Спать с ним было очень забавно, в этом было что-то хулиганское. Вот так просто, в разгар вечеринки, залезть с кем-то в постель – совершеннейший идиотизм. Возможно, лишь затем, чтобы потом похвастаться перед подругами. Она всегда хохотала, когда вспоминала об этом. И каждый раз, когда Эгон начинал выяснять подробности, она продолжала смеяться.
– Но как все произошло?
– Он сказал: пойдем наверх.
– Вы танцевали?
– Нет.
– Разговаривали?
– Я танцевала с кем-то другим, а он прикоснулся к моему животу и сказал: пошли со мной. И многозначительно на меня посмотрел.
– Тот взгляд все и решил?
– И рука.
– Но ты пошла с ним, только чтобы потом похвастаться?
– Он мне понравился.
– Понравился?
– Шутка. Просто в этом было что-то ужасно странное и забавное. Я тогда еще гордилась своей смелостью. Он, кстати, ничего не умел. Классический ничтожный любовник.
– А если бы я тогда положил руку на твой живот?
– Я бы с тобой не пошла.
– Но со мной тоже могло бы получиться ужасно странно и забавно.
– Все равно бы не пошла.
– Почему? Что в нем такого, чего нет у меня?
– У тебя есть намного больше, чем у него. Например, прекрасная жена.
На протяжении четырнадцати лет они возвращались к этому разговору – в машине, за столом, в постели, на горнолыжных подъемниках, в самолетах и ресторанах. У Веры Ланакер, тогда в Ла-Роше, на черничном холме, он ничего такого не спрашивал, но мысли о связи Аксела и Адриенны его не оставляли. Адриенна почувствовала власть Аксела, она захотела сделать то, что он хотел, чтобы она сделала. Она должна была объяснить, почему подонок добился большего, чем добропорядочный человек.
Но она не знала.
– В нем было что-то увлекательное.
– Что-то увлекательное, чего нет у меня.
– Да, что-то увлекательное, чего нет у тебя. Но это не делает его более ценным, чем ты.
– Что-то похотливое.
– Именно это слово я искала.
– Ты не считаешь меня похотливым?
– Милый Эгон! Я хотела поделиться с тобой, потому что это абсолютно ничего для меня не значило. А теперь, черт возьми, я больше не желаю об этом говорить.
Но ровно потому, что это ничего не значило, это значило все. Он должен был платить любовью за то, что Аксел получил одним лишь жестом. Аксел знал Адриенну такой, какой Эгон никогда ее не узнает. Она находила это «забавным», но суть была в том, что зло победило добро!
* * *
У отца Адриенны водились деньги. Он владел сетью отелей в Голландии и Южной Испании. Для Адриенны и Эгона он купил дом в хорошем районе на юге Амстердама. Когда Адриенна закончила учебу на экономическом факультете, она пошла работать к отцу. Защитив диссертацию, Эгон получил несколько предложений из небольших университетов в Америке, но не воспользовался ими, поскольку Адриенна была привязана к Амстердаму. Два раза в неделю он вел семинары в университете и в ожидании места старшего преподавателя прошел курс повышения квалификации в области географии, после чего устроился на полставки в школу на окраине города.
Как-то утром Эгон прогуливался в перерыве между уроками. Вдруг кто-то сильно ударил его по плечу.
– Эй, профессор-доктор, – прозвучал знакомый голос, – как продвигаются дела в пещероведении?
Это был Аксел.
«Он спал с Адриенной», – подумал Эгон.
– Пойдем выпьем по чашке кофе, – сказал Аксел, – поболтаем.
Эгон попытался вспомнить, сколько они не виделись. Последний раз они общались во время их поездки в Бельгию – восемь или девять лет назад. С тех пор минула вечность. Мальчик из Ла-Роша исчез навсегда. Аксел пополнел, успокоился, что придавало ему еще более угрожающий вид, чем раньше. Хотя, возможно, такое впечатление складывалось потому, что его сопровождал великан по имени Бобби с устрашающей физиономией и светлыми волосами, стриженными «ежиком», явно находившийся в его подчинении.
Они зашли в кафе на тихой площади с цветочными клумбами и скамейками, где хозяева выгуливали своих собак. В кафе Эгон понял, что Аксел пригласил его на чашечку кофе не ради его персоны, а потому что назначил здесь встречу кому-то еще. За большим столом около окна с видом на площадь сидели, развалившись на стульях, пятеро или шестеро мужчин – загорелые, веселые, плотные, накачанные, в клетчатых рубашках и замшевых пиджаках. Мужики с элегантностью крупных тучных зверей.
Эгон пожал руку каждому, всякий раз представляясь как Эгон Вахтер, но они называли лишь свои имена: Кор, Пит, Франс – самые обычные имена. Все оживленно беседовали, но Эгон догадался, что они поджидали Аксела для какого-то разговора, который из-за Эгона вынуждены теперь отложить.
Лишь какое-то время спустя Эгон понял, кого они ему напоминали. В его памяти возник образ из далекого прошлого: две фигуры в «Гриме», всегда тихо стоявшие в стороне, Ян С, торговец людьми, и Фааз. Представители преступного мира. И он отметил, что Аксел прекрасно вписывается в их окружение. Он стал их «типом», а не просто самим по себе, как раньше.
Аксел рассказал, что познакомился с Эгоном во время каникул в лагере в Арденнах, когда им было по четырнадцать лет.
– Каникулы – мы уже забыли, что это такое, – сказал один из мужчин, и все засмеялись.
– Эгон – профессор геологии, – сказал Аксел.
– Еще нет, – сказал Эгон, – я лишь учитель географии.
– Не порти мой рассказ. – В голосе Аксела прозвучало легкое раздражение, и Эгон понял, что он действительно хотел всех шокировать его дурацкой профессией. – Я же хочу тобой похвастаться. Мой друг Эгон – ученый человек.
– Ну, не такой уж он умный, если общается с тобой, – заметил Пит или Кор. Снова смех. Даже не смех, а хихиканье, более низкое и тяжелое. «Я вовсе и не общаюсь с ним», – подумал Эгон.
– Он защитил докторскую, – продолжал Аксел.
– И что же, интересно, знает такой ученый человек, как ты, чего не знаем мы? – спросил кто-то.
– Мне многое известно о магматической интрузии в тектонических процессах, – ответил Эгон. Это прозвучало довольно враждебно.
– И ты можешь зарабатывать на этом деньги? – с искренним удивлением брякнул кто-то еще, снова вызвав всеобщий смех.
– Я пишу статьи в журналы, – сказал Эгон. – И получаю зарплату учителя. Удовлетворение получаешь не оттого… – Он вдруг почувствовал, что любое его объяснение будет искажено. – Восемьдесят тысяч, – сказал он.
– Восемьдесят, неплохо.
– В неделю, конечно? – спросил другой.
Снова этот густой самодовольный смех, который означал: болван.
Эгон осмотрелся. Кореша, подумал он. Это кореша. Интересно, что у них общего? О чем они будут говорить, когда он уйдет? Мысль о том, что он появился здесь из-за Аксела, его раздражала, и, чувствуя его покровительство, он спросил:
– А что вас, собственно, связывает друг с другом?
Смех, последовавший за этим вопросом, был поистине гомерическим, однако веселье – фальшивым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
– Но как все произошло?
– Он сказал: пойдем наверх.
– Вы танцевали?
– Нет.
– Разговаривали?
– Я танцевала с кем-то другим, а он прикоснулся к моему животу и сказал: пошли со мной. И многозначительно на меня посмотрел.
– Тот взгляд все и решил?
– И рука.
– Но ты пошла с ним, только чтобы потом похвастаться?
– Он мне понравился.
– Понравился?
– Шутка. Просто в этом было что-то ужасно странное и забавное. Я тогда еще гордилась своей смелостью. Он, кстати, ничего не умел. Классический ничтожный любовник.
– А если бы я тогда положил руку на твой живот?
– Я бы с тобой не пошла.
– Но со мной тоже могло бы получиться ужасно странно и забавно.
– Все равно бы не пошла.
– Почему? Что в нем такого, чего нет у меня?
– У тебя есть намного больше, чем у него. Например, прекрасная жена.
На протяжении четырнадцати лет они возвращались к этому разговору – в машине, за столом, в постели, на горнолыжных подъемниках, в самолетах и ресторанах. У Веры Ланакер, тогда в Ла-Роше, на черничном холме, он ничего такого не спрашивал, но мысли о связи Аксела и Адриенны его не оставляли. Адриенна почувствовала власть Аксела, она захотела сделать то, что он хотел, чтобы она сделала. Она должна была объяснить, почему подонок добился большего, чем добропорядочный человек.
Но она не знала.
– В нем было что-то увлекательное.
– Что-то увлекательное, чего нет у меня.
– Да, что-то увлекательное, чего нет у тебя. Но это не делает его более ценным, чем ты.
– Что-то похотливое.
– Именно это слово я искала.
– Ты не считаешь меня похотливым?
– Милый Эгон! Я хотела поделиться с тобой, потому что это абсолютно ничего для меня не значило. А теперь, черт возьми, я больше не желаю об этом говорить.
Но ровно потому, что это ничего не значило, это значило все. Он должен был платить любовью за то, что Аксел получил одним лишь жестом. Аксел знал Адриенну такой, какой Эгон никогда ее не узнает. Она находила это «забавным», но суть была в том, что зло победило добро!
* * *
У отца Адриенны водились деньги. Он владел сетью отелей в Голландии и Южной Испании. Для Адриенны и Эгона он купил дом в хорошем районе на юге Амстердама. Когда Адриенна закончила учебу на экономическом факультете, она пошла работать к отцу. Защитив диссертацию, Эгон получил несколько предложений из небольших университетов в Америке, но не воспользовался ими, поскольку Адриенна была привязана к Амстердаму. Два раза в неделю он вел семинары в университете и в ожидании места старшего преподавателя прошел курс повышения квалификации в области географии, после чего устроился на полставки в школу на окраине города.
Как-то утром Эгон прогуливался в перерыве между уроками. Вдруг кто-то сильно ударил его по плечу.
– Эй, профессор-доктор, – прозвучал знакомый голос, – как продвигаются дела в пещероведении?
Это был Аксел.
«Он спал с Адриенной», – подумал Эгон.
– Пойдем выпьем по чашке кофе, – сказал Аксел, – поболтаем.
Эгон попытался вспомнить, сколько они не виделись. Последний раз они общались во время их поездки в Бельгию – восемь или девять лет назад. С тех пор минула вечность. Мальчик из Ла-Роша исчез навсегда. Аксел пополнел, успокоился, что придавало ему еще более угрожающий вид, чем раньше. Хотя, возможно, такое впечатление складывалось потому, что его сопровождал великан по имени Бобби с устрашающей физиономией и светлыми волосами, стриженными «ежиком», явно находившийся в его подчинении.
Они зашли в кафе на тихой площади с цветочными клумбами и скамейками, где хозяева выгуливали своих собак. В кафе Эгон понял, что Аксел пригласил его на чашечку кофе не ради его персоны, а потому что назначил здесь встречу кому-то еще. За большим столом около окна с видом на площадь сидели, развалившись на стульях, пятеро или шестеро мужчин – загорелые, веселые, плотные, накачанные, в клетчатых рубашках и замшевых пиджаках. Мужики с элегантностью крупных тучных зверей.
Эгон пожал руку каждому, всякий раз представляясь как Эгон Вахтер, но они называли лишь свои имена: Кор, Пит, Франс – самые обычные имена. Все оживленно беседовали, но Эгон догадался, что они поджидали Аксела для какого-то разговора, который из-за Эгона вынуждены теперь отложить.
Лишь какое-то время спустя Эгон понял, кого они ему напоминали. В его памяти возник образ из далекого прошлого: две фигуры в «Гриме», всегда тихо стоявшие в стороне, Ян С, торговец людьми, и Фааз. Представители преступного мира. И он отметил, что Аксел прекрасно вписывается в их окружение. Он стал их «типом», а не просто самим по себе, как раньше.
Аксел рассказал, что познакомился с Эгоном во время каникул в лагере в Арденнах, когда им было по четырнадцать лет.
– Каникулы – мы уже забыли, что это такое, – сказал один из мужчин, и все засмеялись.
– Эгон – профессор геологии, – сказал Аксел.
– Еще нет, – сказал Эгон, – я лишь учитель географии.
– Не порти мой рассказ. – В голосе Аксела прозвучало легкое раздражение, и Эгон понял, что он действительно хотел всех шокировать его дурацкой профессией. – Я же хочу тобой похвастаться. Мой друг Эгон – ученый человек.
– Ну, не такой уж он умный, если общается с тобой, – заметил Пит или Кор. Снова смех. Даже не смех, а хихиканье, более низкое и тяжелое. «Я вовсе и не общаюсь с ним», – подумал Эгон.
– Он защитил докторскую, – продолжал Аксел.
– И что же, интересно, знает такой ученый человек, как ты, чего не знаем мы? – спросил кто-то.
– Мне многое известно о магматической интрузии в тектонических процессах, – ответил Эгон. Это прозвучало довольно враждебно.
– И ты можешь зарабатывать на этом деньги? – с искренним удивлением брякнул кто-то еще, снова вызвав всеобщий смех.
– Я пишу статьи в журналы, – сказал Эгон. – И получаю зарплату учителя. Удовлетворение получаешь не оттого… – Он вдруг почувствовал, что любое его объяснение будет искажено. – Восемьдесят тысяч, – сказал он.
– Восемьдесят, неплохо.
– В неделю, конечно? – спросил другой.
Снова этот густой самодовольный смех, который означал: болван.
Эгон осмотрелся. Кореша, подумал он. Это кореша. Интересно, что у них общего? О чем они будут говорить, когда он уйдет? Мысль о том, что он появился здесь из-за Аксела, его раздражала, и, чувствуя его покровительство, он спросил:
– А что вас, собственно, связывает друг с другом?
Смех, последовавший за этим вопросом, был поистине гомерическим, однако веселье – фальшивым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36