– Тебе действительно надо идти в монашки!
– Я бы пошла, но поздно.
– Опять ты за свое! – рассердился Турецкий, обнимая женщину.
Он глянул в огромные глаза Сони и увидел в них такую неизбывную печаль, что внутренне содрогнулся.
– Сонечка… Соня, – зашептал он. – Милая моя женщина…
– Ты не влюбляйся в меня, Сашенька. Я цыганка. Мы любим насмерть. Я погублю тебя, родненький… Все бросишь! Жену, дочку… Я разлучница!
…Когда Турецкий проснулся, Сони рядом уже не было. На столе лежал лист бумаги, прижатый крупными серебряными серьгами, которые были в ушах женщины. Серьги были продолговатые, выпуклые, и одна из них была вскрыта. Турецкий понял, какой секрет хранили серьги. Лист бумаги тоже был непростым, то было завещание Софьи Андреевны Полонской в случае ее внезапной смерти, оформленное по всем законам. Все свое движимое и недвижимое имущество, а также крупную сумму в долларах она завещала женскому монастырю на Ярославщине и просила похоронить ее возле Богоявленского храма в том же монастыре.
Турецкий достал пинцетом миниатюрное подслушивающее устройство, еще раз прочел завещание и внезапно понял, что говорила Соня всерьез. Вернее, и тогда, ночью, он в это верил, но именно теперь понял.
Не в характере Турецкого было предаваться мрачным мыслям, и он уже начал соображать, каким образом пресечь опасность, преследующую Соню, о которой она, видимо, умолчала.
А в Татарке вновь произошла разборка, после которой милиция обнаружила трупы Мака и его четверых дружков-отморозков, вповалку лежавшие в белом «БМВ» и голубой «ауди». По многочисленным свидетельствам, огонь вели из автоматического оружия из джипа, принадлежавшего Байбаку. Он вновь стал полновластным хозяином Татарки.
При встрече Грязнов спросил Голованова, не имеют ли «волки» какого-либо отношения к разборке, на что майор ответил, мол, он доволен тем, что его тесть может спать спокойно. Настю с сыном Голованов отправил самолетом в Москву, где их встретил капитан Щербак, заместитель директора агентства «Глория», отвез на квартиру майора и тут же позвонил в Ставрополь, доложил об исполнении порученного и передал трубку Насте. «У тебя не квартира, а хлев!» – первым делом заявила Настя. «Зато большой! – рассмеялся Голованов. – Устраивайся! Да за Максимкой следи! Москва – это тебе не Татарка!»

Часть третья
СЪЕЗД
Стажер следственной части Генпрокуратуры Глеб Латышев провел допрос подполковника грамотно. Сизов дал собственноручные показания о ночном звонке, признав, что именно он звонил старшему лейтенанту Коготкову и сообщил о несуществующем происшествии. После прослушивания пленки, на которой был зафиксирован разговор Сизова с генералами Маркушей и Макеевым о деталях убийства подполковника Приходько, подполковник забеспокоился всерьез, ведь из беседы было ясно, что именно ему было поручено вести переговоры с киллером по кличке Барс. Сизов заметно занервничал, и этим воспользовался Глеб. Словом, подполковник письменно подтвердил, что разговор, записанный на пленку, действительно состоялся, а он, Сизов, встретился и переговорил с киллером, который и убил Приходько.
Турецкий получил от своих помощников свежие материалы за час перед вылетом в Кисловодск, но успел внимательно просмотреть их. Он приказал майору Голованову со своими подчиненными прибыть в Кисловодск, не забыв прихватить с собой и стажера Латышева, а сам выехал на военный аэродром, где его ожидал губернатор Колесниченко.
Вертолет был оборудован по высшему классу. Ковры, удобные сиденья и столики, салон был разделен на две части, отгороженные друг от друга лосиными шкурами. Впереди устроились Колесниченко и Турецкий. На их столике было вино и фрукты. Другая часть, позади них, предназначалась для охраны, где и разместились сотрудники «Пантеры» во главе с Игорем Падериным и люди губернатора, призванные охранять его особу.
– Рад вашему обществу, – начал разговор Колесниченко.
С последней их встречи на даче Маркуши прошло порядочно времени, и Турецкий заметил, что губернатор посвежел, мешки под глазами исчезли, и вообще он имел уверенный, независимый вид. Да и тон, с которого начал беседу Колесниченко, очень не понравился «важняку», поэтому ответ его прозвучал несколько грубовато.
– Чему особо радоваться-то, Николай Михайлович?
– Снова дела, – скривился Колесниченко. – Теперь понятно, для чего вы решили лететь со мной…
– Могу и помолчать. Вино есть, закуски навалом, а вы знаете, что я любитель выпить!
– И никогда не пьянеете, – одобрил губернатор.
– Вам налить?
– Конечно, не один же вы любитель, – рассмеялся Колесниченко.
После незначительных фраз разговор таки перешел в русло, которое интересовало обоих.
– Много вы раскопали, Александр Борисович, – сказал Колесниченко.
– Что конкретно вы имеете в виду?
– Хотя бы КАКТ.
– По КАКТу работали сотрудники «Пантеры».
– Но под вашим руководством!
– Под руководством полковника Попова. А я работал над теми делами, которые были мне поручены.
– И каков успех?
– Расследование еще не закончено…
– А вы уверены, что оно может быть закончено?
– Вам, Николай Михайлович, пошла на пользу суточная командировка в Москву, – намекнул Турецкий. – Вы изменились даже внешне.
– И надеюсь, не в худшую сторону?
– В лучшую.
– Вас неплохо информируют о делах в Москве, – помолчав, заметил губернатор.
– Неплохо, – согласился Турецкий.
– Оно и понятно. Куда бы ни поехал, везде хвост!
– Вероятно, не без причины, – усмехнулся Турецкий.
– Послушайте, неужели вы всерьез думаете, что я причастен к убийствам? – прямо задал вопрос Колесниченко.
– Я же сказал, расследование не закончено.
– Это какой-то бред сивой кобылы! – выпивая бокал, проговорил Колесниченко.
– Все может быть, – пожал плечами Александр. – Однако убивают почему-то кандидатов, но не губернатора.
– А за что меня убивать?
– Вы полагаете, это кандидатов было за что?
– Я ничего не полагаю! Я вижу, что секретарь Совета Безопасности стращает, ваш полковник Попов не вылезает из моего кабинета, выспрашивает, выпытывает, вынюхивает…
– Полковник Попов приходил в ваш кабинет всего два раза, – уточнил Турецкий. – Как вы спите, Николай Михайлович?
– А в чем дело?
– Не снятся ли вам дурные сны?
Некоторое время губернатор бессмысленно смотрел на собеседника, потом спросил:
– Уж не пророк ли вы, Александр Борисович?
– Я к тому, что люди с чистой совестью спят спокойно.
– На что вы намекаете?
– Я не намекаю. Я просто сказал то, что сказал.
– Сон у меня нормальный.
– Вот и хорошо, – улыбнулся Турецкий. – Может, прекратим пустой разговор?
– Он не так пуст, если арестован Асатрян и уже дает показания.
– Вам-то какое дело до Асатряна?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85