснул.
Она задумалась. Что-то с этим ребенком было не так. Тем более ей следовало помочь ему. И всем этим несчастным — это слово твердо оформилось в сознании — детям. В любом случае надо сделать так, чтобы после победы мятежников подобные опыты больше никогда не ставились.
Далеко за полночь, когда Марк и Синдия наверху окончательно угомонились и потушили свет, Мадлен Ремилард вышла в зал, прошлась вдоль стеллажей… Свою работу она закончила еще несколько недель назад, когда зародыши сделали свой выбор. Они выбрали ее, как когда-то они, пять составляющих Гидры, выбрали Фурию. Те, кто отказался, погибли, но и того материала, что остался, было вполне достаточно.
Мадлен сказала: Вы — мои дети. Не ее! И не его!..
И сто три неродившихся младенца хором откликнулись: Мы любим тебя, Саския.
Вы всегда будете выполнять то, что я прикажу.
Да. И мы получим награду.
Это только часть программы обучения. Если вы будете понятливы, если будете слушаться меня, вы каждый день будете получать награду. Вы будете получать ее даже тогда, когда они изменят вас.
Да!
Вы видели, что случилось с детьми, которые не хотели слушаться?
Да…
Я скоро уйду отсюда. Придут другие взрослые, они будут заботиться о вас, но они не будут так добры, как я. Поэтому вы должны повиноваться мне. Тогда будет мцого награды.
Да.
Когда я вернусь, я назову вам свое новое имя, и вы будете повиноваться мне. ТОЛЬКО МНЕ!
Да, Саския.
Мадлен Ремилард была довольна. Их выбор был упрятан в такие глубины бессознательного, что никто — ни их новые родители, ни наставники в специальной школе — не доберется до него. И значит, не сможет отменить. Придет время, и она вернется. Она соберет их всех, она отдаст команду. Не Ремилард. Не Фурия…
Саския сказала: Вы хорошие дети. Теперь можете спать.
В этот момент отчаянно замигала красная лампочка. Это был сигнал тревоги. Женщина прошла вдоль рядов. Ага, опять этот смутьян Конлан. Но что это с ним? Ребенок плавал с широко открытыми глазами, однако на мониторе тянулась бесконечная зеленоватая полоса. Он все-таки выдернул гибкую трубку…
Женщина спокойно выключила сигнал тревоги и направилась в аппаратную. Зачем беспокоить остальных детишек? Пусть сладко спят в своих теплых прозрачных колыбельках…
24
Сектор 12:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
«Господи!.. — Синдия словно пришла в себя. Она заплакала и стала молиться… — Господи, что я собираюсь сделать?! Господи, помоги… Всевышний, вразуми!.. »
Он уже вразумил, подумала Синдия. Уже подсказал, как ей поступить. Она будет по-прежнему присматривать за маленькими Ментальными человечками, снимать показания с мо ниторов, мысленно успокаивать их. Иначе всех людей — больших, маленьких, черных, белых, стройных, коренастых — ждет большая беда. Орды ужасных экзотиков придут и отнимут их свободу. Эти явятся, как их — крондаки, гии, симбиарии. И наконец, самые жуткие… Лилмики! Ментальный человек — наше единственное спасение, невзирая на то, кем или чем он может оказаться.
А может, Марк прав и бестелесные дети откажутся вернуться в привычные человеческие тела? И в этом случае человечество станет окончательно свободным? Или попадет из огня да в полымя? Из лап одних тиранов в лапы других?..
Что же будет со всеми остальными нормальными детишками, у которых блистательные способности находятся в латентном состоянии? Их тоже подвергнут энцефализации? И Хагена? И Клод?
Бригадир ночной смены специалистов Саския Апелдорн вышла из аппаратной, куда стекались все сведения о зародышах.
— Желаете ознакомиться со всеми данными, касающимися номера 427?
— Да, пожалуйста, — ответила Синдия. — Но сначала давайте посмотрим на этого маленького плутишку.
Они двинулись по проходу, отделявшему стеллажи с капсулами. Саския Апелдорн, почти такая же высокая, как и Синдия, была одета в белый халат, ее густые черные волосы были завязаны на затылке в тугой узел. Родом она была с датской планеты Бломендал, являлась гранд-мастером и, согласно списку, была одной из родительниц будущих Менталь ных младенцев. Знает ли она о предстоящей энцефализации? Как она отнесется к этому? Саския такая чувствительная. Помнится, две недели назад, когда случайно погибли одиннадцать зародышей, она так плакала…
— Вот он, наш озорник, — сказала биолог. Несчастный младенец был явно крупнее, чем все остальные.
Трубка, связывающая его с искусственной плацентой, оплела его ноги. Он энергично сосал большой пальчик на левой руке. Глаза у него были синевато-серые, открытые — несомненно, он наблюдал за ними. Зрачки двигались… Большая голова покрыта курчавыми черными волосиками. Вот что еще поразило Синдию до глубины души — подбородок у него был точь-в-точь как у папочки. Женщина даже зажмурилась — это уже было слишком! Как же она раньше не замечала сходства? «Все, — сказала она себе, — хватит! Надо взять себя в руки».
Она обратилась к зародышу: Привет, наш маленький Конлан.
Привет, Синдия. Привет, Саския +.
Синдия сказала: Что случилось, дорогой? Мы уволили учителя, теперь ты можешь спокойно спать.
Я не хочу спать я хочу на свет я хочу награду сейчас.
— Он уже получает двойную порцию глюкозы, — сказала Саския. — Своего рода взятка после того, как я подключила дополнительные электроды.
Ребенок сказал: Хочу награду сейчас. Больше награды. Он вытащил палец изо рта — точнее, пальчик сам выплыл из ротового отверстия, и неродившийся младенец принялся колотить ручками и ножками. Он широко открытыми глазами, не моргая, смотрел на женщин. Обнаружив, что награды нет, Конлан схватился ручками за гибкую трубку и начал рвать ее, стараясь выдернуть из плаценты. В ту же секунду на экране монитора замигал сигнал тревоги. Младенец оставил в покое трубку, и сигнальная лампочка погасла.
Награду/ сказал ребенок. Сейчассейчассейчас!
— Какая-то странная вспышка раздражения, — задумалась Синдия. — Это что-то новенькое.
— Если мы пойдем у него на поводу и дадим ему сахар, то это только усилит отрицательный рефлекс. Он станет вести себя еще более буйно, — сказала Саския.
— Это понятно, — согласилась Синдия. — Но каким образом он дошел до всего этого?
Биолог пожала плечами, потом обратилась к зародышу:
— А что, если мы устроим вам небольшую метавзбучку? А ну-ка, бай-бай!..
Конлан по-прежнему не мигая смотрел на них. Кричать он был не в состоянии, но ярость потоком хлестала из его неродившейся еще душонки. У Синдии мурашки побежали по телу. Потом младенец вновь схватился за соединительную трубку, и все повторилась сначала.
Саския поспешила в аппаратную, чтобы запрограммировать ему успокоительный сон.
Синдия, оставшаяся возле стеллажа, долго и внимательно наблюдала, как младенец сначала расслабился, потом угасли волны гнева, и наконец он уснул.
Она задумалась. Что-то с этим ребенком было не так. Тем более ей следовало помочь ему. И всем этим несчастным — это слово твердо оформилось в сознании — детям. В любом случае надо сделать так, чтобы после победы мятежников подобные опыты больше никогда не ставились.
Далеко за полночь, когда Марк и Синдия наверху окончательно угомонились и потушили свет, Мадлен Ремилард вышла в зал, прошлась вдоль стеллажей… Свою работу она закончила еще несколько недель назад, когда зародыши сделали свой выбор. Они выбрали ее, как когда-то они, пять составляющих Гидры, выбрали Фурию. Те, кто отказался, погибли, но и того материала, что остался, было вполне достаточно.
Мадлен сказала: Вы — мои дети. Не ее! И не его!..
И сто три неродившихся младенца хором откликнулись: Мы любим тебя, Саския.
Вы всегда будете выполнять то, что я прикажу.
Да. И мы получим награду.
Это только часть программы обучения. Если вы будете понятливы, если будете слушаться меня, вы каждый день будете получать награду. Вы будете получать ее даже тогда, когда они изменят вас.
Да!
Вы видели, что случилось с детьми, которые не хотели слушаться?
Да…
Я скоро уйду отсюда. Придут другие взрослые, они будут заботиться о вас, но они не будут так добры, как я. Поэтому вы должны повиноваться мне. Тогда будет мцого награды.
Да.
Когда я вернусь, я назову вам свое новое имя, и вы будете повиноваться мне. ТОЛЬКО МНЕ!
Да, Саския.
Мадлен Ремилард была довольна. Их выбор был упрятан в такие глубины бессознательного, что никто — ни их новые родители, ни наставники в специальной школе — не доберется до него. И значит, не сможет отменить. Придет время, и она вернется. Она соберет их всех, она отдаст команду. Не Ремилард. Не Фурия…
Саския сказала: Вы хорошие дети. Теперь можете спать.
В этот момент отчаянно замигала красная лампочка. Это был сигнал тревоги. Женщина прошла вдоль рядов. Ага, опять этот смутьян Конлан. Но что это с ним? Ребенок плавал с широко открытыми глазами, однако на мониторе тянулась бесконечная зеленоватая полоса. Он все-таки выдернул гибкую трубку…
Женщина спокойно выключила сигнал тревоги и направилась в аппаратную. Зачем беспокоить остальных детишек? Пусть сладко спят в своих теплых прозрачных колыбельках…
24
Сектор 12:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158