Итак, господа, дадим слово господину Турецкому?
В зале закричали, захлопали, застучали ногами.
– Ставлю на голосование! – крикнул Акимов. – Кто за то, чтобы дать слово господину Турецкому?! Кто против?! Итак, большинство «за»! Где вы, Александр Борисович?! Прошу на трибуну!
Если бы в это время рядом с председателем находился господин Потапов, он бы, конечно, принял меры для прекращения подобного действа. Он бы сразу смекнул, что дело пахнет жареным, но за минуту до этого к нему подошел молодой мужчина, что-то шепнул, и Потапов заторопился к выходу. Правда, сидел в президиуме и губернатор Колесниченко, но далековато от Акимова, к тому же все его внимание было приковано к Юрию Андреевичу, беседовавшему о чем-то с мужчиной, которого он знал как начальника охраны Креста.
«Ну, Крот-Кротище! – беззлобно подумал Турецкий, поднимаясь с места и направляясь к трибуне. – Удружил…»
Турецкий оглядел зал. Большинство замерли в напряженном ожидании, иные были равнодушны, а многие откровенно злобны.
– В отличие от господина Потапова я не знаю, на какой срок запланированы командировки высоких должностных лиц. Но мне точно известно, что эти лица, помимо вчерашней передачи, имеют более обоснованную и весомую информацию, – разрядил ожидание Турецкий. – Приятно, что за мое выступление проголосовало большинство делегатов. Ничего не хочу объяснять, но поверьте, обстоятельство это придало мне дополнительные силы в деле, которым я занимаюсь. Вот и все, что пока могу вам сообщить.
Возвращаясь к своему месту, Турецкий увидел Славу Грязнова, слушающего свой сотовый, поймал его взгляд, все понял и быстро вышел в холл. Тут же появился и Грязнов.
– Звонил Голованов, – сообщил он. – На вилле Креста какой-то шухер.
– А ты будто не знаешь? – усмехнулся Турецкий. – Или не твои ребятки приняли Доктора Гошу?
– Мои, – расплылся в улыбке Грязнов. – Я почему темню… Крот приказал молчать.
– Крот послал бумажонку?
– Он. Молодец!
– Может, и вправду молодец, – подумав, ответил Турецкий. – И что решил Голованов?
– Ждет указаний от меня, – ответил Слава. – А я от тебя.
– Не обратил внимания вчера на женщину? – помолчав, спросил Турецкий.
– На Софью Андреевну? Да на такую только слепой внимания не обратит! Хороша Маша, да не наша!
– Ну и чья же? – стараясь быть равнодушным, поинтересовался Александр.
– С Крестом ушла, – ухмыльнулся Слава, глянул на друга и изменил тон. – Славная женщина Софья Андреевна…
– Едем, – коротко сказал Турецкий.
Колесниченко все-таки не выдержал и покинул президиум. Внешне Потапов был спокоен, но часто затягивался сигаретой, что и выдавало его волнение.
– Доктор вместе со старшим лейтенантом Сидорчуком в Москве, – отвечая на тревожно-вопросительный взгляд Колесниченко, сказал Юрий Андреевич, взглянув на часы. – Теперь, вероятно, уже в кабинете директора ФСБ. Вылетел спецсамолетом с военного аэродрома.
– Это конец, – тихо произнес губернатор.
– Посмотрим, – ответил Потапов. – Но положение серьезное. Чего они там гудят?
– Господин Турецкий расшевелил. Просветил неграмотных, сообщив о том, что высокие гости улетели в Москву именно по причине телевизионной передачи. Но и не только…
– Не тяни, Николай Михайлович.
– Они получили, как выразился Турецкий, более обоснованную информацию.
– Кто дал ему слово?
– Председатель.
– Идиот, – прошипел Потапов, прислушиваясь к гулу в зале. – Идемте. Надо успокоить народ.
– Стоит ли? – пробурчал Колесниченко и тут же умолк под холодным взглядом Юрия Андреевича.
– К стенке тебя пока не поставили, петухом в лагере не сделали, – по-блатному ощерил зубы господин Потапов, глянул на обескураженного губернатора и улыбнулся. – Держи себя в руках, Николай Михайлович. Еще не вечер…
Крест, сидя в глубоком кресле, поочередно оглядывал свою братву – Мастера, Ворона, Фараона, Шамана, Барсука и Мишу Муссолини, сидевших напротив полукругом. Он вызвал их немедленно, как только узнал об исчезновении Доктора и Сидорчука. Винить в случившемся было некого, кроме самого себя. Он сам пригрел старшего лейтенанта, хотя некоторые из братанов, к примеру Барсук и Муссолини, не советовали ему это делать. Но Крест уважал профессионалов, а таких киллеров, как Сидорчук, во всем мире можно пересчитать по пальцам. И Крест справедливо полагал, что старший лейтенант ему пригодится. Теперь же он раздумывал, с чего начать толковище, чтобы и братву не обидеть, и себя не уронить в их глазах.
– Вот что, братья, – сказал он, – послушаю-ка я сначала вас. Толочь воду в ступе я не собираюсь. И так все ясно. Кто первый?
– Пусть начнут Шаман или Фараон, – подал голос Барсук. – У них образование верхнее…
– Давай, Шаман, – приказал Крест.
Шаман начал свою речь, начисто обескуражив своих братков, он заговорил сначала по-английски, потом по-французски, затем по-немецки и наконец умолк, снисходительно рассматривая друзей.
– Переведи, – потребовал Барсук. – Чего ты там намолол…
– Я сказал, что моя жизнь проходит в основном на Западе, а там деловым людям наплевать на то, будет ли существовать какая-то партия или не будет, лишь бы шло дело, – перевел Шаман. – И я лично с ними согласен.
Грамотный Шаман затронул самый важный вопрос, и все это поняли, однако своего мнения высказывать не спешили.
– Ты что скажешь, Фараон?
– Я солидарен с Шаманом. Могу повторить то же самое по-арабски, – улыбнулся Фараон.
– А ты, Мастер? – обратился Крест к пожилому седоватому мужчине.
– В Москве и Питере могут не понять. Для чего тогда был весь сыр-бор?
– Не понял, – сказал Крест.
– Партия им не нужна! – кивнул на Шамана и Фараона Мастер. – А как Доктор говорил: конечная цель – власть и партия… Этот… Как его? Пьедестал на пути к ней! Не поймут наверху, ни в Москве, ни в Питере.
Ворон решил помолчать, зато Барсук закатил целую речугу.
– Они по западам, по востокам ездят, – кивнул он на Шамана и Фараона. – На золотых блюдах едят-пьют да иностранных баб тискают. А отдуваться-то мне!
Братва грохнула. Даже Крест криво улыбнулся.
– Тебе-то за что? – спросил он.
– Как это, за что?! Они там что-то наподписывают, а здесь разборки! За неделю две сотни трупов! Вон в Татарке вчера четверых похоронили!
– По делу говори! – наконец прервал Барсука Крест.
– А ежели по делу, то прав оказался Муссолини! Головку убирать надо, «важняка». Ну поорут, пошумят и успокоятся. Не таких убирали! И ничего! Не оторвем головку, он таких дел натворит – не расхлебаешь! Ты глянь, сколько ментов в Кисловодск нагнали?! Да непростых, в штатском! А насчет партии я не знаю, что и сказать…
При упоминании своей клички Миша приосанился, вежливо поднял руку.
– Говори, – сказал Крест.
– Мы горим, Крест. «Пантера» сделала свое дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
В зале закричали, захлопали, застучали ногами.
– Ставлю на голосование! – крикнул Акимов. – Кто за то, чтобы дать слово господину Турецкому?! Кто против?! Итак, большинство «за»! Где вы, Александр Борисович?! Прошу на трибуну!
Если бы в это время рядом с председателем находился господин Потапов, он бы, конечно, принял меры для прекращения подобного действа. Он бы сразу смекнул, что дело пахнет жареным, но за минуту до этого к нему подошел молодой мужчина, что-то шепнул, и Потапов заторопился к выходу. Правда, сидел в президиуме и губернатор Колесниченко, но далековато от Акимова, к тому же все его внимание было приковано к Юрию Андреевичу, беседовавшему о чем-то с мужчиной, которого он знал как начальника охраны Креста.
«Ну, Крот-Кротище! – беззлобно подумал Турецкий, поднимаясь с места и направляясь к трибуне. – Удружил…»
Турецкий оглядел зал. Большинство замерли в напряженном ожидании, иные были равнодушны, а многие откровенно злобны.
– В отличие от господина Потапова я не знаю, на какой срок запланированы командировки высоких должностных лиц. Но мне точно известно, что эти лица, помимо вчерашней передачи, имеют более обоснованную и весомую информацию, – разрядил ожидание Турецкий. – Приятно, что за мое выступление проголосовало большинство делегатов. Ничего не хочу объяснять, но поверьте, обстоятельство это придало мне дополнительные силы в деле, которым я занимаюсь. Вот и все, что пока могу вам сообщить.
Возвращаясь к своему месту, Турецкий увидел Славу Грязнова, слушающего свой сотовый, поймал его взгляд, все понял и быстро вышел в холл. Тут же появился и Грязнов.
– Звонил Голованов, – сообщил он. – На вилле Креста какой-то шухер.
– А ты будто не знаешь? – усмехнулся Турецкий. – Или не твои ребятки приняли Доктора Гошу?
– Мои, – расплылся в улыбке Грязнов. – Я почему темню… Крот приказал молчать.
– Крот послал бумажонку?
– Он. Молодец!
– Может, и вправду молодец, – подумав, ответил Турецкий. – И что решил Голованов?
– Ждет указаний от меня, – ответил Слава. – А я от тебя.
– Не обратил внимания вчера на женщину? – помолчав, спросил Турецкий.
– На Софью Андреевну? Да на такую только слепой внимания не обратит! Хороша Маша, да не наша!
– Ну и чья же? – стараясь быть равнодушным, поинтересовался Александр.
– С Крестом ушла, – ухмыльнулся Слава, глянул на друга и изменил тон. – Славная женщина Софья Андреевна…
– Едем, – коротко сказал Турецкий.
Колесниченко все-таки не выдержал и покинул президиум. Внешне Потапов был спокоен, но часто затягивался сигаретой, что и выдавало его волнение.
– Доктор вместе со старшим лейтенантом Сидорчуком в Москве, – отвечая на тревожно-вопросительный взгляд Колесниченко, сказал Юрий Андреевич, взглянув на часы. – Теперь, вероятно, уже в кабинете директора ФСБ. Вылетел спецсамолетом с военного аэродрома.
– Это конец, – тихо произнес губернатор.
– Посмотрим, – ответил Потапов. – Но положение серьезное. Чего они там гудят?
– Господин Турецкий расшевелил. Просветил неграмотных, сообщив о том, что высокие гости улетели в Москву именно по причине телевизионной передачи. Но и не только…
– Не тяни, Николай Михайлович.
– Они получили, как выразился Турецкий, более обоснованную информацию.
– Кто дал ему слово?
– Председатель.
– Идиот, – прошипел Потапов, прислушиваясь к гулу в зале. – Идемте. Надо успокоить народ.
– Стоит ли? – пробурчал Колесниченко и тут же умолк под холодным взглядом Юрия Андреевича.
– К стенке тебя пока не поставили, петухом в лагере не сделали, – по-блатному ощерил зубы господин Потапов, глянул на обескураженного губернатора и улыбнулся. – Держи себя в руках, Николай Михайлович. Еще не вечер…
Крест, сидя в глубоком кресле, поочередно оглядывал свою братву – Мастера, Ворона, Фараона, Шамана, Барсука и Мишу Муссолини, сидевших напротив полукругом. Он вызвал их немедленно, как только узнал об исчезновении Доктора и Сидорчука. Винить в случившемся было некого, кроме самого себя. Он сам пригрел старшего лейтенанта, хотя некоторые из братанов, к примеру Барсук и Муссолини, не советовали ему это делать. Но Крест уважал профессионалов, а таких киллеров, как Сидорчук, во всем мире можно пересчитать по пальцам. И Крест справедливо полагал, что старший лейтенант ему пригодится. Теперь же он раздумывал, с чего начать толковище, чтобы и братву не обидеть, и себя не уронить в их глазах.
– Вот что, братья, – сказал он, – послушаю-ка я сначала вас. Толочь воду в ступе я не собираюсь. И так все ясно. Кто первый?
– Пусть начнут Шаман или Фараон, – подал голос Барсук. – У них образование верхнее…
– Давай, Шаман, – приказал Крест.
Шаман начал свою речь, начисто обескуражив своих братков, он заговорил сначала по-английски, потом по-французски, затем по-немецки и наконец умолк, снисходительно рассматривая друзей.
– Переведи, – потребовал Барсук. – Чего ты там намолол…
– Я сказал, что моя жизнь проходит в основном на Западе, а там деловым людям наплевать на то, будет ли существовать какая-то партия или не будет, лишь бы шло дело, – перевел Шаман. – И я лично с ними согласен.
Грамотный Шаман затронул самый важный вопрос, и все это поняли, однако своего мнения высказывать не спешили.
– Ты что скажешь, Фараон?
– Я солидарен с Шаманом. Могу повторить то же самое по-арабски, – улыбнулся Фараон.
– А ты, Мастер? – обратился Крест к пожилому седоватому мужчине.
– В Москве и Питере могут не понять. Для чего тогда был весь сыр-бор?
– Не понял, – сказал Крест.
– Партия им не нужна! – кивнул на Шамана и Фараона Мастер. – А как Доктор говорил: конечная цель – власть и партия… Этот… Как его? Пьедестал на пути к ней! Не поймут наверху, ни в Москве, ни в Питере.
Ворон решил помолчать, зато Барсук закатил целую речугу.
– Они по западам, по востокам ездят, – кивнул он на Шамана и Фараона. – На золотых блюдах едят-пьют да иностранных баб тискают. А отдуваться-то мне!
Братва грохнула. Даже Крест криво улыбнулся.
– Тебе-то за что? – спросил он.
– Как это, за что?! Они там что-то наподписывают, а здесь разборки! За неделю две сотни трупов! Вон в Татарке вчера четверых похоронили!
– По делу говори! – наконец прервал Барсука Крест.
– А ежели по делу, то прав оказался Муссолини! Головку убирать надо, «важняка». Ну поорут, пошумят и успокоятся. Не таких убирали! И ничего! Не оторвем головку, он таких дел натворит – не расхлебаешь! Ты глянь, сколько ментов в Кисловодск нагнали?! Да непростых, в штатском! А насчет партии я не знаю, что и сказать…
При упоминании своей клички Миша приосанился, вежливо поднял руку.
– Говори, – сказал Крест.
– Мы горим, Крест. «Пантера» сделала свое дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85