Он снова был нужен людям. Старость на время отступила, уступив место привычным заботам врачевателя. Многих на своем веку вернул к жизни Сандра, но был бессилен отодвинуть собственную старость. В последние недели он часто думал о том, как плохо помирать осенью. Стылая земля бесприютна. Она будет звенеть под ударами абыла, когда сын Урмалай станет окапывать ритуальный круг вокруг погребального дерева. И что толку с того, что душа старого Сандры вознесется к верхним людям! Тело ведь останется здесь, над этой стылой землей. Иссохшее тело Сандры будет подвешено к погребальному дереву, и злобный осенний ветер станет раскачивать и швырять его, как простой лоскут бересты.
Когда-то слава о нем гремела по аилам Мундыбаша и Тельбеса. Страждущие тянулись к его аилу в надежде избавиться от недугов, и юрта его была полной чашей. Каждый нес шаману что мог: кто короб орехов, кто корни кандыка, кто шкурки.,.
Бедняки приходили ни с чем. Сандра лечил и их, но ставил условие: исцелю — будешь моим чалчи восемь лун. Несчастные торопливо соглашались: а то, чего доброго, передумает шаман. Кому охота отправляться к верхним людям?
Дела Сандры шли в гору. Так уж устроен человек, что, заболев, или помирает, или выздоравливает. Излечит шаман — себе прибыль учинит, а не излечит — кто его осудит: помер больной, значит так Эрлик хотел. И опять шаман не в накладе.
Много таинств знал Сандра. От дурной болезни лечил порошком из высушенной толченой змеи, от раннего полысения незаменим был медвежий жир, нервных знахарь окуривал дымом от куропаточьих перьев либо копыт сохатого, сухотку лечил барсучьим жиром. А сколько трав знал старик!
В берестяных коробках у него всегда стояла кошачья мята — она от прослабления живота помогала; засушенные сердцевидные листочки с бело-желтыми цветками, пастушьей сумкой прозываемые, они кровь останавливают, и еще много трав держал. Особо хранился сухой лист чистотела — первое средство супротив кожных язв да болячек, которыми столь часто болеет Кузнецкой земли человек...
Понимал толк шаман и в человеческих судьбах, предсказывать их умел, и недостатка в желающих заглянуть в свое будущее у него не было. Когда жаждущих погадать собиралось много, он всех впускал в юрту и рассаживал со смыслом; кого на короб - значит, к богатству, на землю — к бедности, на медвежью шкуру — к болезни, а коли уж брал кого да вел к порогу — к дальней дороге. Не было еще случая, чтобы Сандра отказался кого-то лечить. Даже если это был совсем уж тяжкий больной и не жилец вовсе.
Больше всего шаман на травы надеялся, куда больше, чем на тезей. Что тези!.. Не будет нужной травки, целебного взвара — тези не помогут. Уж это старик знал доподлинно. Знал, да дружбу с тезями не рвал: кто их знает, что у них на уме. К тому же, какой шор-кижи может без тезей обойтись!
Тезям да камланью больше, чем лечбе травами, верили. Шаману это на руку. Если бы тези были всесильны! В последние годы старик все чаще разговаривал с тезями: просил вернуть ему силу. Отвернулись от него тези, так же как и люди. Соседи-шалкалцы, те, что побогаче, ехидничали, кивая на юрту Сандры:
— Богатый человек тут живет. Из юрты не выходит — чембаров у него нету.
Или:
— Гордый здесь шаман живет. Вшей считает. Вшей у него больше, чем у нас скота.
В старости к людям возвращается детство. Старик закрывал глаза на издевки соседей. Ему, как ребенку, казалось, что если он закроет на это глаза, то и другие ничего не заметят. Не такое уж это могучее средство в нынешнем хитром, наполненном враждою мире, а все ж таки помогало. В этой маленькой стариковской хитрости было его единственное спасение: не замечать насмешек, и все тут! Пусть себе смеются! Время и боги поставят все на свои места. Время, оно мудрей любого мудреца. Оно разберет, кто прав и кому на этом свете надо смеяться, а кому волком выть. Многие из тех, что над Сандрой смеялись, давно уже отправились к верхним людям. Впрочем, точно шаман не знал, отправились ли они к верхним людям, или угодили в нижний мир, в царство Эрлика. Так или иначе, а обнищавший кам пережил и тех, и других. Теперь уже внуки насмешников язвили:
— Шаман умом повредился! Как маленький сделался.
— Одинокому в нашей стуже совсем зябко, — тосковал Сандра. — Видно, тези служат только молодым да сильным. Злой дух — помощник Смерти — Эрлик уже витает надо мной тенью...
Старость — не радость. Из нее обратного хода нету, не бывает. Сандра знал это лучше других. В старости любая что ни на есть ссадина, болячка — болезнь и беда. Ничего не заживает и не зарастает, а только больше разрастается. Взять хоть те же морщины... От всего лечил людей Сандра, от старости не излечил никого. Хорошо, что Федьша-казак не стар еще. Лечба может удаться...
Ночью Сандра долго ворочался во сне, прислушивался: раненый дышит ли?
Казак дышал, тяжко, с прихрипом. Однако спал. И это успокоило Сандру: лечба удается.
Русая, в крупных кольцах, борода казака теперь была всклокочена, и в ней заблудилась былинка. От бороды этой веяло щемящим духом странствий, опасностей и битв. Жалко, что у самого Сандры нет такой бороды. В стужу лицо не мерзло бы. Добрый бог Ульгень обделил кузнецких людей бородами. Ну, что это за борода! Смех один! Кисточки на ушах рыси и те пышней бороды Сандры. Старик досадливо поскреб бороденку ногтями. Впрочем, узнают кыргызы о раненом казаке, не посмотрят, чья борода пышней, чья реже. Обоим, и казаку, и Сандре, снимут голову вместе с бородой. Эта мысль почему-то даже развеселила старика.
С чего это вдруг шаман согласился лечить чужака? Старик не мог бы на это ответить. Вспомнил прошлый Декин приход? Или просто корысти ради? Но много ль надо древнему старику? Правда, в этот раз казаки оставили Сандре стегно копченой медвежатины...
Может, старый колдун решил узнать, не подобрели ли к нему тези? А может, просто обрадовался тому, что о нем вспомнили люди, что и он кому-то нужен. Мысль об этом вдохнула в него силу. Старость, обездвижившая его много лет тому назад, кажется, на время отступила. Он даже стал выходить из юрты, маленько помогал снохе по домашности. Ухватившись за ниточку дела, потянул ее дальше: приготовлял снадобья для чужака, ходил к роднику за целебной водой, собирал неподалеку кое-какую травку. Даже камланье стало ему под силу!
«Эко, чужак тезям поглянулся! Второй раз его Сандра из лап Эрлика вызволяет, второй раз Смерти не дает. Той зимой Федьша-казак вовсе стылый сделался. Борода — кусок льда, усы — сосульки. Отогрел его Сандра, тези помогли. Мало-мало лечбу делал — к себе в Аба-Туру Федьша-казак ушел. А теперь опять эко худо случилось! Эрлик, чо ли, телеутскую стрелу на Федьщу напустил? Вовсе плохой сделался казак. Силу Ульгень Сандре даст ли — казаку лечбу делать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Когда-то слава о нем гремела по аилам Мундыбаша и Тельбеса. Страждущие тянулись к его аилу в надежде избавиться от недугов, и юрта его была полной чашей. Каждый нес шаману что мог: кто короб орехов, кто корни кандыка, кто шкурки.,.
Бедняки приходили ни с чем. Сандра лечил и их, но ставил условие: исцелю — будешь моим чалчи восемь лун. Несчастные торопливо соглашались: а то, чего доброго, передумает шаман. Кому охота отправляться к верхним людям?
Дела Сандры шли в гору. Так уж устроен человек, что, заболев, или помирает, или выздоравливает. Излечит шаман — себе прибыль учинит, а не излечит — кто его осудит: помер больной, значит так Эрлик хотел. И опять шаман не в накладе.
Много таинств знал Сандра. От дурной болезни лечил порошком из высушенной толченой змеи, от раннего полысения незаменим был медвежий жир, нервных знахарь окуривал дымом от куропаточьих перьев либо копыт сохатого, сухотку лечил барсучьим жиром. А сколько трав знал старик!
В берестяных коробках у него всегда стояла кошачья мята — она от прослабления живота помогала; засушенные сердцевидные листочки с бело-желтыми цветками, пастушьей сумкой прозываемые, они кровь останавливают, и еще много трав держал. Особо хранился сухой лист чистотела — первое средство супротив кожных язв да болячек, которыми столь часто болеет Кузнецкой земли человек...
Понимал толк шаман и в человеческих судьбах, предсказывать их умел, и недостатка в желающих заглянуть в свое будущее у него не было. Когда жаждущих погадать собиралось много, он всех впускал в юрту и рассаживал со смыслом; кого на короб - значит, к богатству, на землю — к бедности, на медвежью шкуру — к болезни, а коли уж брал кого да вел к порогу — к дальней дороге. Не было еще случая, чтобы Сандра отказался кого-то лечить. Даже если это был совсем уж тяжкий больной и не жилец вовсе.
Больше всего шаман на травы надеялся, куда больше, чем на тезей. Что тези!.. Не будет нужной травки, целебного взвара — тези не помогут. Уж это старик знал доподлинно. Знал, да дружбу с тезями не рвал: кто их знает, что у них на уме. К тому же, какой шор-кижи может без тезей обойтись!
Тезям да камланью больше, чем лечбе травами, верили. Шаману это на руку. Если бы тези были всесильны! В последние годы старик все чаще разговаривал с тезями: просил вернуть ему силу. Отвернулись от него тези, так же как и люди. Соседи-шалкалцы, те, что побогаче, ехидничали, кивая на юрту Сандры:
— Богатый человек тут живет. Из юрты не выходит — чембаров у него нету.
Или:
— Гордый здесь шаман живет. Вшей считает. Вшей у него больше, чем у нас скота.
В старости к людям возвращается детство. Старик закрывал глаза на издевки соседей. Ему, как ребенку, казалось, что если он закроет на это глаза, то и другие ничего не заметят. Не такое уж это могучее средство в нынешнем хитром, наполненном враждою мире, а все ж таки помогало. В этой маленькой стариковской хитрости было его единственное спасение: не замечать насмешек, и все тут! Пусть себе смеются! Время и боги поставят все на свои места. Время, оно мудрей любого мудреца. Оно разберет, кто прав и кому на этом свете надо смеяться, а кому волком выть. Многие из тех, что над Сандрой смеялись, давно уже отправились к верхним людям. Впрочем, точно шаман не знал, отправились ли они к верхним людям, или угодили в нижний мир, в царство Эрлика. Так или иначе, а обнищавший кам пережил и тех, и других. Теперь уже внуки насмешников язвили:
— Шаман умом повредился! Как маленький сделался.
— Одинокому в нашей стуже совсем зябко, — тосковал Сандра. — Видно, тези служат только молодым да сильным. Злой дух — помощник Смерти — Эрлик уже витает надо мной тенью...
Старость — не радость. Из нее обратного хода нету, не бывает. Сандра знал это лучше других. В старости любая что ни на есть ссадина, болячка — болезнь и беда. Ничего не заживает и не зарастает, а только больше разрастается. Взять хоть те же морщины... От всего лечил людей Сандра, от старости не излечил никого. Хорошо, что Федьша-казак не стар еще. Лечба может удаться...
Ночью Сандра долго ворочался во сне, прислушивался: раненый дышит ли?
Казак дышал, тяжко, с прихрипом. Однако спал. И это успокоило Сандру: лечба удается.
Русая, в крупных кольцах, борода казака теперь была всклокочена, и в ней заблудилась былинка. От бороды этой веяло щемящим духом странствий, опасностей и битв. Жалко, что у самого Сандры нет такой бороды. В стужу лицо не мерзло бы. Добрый бог Ульгень обделил кузнецких людей бородами. Ну, что это за борода! Смех один! Кисточки на ушах рыси и те пышней бороды Сандры. Старик досадливо поскреб бороденку ногтями. Впрочем, узнают кыргызы о раненом казаке, не посмотрят, чья борода пышней, чья реже. Обоим, и казаку, и Сандре, снимут голову вместе с бородой. Эта мысль почему-то даже развеселила старика.
С чего это вдруг шаман согласился лечить чужака? Старик не мог бы на это ответить. Вспомнил прошлый Декин приход? Или просто корысти ради? Но много ль надо древнему старику? Правда, в этот раз казаки оставили Сандре стегно копченой медвежатины...
Может, старый колдун решил узнать, не подобрели ли к нему тези? А может, просто обрадовался тому, что о нем вспомнили люди, что и он кому-то нужен. Мысль об этом вдохнула в него силу. Старость, обездвижившая его много лет тому назад, кажется, на время отступила. Он даже стал выходить из юрты, маленько помогал снохе по домашности. Ухватившись за ниточку дела, потянул ее дальше: приготовлял снадобья для чужака, ходил к роднику за целебной водой, собирал неподалеку кое-какую травку. Даже камланье стало ему под силу!
«Эко, чужак тезям поглянулся! Второй раз его Сандра из лап Эрлика вызволяет, второй раз Смерти не дает. Той зимой Федьша-казак вовсе стылый сделался. Борода — кусок льда, усы — сосульки. Отогрел его Сандра, тези помогли. Мало-мало лечбу делал — к себе в Аба-Туру Федьша-казак ушел. А теперь опять эко худо случилось! Эрлик, чо ли, телеутскую стрелу на Федьщу напустил? Вовсе плохой сделался казак. Силу Ульгень Сандре даст ли — казаку лечбу делать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81