Они явно предлагали Олэну самое ценное, что у них было.
– И что я стану с ней делать? – спросил Олэн.
– То есть как это – что? – удивился Фальстен.
Все трое изумленно вылупили глаза.
– Тебя это задержит всего на часок! – рассмеялся Божи. – Она ничего не знает! Если хочешь, мы с тобой поделимся. Такая чудная куколка…
Олэн молча взял у Божи ключ от комнаты. Молодежь отдавалась ему телом и душой, и он был глубоко растроган, хотя и не показывал виду.
Божи обставил комнату в марокканском стиле. Франсуа снял пальто и пиджак и растянулся на кровати. В дверь позвонили.
– Входите, – крикнул Олэн (он оставил ключ в дверях).
Она вошла. Юбка и кофта так плотно обтягивали пышные формы, что Франсуа мигом позабыл о статье за совращение малолетних.
Девушка заперла дверь изнутри без всяких просьб с его стороны.
Она села на кровать и поцеловала его в губы. Олэн с трудом подавил безумное желание сорвать с нее всю одежду. Неожиданность приключения и новое амплуа (теперь он чувствовал себя настоящим главарем) горячили кровь.
Девушка продолжала его целовать, а ее рука медленно заскользила вниз. Очень скоро Олэн выяснил, что юная особа прекрасно разбирается в самых утонченных ласках и больше не беспокоился о ее возрасте – маленькая бестия знала о любви не меньше него, если не больше…
Те, с кем Олэн сталкивался по дороге к машине, явно дрожали от холода. В декабре подарков можно ждать разве что от Санта-Клауса.
Девчушка здорово взбодрила Олэна. Он проехал мимо дома Бенедит. Но ее окна по-прежнему закрывали шторы.
Франсуа вернулся в квартал Малакофф и впервые не сунул деньги в комод, вместе с остатками прежних.
Двадцать восемь миллионов заслуживали некоторых предосторожностей. И, если у братьев Шварц накроется та северная авантюра, по возвращении они не побрезгают стянуть его добычу.
Олэн вынул деньги из сумочки и, завернув в старые тряпки, запихнул под ящики в глубине мастерской.
Он задумчиво поглядел на свое «Кольцо-24», прислушиваясь к эху собственных шагов в пустынном зале.
Что делать дальше? Остаться здесь и ждать? Но чего? В комнате стопка газет доходила уже до верха комода. Жажда действий подтолкнула Олэна еще раз навестить Спартака.
Он переоделся в костюм цвета электрик и выбрал насыщенный алый галстук очень модного тона.
Франсуа немного помотался вокруг дома журналиста – легковушки с откидным верхом не было ни у подъезда, ни на ближайших улицах.
Олэн хлопнул себя по лбу и улыбнулся. Ясно, как Божий день, что Спартак фотографирует сейчас место происшествия на бульваре Османн вместе с тучей других журналистов и под наблюдением целой своры легавых.
А в вечерних газетах наверняка появится фото перерезанного троса, кусачек и, как пить дать, губки, которую чуть не слопал банкир.
Олэн поостерегся лезть на не в меру оживленный бульвар. Вместо этого он отправился в одиннадцатый округ, к редакции. Франсуа притормозил и огляделся. Знакомая легковушка стояла у входа. Значит, Спартак уже закончил репортаж.
Олэн перебрался в машину Спартака. Ну и удивится же репортер! Франсуа заранее хмыкнул от удовольствия.
Он прождал два долгих часа, удивляясь собственному терпению, но больше никуда идти не хотелось.
– Ты? – изумленно пробормотал Спартак.
Он плюхнулся на сиденье и не сразу заметил, что в машине есть кто-то еще.
– Выглядишь ты неважнецки! – шутливо бросил Олэн. – Должно быть тебя прямо из постели загнали на бульвар Османн?
Спартак смерил его пристальным взглядом. Что он – слушал радио или сам участвовал в налете?
– Твоих рук дело? – наконец не выдержал репортер.
– А как, по-твоему, моих или нет?
– На фотографиях свидетели никого не опознали – ни тебя, ни братьев Шварц…
– Шварцы и такая тонкая работа? Честное слово, вы просто помешались на этих двух придурках!
– Так, значит, ты?
– Если не ты, то твой двойник, – гордо пропел Олэн. Регулировщик велел Спартаку трогаться с места – время его стоянки истекло.
Репортер включил зажигание и влился в поток машин.
– Ограбление с помощью кусачек вместо отмычки, резиновой губки и пары швабр… Признайся, это ужасно забавно! – проговорил весьма довольный собой Олэн.
Спартак пошарил в бардачке и, вытащив берет, нахлобучил ему на голову.
– Не надо забывать и о продавце журналов! – воскликнул он. – Можно мне сослаться непосредственно на тебя?
– Обиняками. Зато можешь смело утверждать, что это не в стиле Шварцев. Чтоб ни у кого не возникло сомнений.
– А как насчет тех юнцов?
– Чистая случайность. Больше ты о них не услышишь. Это тоже вне всяких.
Спартак размышлял. Ехал он, как таксист в поисках клиента, – не обращая внимания на брань других водителей.
– А не мог бы ты рассказать мне какую-нибудь неизвестную подробность? Тогда завтра я тиснул бы еще одну статейку и намекнул на тебя. Понимаешь? Порассуждал бы о тебе, но без категорических заявлений как в ту, так и в Другую сторону. И еще ужасно хочется выдать нечто юмористическое… Например: «Возможно, управляющему банка так полюбился вкус резиновых губок, что он и с завязанными глазами сумел бы сообщить нам имя фабриканта и адрес поставщика?» Представляешь?
Олэн рассмеялся и объяснил Спартаку, как отыскать «дофин гордини», брошенную утром в аллее, перпендикулярной авеню Дю Буа.
– Вот твой музейный экспонат. Увели сегодня ночью.
– Все свидетели уже согласились насчет цвета и марки, – сказал репортер.
Он, не вылезая из машины, быстро сделал несколько снимков.
– На тачке – ни царапины. Так что хозяин, считай, отделался легким испугом, – заметил Олэн.
И, кстати, насчет машин, он поблагодарил Спартака за первую статью из гоночной серии.
– У тебя, случаем, нет приятелей в Монлери? – вдрут спросил он.
– Точно не припомню, но вообще-то знакомые везде найдутся. А что?
– Да я все о смерти О'Кейси… Ты уже написал статью?
– Угу, но пока не отнес в набор. Хочешь что-нибудь подправить?
– Нет, показать на месте…
– А я думал, это было в Ницце?
– Верно. Но я говорю о принципе. – Олэн немного помолчал. – Для меня это ужасно важно.
Спартак не ответил. Он все еще смотрел на «гордини» и мысленно повторял ее номер.
– Если тебе жутковато выйти на трек, лучше сразу скажи. Тут нет ничего постыдного.
– Нет, я не боюсь.
– Тогда – за дело. Попросим кого-нибудь ехать впереди, и ты все запечатлеешь.
– Ты бредишь! Никто не пойдет на такую авантюру!
– Да опасности-то – ноль! Ничего не случится! Послушай, мы к его машине даже не притронемся! – Олэн нервно взмахнул рукой. – Зато ты все увидишь собственными глазами! И убедишься… будто сам там побывал… Мы будем ехать на несколько метров сзади! И тебе станет ясно… Это такой пустяк!
Спартак кинул «Лейку» на заднее сиденье и выжал сцепление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
– И что я стану с ней делать? – спросил Олэн.
– То есть как это – что? – удивился Фальстен.
Все трое изумленно вылупили глаза.
– Тебя это задержит всего на часок! – рассмеялся Божи. – Она ничего не знает! Если хочешь, мы с тобой поделимся. Такая чудная куколка…
Олэн молча взял у Божи ключ от комнаты. Молодежь отдавалась ему телом и душой, и он был глубоко растроган, хотя и не показывал виду.
Божи обставил комнату в марокканском стиле. Франсуа снял пальто и пиджак и растянулся на кровати. В дверь позвонили.
– Входите, – крикнул Олэн (он оставил ключ в дверях).
Она вошла. Юбка и кофта так плотно обтягивали пышные формы, что Франсуа мигом позабыл о статье за совращение малолетних.
Девушка заперла дверь изнутри без всяких просьб с его стороны.
Она села на кровать и поцеловала его в губы. Олэн с трудом подавил безумное желание сорвать с нее всю одежду. Неожиданность приключения и новое амплуа (теперь он чувствовал себя настоящим главарем) горячили кровь.
Девушка продолжала его целовать, а ее рука медленно заскользила вниз. Очень скоро Олэн выяснил, что юная особа прекрасно разбирается в самых утонченных ласках и больше не беспокоился о ее возрасте – маленькая бестия знала о любви не меньше него, если не больше…
Те, с кем Олэн сталкивался по дороге к машине, явно дрожали от холода. В декабре подарков можно ждать разве что от Санта-Клауса.
Девчушка здорово взбодрила Олэна. Он проехал мимо дома Бенедит. Но ее окна по-прежнему закрывали шторы.
Франсуа вернулся в квартал Малакофф и впервые не сунул деньги в комод, вместе с остатками прежних.
Двадцать восемь миллионов заслуживали некоторых предосторожностей. И, если у братьев Шварц накроется та северная авантюра, по возвращении они не побрезгают стянуть его добычу.
Олэн вынул деньги из сумочки и, завернув в старые тряпки, запихнул под ящики в глубине мастерской.
Он задумчиво поглядел на свое «Кольцо-24», прислушиваясь к эху собственных шагов в пустынном зале.
Что делать дальше? Остаться здесь и ждать? Но чего? В комнате стопка газет доходила уже до верха комода. Жажда действий подтолкнула Олэна еще раз навестить Спартака.
Он переоделся в костюм цвета электрик и выбрал насыщенный алый галстук очень модного тона.
Франсуа немного помотался вокруг дома журналиста – легковушки с откидным верхом не было ни у подъезда, ни на ближайших улицах.
Олэн хлопнул себя по лбу и улыбнулся. Ясно, как Божий день, что Спартак фотографирует сейчас место происшествия на бульваре Османн вместе с тучей других журналистов и под наблюдением целой своры легавых.
А в вечерних газетах наверняка появится фото перерезанного троса, кусачек и, как пить дать, губки, которую чуть не слопал банкир.
Олэн поостерегся лезть на не в меру оживленный бульвар. Вместо этого он отправился в одиннадцатый округ, к редакции. Франсуа притормозил и огляделся. Знакомая легковушка стояла у входа. Значит, Спартак уже закончил репортаж.
Олэн перебрался в машину Спартака. Ну и удивится же репортер! Франсуа заранее хмыкнул от удовольствия.
Он прождал два долгих часа, удивляясь собственному терпению, но больше никуда идти не хотелось.
– Ты? – изумленно пробормотал Спартак.
Он плюхнулся на сиденье и не сразу заметил, что в машине есть кто-то еще.
– Выглядишь ты неважнецки! – шутливо бросил Олэн. – Должно быть тебя прямо из постели загнали на бульвар Османн?
Спартак смерил его пристальным взглядом. Что он – слушал радио или сам участвовал в налете?
– Твоих рук дело? – наконец не выдержал репортер.
– А как, по-твоему, моих или нет?
– На фотографиях свидетели никого не опознали – ни тебя, ни братьев Шварц…
– Шварцы и такая тонкая работа? Честное слово, вы просто помешались на этих двух придурках!
– Так, значит, ты?
– Если не ты, то твой двойник, – гордо пропел Олэн. Регулировщик велел Спартаку трогаться с места – время его стоянки истекло.
Репортер включил зажигание и влился в поток машин.
– Ограбление с помощью кусачек вместо отмычки, резиновой губки и пары швабр… Признайся, это ужасно забавно! – проговорил весьма довольный собой Олэн.
Спартак пошарил в бардачке и, вытащив берет, нахлобучил ему на голову.
– Не надо забывать и о продавце журналов! – воскликнул он. – Можно мне сослаться непосредственно на тебя?
– Обиняками. Зато можешь смело утверждать, что это не в стиле Шварцев. Чтоб ни у кого не возникло сомнений.
– А как насчет тех юнцов?
– Чистая случайность. Больше ты о них не услышишь. Это тоже вне всяких.
Спартак размышлял. Ехал он, как таксист в поисках клиента, – не обращая внимания на брань других водителей.
– А не мог бы ты рассказать мне какую-нибудь неизвестную подробность? Тогда завтра я тиснул бы еще одну статейку и намекнул на тебя. Понимаешь? Порассуждал бы о тебе, но без категорических заявлений как в ту, так и в Другую сторону. И еще ужасно хочется выдать нечто юмористическое… Например: «Возможно, управляющему банка так полюбился вкус резиновых губок, что он и с завязанными глазами сумел бы сообщить нам имя фабриканта и адрес поставщика?» Представляешь?
Олэн рассмеялся и объяснил Спартаку, как отыскать «дофин гордини», брошенную утром в аллее, перпендикулярной авеню Дю Буа.
– Вот твой музейный экспонат. Увели сегодня ночью.
– Все свидетели уже согласились насчет цвета и марки, – сказал репортер.
Он, не вылезая из машины, быстро сделал несколько снимков.
– На тачке – ни царапины. Так что хозяин, считай, отделался легким испугом, – заметил Олэн.
И, кстати, насчет машин, он поблагодарил Спартака за первую статью из гоночной серии.
– У тебя, случаем, нет приятелей в Монлери? – вдрут спросил он.
– Точно не припомню, но вообще-то знакомые везде найдутся. А что?
– Да я все о смерти О'Кейси… Ты уже написал статью?
– Угу, но пока не отнес в набор. Хочешь что-нибудь подправить?
– Нет, показать на месте…
– А я думал, это было в Ницце?
– Верно. Но я говорю о принципе. – Олэн немного помолчал. – Для меня это ужасно важно.
Спартак не ответил. Он все еще смотрел на «гордини» и мысленно повторял ее номер.
– Если тебе жутковато выйти на трек, лучше сразу скажи. Тут нет ничего постыдного.
– Нет, я не боюсь.
– Тогда – за дело. Попросим кого-нибудь ехать впереди, и ты все запечатлеешь.
– Ты бредишь! Никто не пойдет на такую авантюру!
– Да опасности-то – ноль! Ничего не случится! Послушай, мы к его машине даже не притронемся! – Олэн нервно взмахнул рукой. – Зато ты все увидишь собственными глазами! И убедишься… будто сам там побывал… Мы будем ехать на несколько метров сзади! И тебе станет ясно… Это такой пустяк!
Спартак кинул «Лейку» на заднее сиденье и выжал сцепление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43