Жизнь, прожитая ради земных, чувственных благ — растрачена попусту. Древние чтили сотни богов, которые, как им казалось, наполняли пространство, горы, джунгли и дома. В противоположность им творцы Упанишад пытались пробить дорогу к Единому Существу.
Когда мудреца Яджнявалкья, которого традиция изображает выдающимся мастером проповеди и философского спора (жил он, как считают, в VII в. до Р.Х.), спросили, сколько существует богов, он сначала назвал каноническую цифру ведийской мифологии: три тысячи триста три. Но потом, когда ученик, чувствуя, что наставник не сказал ему всей правды, продолжал спрашивать, Яджнявалкья ответил: это — только проявления, богов же — тридцать три. А в конце концов, уступая настойчивым просьбам, он признал, что в сущности Бог только один. Если боги и существуют, то они — лишь отдельные волны единого моря Божества. «Он — единственный, не имеющий цвета, многоразлично прилагающий свою силу, создающий много цветов для скрытой цели, в нем, как в конце и начале, растворена Вселенная…» Истинный мудрец не поддается соблазнам материального, он ищет «Того, Кого многие слышат, но не знают», Того, кто «невидим, неосязаем, не имеет ни рода, ни варны, ни слуха, ни рук, ни ног». Это Единственное, обладающее реальностью, есть Брахман — мировой дух, безличная и бесконечная божественная субстанция, лежащая в основе всего сущего, источник жизни, принцип единства, сокровенное «я» Вселенной. Каждая индивидуальная душа — Атман — является его частью. По сути дела, Атман — это тот же Брахман, такой же великий и непостижимый. Яджнявалкье говорил, что Атман не рожден, а существует извечно.
Будучи тождественен Брахману, он предстает как вселенский правитель. «Он — властитель всего, он повелитель существ, он хранитель существ… — писал Яджнявалкья. — Знающий это сам становится Брахманом».
Конечная цель любого мудреца состоит в слиянии с Брахманом. Но как достичь этого состояния? Яджнявалкье учил, что душа постоянно переходит из одной телесной оболочки в другую, следуя карме — закону о посмертном воздаянии человеку за его дела при жизни. («Подобно тому как гусеница, достигнув конца былинки и приблизившись к другой былинке, подтягивается к ней — говорил Яджнявалкья, — так и Атман, отбросив это тело, расееяв незнание и приблизившись к другому телу, подтягивается к нему».) Если человек точно придерживался при жизни дхармы — линии поведения, определенной Брахманом для людей каждой варны, то после смерти его душа могла возродиться в теле человека более высокого общественного положения, вплоть до брахмана. Душа грешника, напротив, деградировала и могла вселиться только в тело человека более низкой общественной категории, или даже в тело животного, вплоть до самого нечистого и презренного.
Однако спасение (мокша) состоит не в том, чтобы стремиться к лучшим воплощениям.
Оно в том, чтобы навсегда уйти из этого нереального мира, соединиться с Брахманом, раствориться в Нем и таким образом достичь полного освобождения — нирваны (буквальный смысл этого слова означает «полное безветрие», «абсолютное затишье»). Для этого человек должен отстраниться от всего внешнего, отбросить все, что связывает его с миром, и полностью погрузиться в свое внутреннее «я», в свой Атман. «Как текущие реки исчезают в море, теряя имя и облик, так и мудрец, отрешенный от имени и облика, приходит к божественному Духу, что выше высокого».
Те, кто не в состоянии сделать этого, обречены вновь и вновь возвращаться в поток бытия. «Тот, кто имеет желания и думает о них, вновь рождается здесь и там из-за желаний. Но все желания того, у кого совершенный Атман и чье желание исполнилось, исчезают в этом мире». Свобода от желаний — вот истинная свобода, отказ от мира — это и есть подлинное бессмертие. Через свое «я», через свой Атман, человек приближается к мировому Брахману. Но до тех пор, пока он опирается на внешний опыт, человек не замечает Бога, который совсем рядом с нами. Лишь наше «я» соприкасается с космическим Брахманом и нужно войти в себя, чтобы познать Его Ибо «Его облик невозможно увидеть. Никто не видел его глазами.
Его воспреемлют сердцем, умом, мыслью. Тот, кто знает это, становится бессмертным» Но и этого мало. Нужно побороть не только чувства, но и саму мысль, чтобы обрести единение со всемирным «я». Лишь в состоянии, когда бездействует рассудок, человек может пережить слияние с Брахманом, победить смерть и возвыситься над тлением. «Не рождается и не умирает знающий Брахмана, он не происходит ни от кого и не становится никем. Не рожденный, постоянный, вечный, изначальный, он не гибнет, когда погибает тело». Он оказывается там, где невозможно найти ни одно из свойств мира, природы и духа; там нет ни добра, ни зла, ни света, ни тьмы, ни движения, ни покоя. Там царит нечто, превосходящее самую глубокую мысль человека, превосходящее само бытие. Там — страшная, непереносимая тайна, «владыка молитв» — Брахман, но в нем нет личности, какой мы ее знаем. Брахман — сверхличность, сверхсознание. Он есть и его нет, ибо он стоит выше даже этих категорий. Говоря о Нем, можно лишь отрицать качества.
Однако как из этой субстанции, о которой можно говорить лишь в отрицательных терминах, мог возникнуть пестрый мир существ и явлений? Единого ответа на этот вопрос Упанишады не давали. Но при всей запутанности брахманских космогонии их роднила одна общая идея: в творении они видели не что иное, как рождение, излияние мира из недр Абсолюта. «Как паук выпускает из себя и вбирает в себя паутину, как растение возникает из земли, как волосы возникают на голове человека, так из Непреходящего возникает все в этом мире». То есть Абсолют и мир оказываются в конце концов в чем-то тождественны. Бог в конечном итоге есть все, и материальный мир есть одно из проявлений его природы. По какой же причине Абсолют из области идеального переходит в материальное? В отличие, к примеру, от христианства, где настойчиво проводится мысль о том, что причиной творения была Любовь и что бытие есть создание любви Сущего, брахманы отрицали в этом акте какое бы то ни было этическое или нравственное начало. Миротворчество для Брахмана не более чем игра, он входит в рожденный им мир, стремясь испытать низшие виды существования и насладиться неведомыми ощущениями. Материальный мир- всего лишь сон, греза Брахмана. Испытав этот сон, он в конце концов ощущает жажду покоя и стремится уйти в свое исконное безмятежное существование. Таков вечный и неизменный круговорот космоса, в котором он то выплескивается из Брахмана, то вновь утопает, растворяется в Бездне. Вселенная, таким образом, есть что-то недолжное и даже бессмысленное. Упанишады представляли явление мира как добровольное самоограничение Божества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257