Между тем выяснилось, что не скоро дело делается, в частности, это касалось и обещания относительно унии ромейского и латинского вероисповедания. Все сословия: и народ, и священники, и аристократия, несмотря на свои былые раздоры, в равной степени решительно сопротивлялись этому. Как в столице, так и во всех фемах Византии. Тихий бунт прорастал даже в самых отдаленных провинциях, настолько далеко далеких, что только посвященным логофетам было известно, действительно ли они существуют.
Таким образом, наследник пурпурного престола оказался зажат между кольцом требований, сжимавшихся вокруг Царьграда, и закипавшей враждебностью подданных, причем не только по отношению к латинянам, но и к нему самому (в нем видели защитника интересов алчных сынов Запада). Жидкобородый василевс походил на казенную тростниковую ручку, которой в канцелярии каждый день пользуется новый дьячок, так что в конце концов она становится годна только на то, чтобы ставить кляксы. Он вдруг решил обратиться к народу, обвиняя крестоносцев и венецианцев в введении новых денежных налогов и в грубых попытках присоединить вселенскую патриархию к римской курии. Услышав о таком повороте дел, слепой дож Энрико Дандоло тут же, прямо с борта своего судна, стоящего в заливе, отправил послание.
– Жалкий сопляк! Я тебя из грязи вытащил! И вот благодарность!
– Где привилегии для Республики?! Где золотые безанты для крестоносцев?! А плащ?! Где мой плащ из перьев?!
– Жалкий сопляк, если ты не выполнишь своих обещаний, я сам тебя в грязь втопчу! И ты там подохнешь!
Целых три венецианских гонца по очереди читали это письмо. Сила гнева дожа была слишком велика не только для одного, но и для двух человек, и не подели они ее на три части, не исключено, что кто-то из них мог бы насмерть задохнуться.
Задрожав от угроз своего недавнего, и в военном отношении гораздо более сильного, союзника, Алексей IV опять передумал и снова попытался следовать его воле. Но в городе началось восстание. Улицы Мезе, Феодосиев и Константинов форумы и даже Августеум заполнила озлобленная чернь. Военачальник по имени Мурцуфло повел отряды наемников к старому императорскому дворцу. Окулусы на его окнах были уже разбиты выкриками:
– Подлец!
– Ничтожество!
– Подпевала!
– Предатель!
– Смерть!
– Смерть предателям!
Все закончилось в начале 1204 года, причем в полном соответствии с обычаями, в трех ключевых местах Константинополя. Псевдогосударя Исаака II вернули в ту же темницу, из которой он недавно был избавлен и где потерял рассудок еще во время первого заточения. («Что бы он делал в залах Влахернского дворца, когда даже одиночка для него так велика, что и в ней он не может собрать воедино свой разум. Если сумеет собрать хотя бы половину, пусть тут же призовет нас!» – гласило суровое объяснение.) В великолепнейшей церкви Святой Софии в качестве нового василевса был венчан на царствование тот самый военачальник, теперь под именем Алексея V Дука Мурцуфла. («Договоренности с осаждающими не имеют более никакой силы, языкословы уведомляют нас, что, разговаривая с латинянами, мы только портим свой родной язык!» – заявил после коронации новый император.) Всего за четверть часа до его рукоположения посреди Ипподрома в одной из восемнадцати бочек с обещаниями был публично утоплен свергнутый царевич Алексей IV. (Осужденный молил о пощаде, каялся во всех своих грехах, потом вырывался с душераздирающими криками, отчаянно брыкался и затих только после того, как вся его жизнь вместилась в несколько жалких пузырьков. Давно уже у жителей Константинополя не было такого развлечения!)
А чтобы унизить латинян и дать доказательство твердости своего намерения не соглашаться на их условия, новый владыка Византии приказал вылить на крестоносцев и венецианцев содержимое всех восемнадцати бочек с сывороткой обещаний, в которых так и не створожился сыр. Вместе с неудовлетворенными требованиями вниз с городских стен полетело и мертвое, уже раздувшееся тело принца-претендента.
Потом один из командовавших обороной города, Феодор Ласкарис, особо отличавшийся храбростью, прямо с башни над Друнгаровыми воротами, не обращая внимания на дождь стрел, дал ясный ответ дожу Энрико Дандоло и предводителям крестоносцев графу Балдуину Фландрскому и маркграфу Бонифацио Монферратскому:
– Вот вам обещания! А вот вам и падаль! В гордом Царыраде пастухов нет! Поступайте как знаете! Сами позаботьтесь о том, как сделать сыр из его слов!
Тринадцатый день
I
Песочные часы святого Петра
Как говорит одна древняя легенда, которая позже неоднократно богато одевалась в разные апокрифические тексты, у святого Петра наряду с многими известными всем обязанностями имелось одно особо важное дело, а именно – тщательно следить за песочными часами Господа. В частности, как говорит эта почти невероятная история, где-то среди самых высших небес находилось просторное помещение (на одной старинной раскрашенной гравюре это изображалось как небольшое астральное пространство), в котором хранились сотни тысяч песочных часов. Каждые что-то отмеряли, каждые показывали состояние определенной вещи, судьба каждой вещи через узкий проход перетекала из одного прозрачного пузыря в другой.
Итак, о песочных часах, или, как их подчеркнуто именуют отдельные источники, о «песочниках», заботился святой Петр. Надзиравший над Господними мерами и весами, он точно знал, когда какие часы перевернуть, – существовала неизменная последовательность для всех имеющихся на земле и, разумеется, на небесах вещей, и было очень важно, даже решающе важно, чтобы эта последовательность строго соблюдалась. Некоторые часы следовало переворачивать головокружительно часто, содержимое других, медлительных, пересыпалось десятки дней, месяцев и даже лет, к третьим не нужно было прикасаться столетиями, а одни, особенно древние, не пересыпались еще с самого Сотворения Мира.
Всего в целом часов было столько же, сколько и мер и весов, и это число находилось где-то на самой границе между бесконечным и конечным. Вселенная вся сшита этой тоненькой ниткой. Если же рассмотреть в отдельности, то часов было столько же, сколько имелось и видов их содержимого. В некоторых действительно находился самый настоящий песок. Одни такие часы определяли перемещение дюн в пустынях по всему свету. В других вместо песчинок пересыпались звезды. Часто приходится сталкиваться с заблуждением бдительных астрономов, уверенных в том, что существуют падающие звезды. Но когда наступит определенный момент, когда святой Петр снова перевернет эти определенные часы, все звезды снова, одна за другой скользнут к своей первоначальной небесной исходной точке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Таким образом, наследник пурпурного престола оказался зажат между кольцом требований, сжимавшихся вокруг Царьграда, и закипавшей враждебностью подданных, причем не только по отношению к латинянам, но и к нему самому (в нем видели защитника интересов алчных сынов Запада). Жидкобородый василевс походил на казенную тростниковую ручку, которой в канцелярии каждый день пользуется новый дьячок, так что в конце концов она становится годна только на то, чтобы ставить кляксы. Он вдруг решил обратиться к народу, обвиняя крестоносцев и венецианцев в введении новых денежных налогов и в грубых попытках присоединить вселенскую патриархию к римской курии. Услышав о таком повороте дел, слепой дож Энрико Дандоло тут же, прямо с борта своего судна, стоящего в заливе, отправил послание.
– Жалкий сопляк! Я тебя из грязи вытащил! И вот благодарность!
– Где привилегии для Республики?! Где золотые безанты для крестоносцев?! А плащ?! Где мой плащ из перьев?!
– Жалкий сопляк, если ты не выполнишь своих обещаний, я сам тебя в грязь втопчу! И ты там подохнешь!
Целых три венецианских гонца по очереди читали это письмо. Сила гнева дожа была слишком велика не только для одного, но и для двух человек, и не подели они ее на три части, не исключено, что кто-то из них мог бы насмерть задохнуться.
Задрожав от угроз своего недавнего, и в военном отношении гораздо более сильного, союзника, Алексей IV опять передумал и снова попытался следовать его воле. Но в городе началось восстание. Улицы Мезе, Феодосиев и Константинов форумы и даже Августеум заполнила озлобленная чернь. Военачальник по имени Мурцуфло повел отряды наемников к старому императорскому дворцу. Окулусы на его окнах были уже разбиты выкриками:
– Подлец!
– Ничтожество!
– Подпевала!
– Предатель!
– Смерть!
– Смерть предателям!
Все закончилось в начале 1204 года, причем в полном соответствии с обычаями, в трех ключевых местах Константинополя. Псевдогосударя Исаака II вернули в ту же темницу, из которой он недавно был избавлен и где потерял рассудок еще во время первого заточения. («Что бы он делал в залах Влахернского дворца, когда даже одиночка для него так велика, что и в ней он не может собрать воедино свой разум. Если сумеет собрать хотя бы половину, пусть тут же призовет нас!» – гласило суровое объяснение.) В великолепнейшей церкви Святой Софии в качестве нового василевса был венчан на царствование тот самый военачальник, теперь под именем Алексея V Дука Мурцуфла. («Договоренности с осаждающими не имеют более никакой силы, языкословы уведомляют нас, что, разговаривая с латинянами, мы только портим свой родной язык!» – заявил после коронации новый император.) Всего за четверть часа до его рукоположения посреди Ипподрома в одной из восемнадцати бочек с обещаниями был публично утоплен свергнутый царевич Алексей IV. (Осужденный молил о пощаде, каялся во всех своих грехах, потом вырывался с душераздирающими криками, отчаянно брыкался и затих только после того, как вся его жизнь вместилась в несколько жалких пузырьков. Давно уже у жителей Константинополя не было такого развлечения!)
А чтобы унизить латинян и дать доказательство твердости своего намерения не соглашаться на их условия, новый владыка Византии приказал вылить на крестоносцев и венецианцев содержимое всех восемнадцати бочек с сывороткой обещаний, в которых так и не створожился сыр. Вместе с неудовлетворенными требованиями вниз с городских стен полетело и мертвое, уже раздувшееся тело принца-претендента.
Потом один из командовавших обороной города, Феодор Ласкарис, особо отличавшийся храбростью, прямо с башни над Друнгаровыми воротами, не обращая внимания на дождь стрел, дал ясный ответ дожу Энрико Дандоло и предводителям крестоносцев графу Балдуину Фландрскому и маркграфу Бонифацио Монферратскому:
– Вот вам обещания! А вот вам и падаль! В гордом Царыраде пастухов нет! Поступайте как знаете! Сами позаботьтесь о том, как сделать сыр из его слов!
Тринадцатый день
I
Песочные часы святого Петра
Как говорит одна древняя легенда, которая позже неоднократно богато одевалась в разные апокрифические тексты, у святого Петра наряду с многими известными всем обязанностями имелось одно особо важное дело, а именно – тщательно следить за песочными часами Господа. В частности, как говорит эта почти невероятная история, где-то среди самых высших небес находилось просторное помещение (на одной старинной раскрашенной гравюре это изображалось как небольшое астральное пространство), в котором хранились сотни тысяч песочных часов. Каждые что-то отмеряли, каждые показывали состояние определенной вещи, судьба каждой вещи через узкий проход перетекала из одного прозрачного пузыря в другой.
Итак, о песочных часах, или, как их подчеркнуто именуют отдельные источники, о «песочниках», заботился святой Петр. Надзиравший над Господними мерами и весами, он точно знал, когда какие часы перевернуть, – существовала неизменная последовательность для всех имеющихся на земле и, разумеется, на небесах вещей, и было очень важно, даже решающе важно, чтобы эта последовательность строго соблюдалась. Некоторые часы следовало переворачивать головокружительно часто, содержимое других, медлительных, пересыпалось десятки дней, месяцев и даже лет, к третьим не нужно было прикасаться столетиями, а одни, особенно древние, не пересыпались еще с самого Сотворения Мира.
Всего в целом часов было столько же, сколько и мер и весов, и это число находилось где-то на самой границе между бесконечным и конечным. Вселенная вся сшита этой тоненькой ниткой. Если же рассмотреть в отдельности, то часов было столько же, сколько имелось и видов их содержимого. В некоторых действительно находился самый настоящий песок. Одни такие часы определяли перемещение дюн в пустынях по всему свету. В других вместо песчинок пересыпались звезды. Часто приходится сталкиваться с заблуждением бдительных астрономов, уверенных в том, что существуют падающие звезды. Но когда наступит определенный момент, когда святой Петр снова перевернет эти определенные часы, все звезды снова, одна за другой скользнут к своей первоначальной небесной исходной точке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84