Я попытался закрыть глаза, последовать рецепту, но город не отпускал
меня, маячил, зыбко перемещаясь и пугая чудовищностью размеров. Мелькнул
какой-то смутный образ, что-то вроде разбитой черной машины.
- Во, Красная Пресня, здесь куда?
- Первый поворот направо, и по той улице дом пять, заедешь со двора.
Через пару минут мы остановились.
- А вот и приехали, - заставил меня очнуться водитель.
Я склонился к нему. Николай нервничал, не мог успокоиться, держал ногу
на педали газа.
- Коля... - позвал я его. Он обернулся, и в его глазах я еще более
явственно увидел его дорогу: длинные черные полосы тормозного пути,
фонарный столб, короткий взрыв бензина, сразу же после столкновения, -
Коля, мой тебе совет, не спеши сегодня, - мне захотелось обмануть
собственное предвидение, предостеречь, остановить, - не спеши, а то ведь и
впрямь разобьешься. Насмерть.
- Ох, господин старший консультант, не любите Вы быстрой езды.
Выродились русские совсем, не тот народ пошел! Я поеду, а? Меня там отец
ждет...
- Смотри, Коля, я тебя предупредил, - я вылез из машины. Коротко
взвизгнув шинами, мерседес сорвался с места и исчез, с трудом вписавшись в
поворот.
В квартире было привычно пусто. Не зная чем развлечься, я прилег,
раскрыл очередную книжку, попробовал читать - не получилось.
Набрал номер генерала, подождал - никто не подходил. Только потом
сообразил, что действительно праздник, что это только в исключительных
случаях работают. Потом удивился, что с утра его на месте застал. Что он
там делал, интересно.
Поискал по квартире бумажку, на которой генерал во время очередной
пьянки записал свой домашний телефон. Зачем он это делал он тогда толком
объяснить не сумел - то ли хотел отдать мне, то ли чтобы самому не забыть.
К телефону подошла жена.
- А мне бы вот Климента Степановича.
- Кто его спрашивает?
- Скажите Дмитрий Евгеньевич, с работы.
- О Господи, с утра работа, на ночь глядя - работа... - она говорила
это, уже положив трубку рядом с телефоном, уходя.
Было слышно, что в квартире громко спорят несколько бодрых голосов.
Празднуют.
- Да-да, я слушаю...
- Ну съездил я туда, Климент Степанович.
- Я рад, что Вы остались живы. А мы приехали - Вас нет, ну, думаю,
все. Пришлось домой ехать... Да, кстати, с праздничком Вас.
- Вас так же. Я вот тут подумал: а что это Вы в заведении в праздник
делали?
Генерал немного замешался, выдержал паузу.
- Да все дела, знаете... Дела...
- Ну ладно. Я сегодня, кажется, решил свои проблемы. Теперь нужно
что-то дальше делать. Вы-то, верно, знаете.
- Как что? Дмитрий Евгеньевич, Вы меня удивляете просто. Мне это
непонятно. Вы же Фараон теперь. Неужто не ясно?
- Мне кажется, что нужно подождать. Я позвоню.
- Дело, конечно, ваше... А ждать долго?
- Не знаю...
До вечера я сидел на кухне, пробовал привыкнуть к запаху и вкусу
водки. Хотелось выжечь из своей головы воспоминание о багровом цвете
шестерни. Город по-прежнему стоял в моих мозгах, гремел уличными пробками,
не отпускал.
Водка не помогала - возбуждала, а не отупляла. Никчемное питье.
Пытаясь заснуть - а я так и не смог - я увидел все прошедшее, как
отражение какой-то давней и очень важной традиции, что-то очевидное, но
отчего-то непостижимое. Мне почти что снились гораздо более простые и
величественные города, без суеты, без шума, наполненные солнцем. Я понял,
что уже никогда ничего не сумею построить - это было противно, не нужно
никому.
Потом я увидел трон, целиком золотой, как коронка на больном зубе
шофера. Он сам сидел на этом троне, улыбаясь. В руке его был змееподобный
жезл.
- Вот, - сказал он, - я теперь посвящен. Совсем посвящен. Не то что
ты, недомерок. Мне стало страшно от его слов, и я выстрелил. Шофер
рассмеялся, опуская жезл, и увидел, как в его абсолютно прозрачной груди
вращается багровая от крови шестерня.
Остаток ночи, до рассвета, я ходил по квартире из комнаты в комнату,
не давая себе заснуть.
Наступило утро.
Нужно было что-то делать. Я нехотя собрался, посмотрел в зеркало -
бриться не хотелось, решил, что щеки могут отдохнуть денек.
Мне не хотелось оставаться в этом доме ни одной минуты, и я поехал в
Министерство.
В вестибюле на мраморной колонне было скотчем приклеено объявление:
¬Коллектив министерства с прискорбием сообщает о трагической гибели
сотрудника министерства Николая Дитриховича Зарринг...-
С траурной фотографии на меня весело смотрел мой вчерашний водитель,
Коля.
Не послушался, значит.
Я услышал, как двое сотрудников обсуждают траурную тему:
- И что, сгорел?
- Начисто сгорел! Только по номерам машины и опознали.
- А может, это и не он вовсе. Он, может, давно в Лондоне...
Я поднялся в свой кабинет, сел за стол. Было скучно.
Попробовал разгадать кроссворд в министерской газете. Не получилось.
Что-то элементарное, типа ¬древний Бог- из четырех букв, первая ¬О-. Осирис
не подходил, остальное не шло в голову.
Нет, так больше не может продолжаться.
Зачем я его убил, в конце концов?.. Что он мог???
Нет, мешала мне эта шестеренка! Но и без нее механизм разваливается...
Что мне мучится теперь! Ну да, случилось... Ну правила такие.
В конце концов, без этого я не смог бы начать новой жизни. И если я не
чувствую в себе этой возможности, так это уже мои проблемы. Нужно знать,
где эти резервы искать. А я не знаю.
И тут я увидел в себе это место. Я понял, что новая жизнь уже
возможна, что последнее препятствие устранено. Оказывается, достаточно было
просто отмести все второстепенное, сосредоточившись на главном, на цели.
Мой невидимый двойник был уже рядом. Он был во мне.
¬Ну вот, все и в сборе-, - подумал я, и набрал номер генерала.
- Алло, - генерал отвечал довольно сухо.
- Это я.
- Слушаю Вас, - голос его напрягся.
- Пора. Я назначаю Вас канцлером. Когда нам можно идти?
- Это в Народном Доме, мы можем ехать прямо сейчас.
- Церемониал?
- Никакого. Вы занимаете Его кабинет и начинаете исполнять Его
обязанности. Если здесь есть смысл говорить об обязанностях.
- Тогда сообщите от моего имени в Министерство строительства, что мы
сносим Триумфальную Арку и приходите.
- Триумфальную Арку Мира?
- А что же еще? Теперь все будет совсем по-другому.
Генерал хотел что-то возразить, но не успел - я положил трубку.
Он появился у меня в кабинете через полчаса, подтянутый, в какой-то
новой форме, без погон.
- Машина ждет.
- Ну поехали.
На улице начинался ливень. Масляно блестел асфальт, прохожие прятались
в подъездах.
Когда мы проезжали под Аркой мира, я увидел, что полицейские уже
натягивают желтые ленты, ограничивающие движение, огораживают арку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29