И Шукуров проявил понимание, тут же распорядился прекратить дело. Дальше совсем пошло хорошо. Во время разговора выяснилось, что Шукуров приходится зятем известному ученому-воднику Вахиду Мирабидову. А этот домла Вахид — научный руководитель Хайдара, сына Атакузы. Атакузы как раз собирался в Ташкент — послушать, как сын будет защищать свою диссертацию. И Шукуров очень кстати направлялся тоже в Ташкент. Поехали вместе. По дороге выяснилось еще одно приятное обстоятельство: Шукуров, оказывается, читал какую-то книгу дяди и с той поры питал глубокое почтение к домле. Правда, дядя и Вахид Мираби-дов не очень-то ладили меж собой. Но Шукуров, видимо, не знал ничего, так что, когда Атакузы предложил познакомить его с дядей, с радостью согласился. Все шло как по маслу. И надо же, разоткровенничался! Свалил в одну кучу нужное и ненужное...
Шукуров наконец оторвал взгляд от карты и обернулся к Атакузы:
— После таких событий старикам должно быть тяжело.
— Да. Но что остается мне делать? Молодые ведь сами нашли друг друга...
Атакузы не успел договорить — открылась дверь и вошел домла.
— Что это ты, Атакузы? Чай ведь совсем остыл! Прошу вас, товарищ Шукуров, прошу к столу...
2
Стол под пологом из высоко поднятых виноградных лоз давно ужо был накрыт белой накрахмаленной скатертью. Шумно кипел электрический самовар. Тахира, видно, успела упорхнуть, вокруг стола хлопотала только тетушка Гульсара. При виде гостей она снова приложила руки к груди:
Проходите, милые, проходите... и ты, Кузыджан1... Как поживает моя невестка Алияхон?
1 Кузыджан— ласкательное от «Атакузы».
А мои маленькие верблюжата? Я так соскучилась по ним, так соскучилась...
— Раз соскучились, давайте махнем к нам!— сказал Атакузы.— Если дядюшка откладывает свой отъезд в кишлак, пусть остается один или пусть ищет себе другую старушку!
Гульсара-ая, мягко улыбаясь, взглянула на своего старика. Видно было, ей тоже хочется ответить шуткой, но голос ее дрогнул:
— Как же я оставлю бедного моего старика? Теперь уж, видать, суждено нам до гроба быть вместе...
В словах старушки, в печальном взгляде ее обведенных сурьмой глаз, в ее личике, напоминающем круглую иссохшую лепешку, сквозили и самоотреченная преданность, и затаенная боль. Так бывает у людей, если долго прожили вместе и объединяет их одна большая беда.
Шукуров поспешил повернуть разговор в другое русло.
— Замечательные книги у вас собраны,— обратился он к домле.— Кстати, когда я работал в Каршинских степях, мне однажды попалась ваша книга об освоении Голодной степи. Меня поразила одна деталь.
— Ну-ну...
— Неужели знаменитый декрет Ленина об освоении Мирзачуля1 оставался неизвестным до тридцать седьмого года?
— Да, это было именно так.
— И вы нашли этот документ?
— Что значит «нашел»? Декрет, разумеется, существовал, был напечатан. Но по каким-то причинам не входил в то время в собрание сочинений Ильича. И надо сказать, не отыщись этот декрет... положение вашего покорного слуги было бы плачевно.
— Как так?
— А так... нашлись люди, которые хотели выглядеть самыми, ну, что ли, преданными. Норовили навесить на ученых, выступавших за освоение Мирзачуля, всякие ярлыки. И выходило, что эти самые ученые чуть ли не враги советской власти...
Шукуров весь подался вперед:
— Вот что!
— Сейчас, наверно, это покажется просто неправдоподобным. Но попробуйте перелистать газеты предвоенных лет. Многое поймете. В одной из них и про меня есть. Собственными глазами можете прочитать.
— У вас сохранилась эта статья?
— Нет! — голос домлы неожиданно зазвучал сурово и гордо.— У меня нет привычки хранить всякие кляузы!
Атакузы, знавший, в кого метит домла, заерзал на стуле. Шукуров, почему-то бледнея, тихо спросил:
— И сейчас еще живы эти самые... «преданные»?
— Живы...— Едкая улыбка искривила губы старика.— Вот он знает одного...
Шукуров быстро взглянул на Атакузы. Тот опустил глаза.
Мирзачуль — Голодная степь.
— Ну к чему сейчас об этом? Говорят же: прошлым делам — забвение.
— А ты что думаешь, я собираюсь ворошить это прошлое? Товарищ Шукуров спросил, я и ответил. И только.— Домла, насупив редкие седые брови, метнул взгляд на притихшую старушку.— Иди неси обед!— И к Шукурову:— Раз вы интересуетесь книгами, пожалуй, могу дать вам одну. Хотелось бы, чтобы вы, как партийный работник, прочитали. Книга о проблеме химизации. Острейшая проблема дня.
— Совершенно верно, это всех сейчас волнует,— оживился Шукуров.
— Всех, говорите? Вот мой племянник — председатель знаменитого колхоза, а как он смотрит на эти вещи, не знаю...
И опять дядя больно задел Атакузы. Может, потому особенно больно, что заявил это при новом секретаре.
— Эта проблема в тысячу раз сложнее, чем вы себе здесь представляете!— попытался отбиться раис и, заметив испытующий взгляд Шукурова, невольно отвел глаза.
— А кто сказал, что эта проблема простая? Потому все и хлопочут, что она сложная!—старик дрожащими пальцами разгладил скатерть и встал.— Так посмотрим книгу, товарищ Шукуров?
— Да, да!— заторопился тот.— Кстати, я видел вашу карту переброски сибирских рек и кое-что хотел спросить...
В усталых глазах старика, оплетенных мельчайшей паутиной морщинок, заиграли насмешливые огоньки.
— Карта эта не моя. Вот вопросительные знаки — мои!
Домла и Шукуров, предупредительно уступая друг другу дорогу, пошли в дом.
Атакузы не тронулся с места, сидел у дастархана, покручивая в руке пиалу с остывшим чаем. Он был недоволен собой. И что сегодня с ним случилось? Что ни скажет — все невпопад. Хочет навести брови, а выбит глаз. И старик тоже хорош! Надо ему — иронизирует, язвит. А ведь впереди такой серьезный разговор! Прежде всего надо переговорить с дядей о завтрашней защите. Тоже ведь задача! Научный руководитель Хайдара как раз и есть тот самый, как выразился дядя, «преданный». Верно, Вахид Мирабидов когда-то обвинял, «разоблачал» дядю. Но ведь сколько времени утекло. Интересно, как старик смотрит на эту историю? Не выкинул бы завтра чего-нибудь. Если этот разговор пройдет спокойно, Атакузы закинет удочку и насчет предстоящей свадьбы. А если нет?..
Из летней кухни вышла Гульсара-ая:
- Все готово. Подавать на стол?
- Подождем, пусть они выйдут. Присядьте, отдохните... Гульсара-ая бесшумно подошла к столу и, сложив ладошки на
дастархане, подняла кротко-грустные глаза на Атакузы: На защиту Хайдарджана приехал? А кто сказал про защиту? Тахира? Хайдарджан сам приходил... Атакузы облегченно вздохнул. А дядя что?
Тетушка Гульсара опустила глаза, под зеленым шелковым платьем чуть заметно приподнялась и опала ее плоская грудь.
— Что дядя?.. Вы же знаете характер своего дяди, Кузыджан!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Шукуров наконец оторвал взгляд от карты и обернулся к Атакузы:
— После таких событий старикам должно быть тяжело.
— Да. Но что остается мне делать? Молодые ведь сами нашли друг друга...
Атакузы не успел договорить — открылась дверь и вошел домла.
— Что это ты, Атакузы? Чай ведь совсем остыл! Прошу вас, товарищ Шукуров, прошу к столу...
2
Стол под пологом из высоко поднятых виноградных лоз давно ужо был накрыт белой накрахмаленной скатертью. Шумно кипел электрический самовар. Тахира, видно, успела упорхнуть, вокруг стола хлопотала только тетушка Гульсара. При виде гостей она снова приложила руки к груди:
Проходите, милые, проходите... и ты, Кузыджан1... Как поживает моя невестка Алияхон?
1 Кузыджан— ласкательное от «Атакузы».
А мои маленькие верблюжата? Я так соскучилась по ним, так соскучилась...
— Раз соскучились, давайте махнем к нам!— сказал Атакузы.— Если дядюшка откладывает свой отъезд в кишлак, пусть остается один или пусть ищет себе другую старушку!
Гульсара-ая, мягко улыбаясь, взглянула на своего старика. Видно было, ей тоже хочется ответить шуткой, но голос ее дрогнул:
— Как же я оставлю бедного моего старика? Теперь уж, видать, суждено нам до гроба быть вместе...
В словах старушки, в печальном взгляде ее обведенных сурьмой глаз, в ее личике, напоминающем круглую иссохшую лепешку, сквозили и самоотреченная преданность, и затаенная боль. Так бывает у людей, если долго прожили вместе и объединяет их одна большая беда.
Шукуров поспешил повернуть разговор в другое русло.
— Замечательные книги у вас собраны,— обратился он к домле.— Кстати, когда я работал в Каршинских степях, мне однажды попалась ваша книга об освоении Голодной степи. Меня поразила одна деталь.
— Ну-ну...
— Неужели знаменитый декрет Ленина об освоении Мирзачуля1 оставался неизвестным до тридцать седьмого года?
— Да, это было именно так.
— И вы нашли этот документ?
— Что значит «нашел»? Декрет, разумеется, существовал, был напечатан. Но по каким-то причинам не входил в то время в собрание сочинений Ильича. И надо сказать, не отыщись этот декрет... положение вашего покорного слуги было бы плачевно.
— Как так?
— А так... нашлись люди, которые хотели выглядеть самыми, ну, что ли, преданными. Норовили навесить на ученых, выступавших за освоение Мирзачуля, всякие ярлыки. И выходило, что эти самые ученые чуть ли не враги советской власти...
Шукуров весь подался вперед:
— Вот что!
— Сейчас, наверно, это покажется просто неправдоподобным. Но попробуйте перелистать газеты предвоенных лет. Многое поймете. В одной из них и про меня есть. Собственными глазами можете прочитать.
— У вас сохранилась эта статья?
— Нет! — голос домлы неожиданно зазвучал сурово и гордо.— У меня нет привычки хранить всякие кляузы!
Атакузы, знавший, в кого метит домла, заерзал на стуле. Шукуров, почему-то бледнея, тихо спросил:
— И сейчас еще живы эти самые... «преданные»?
— Живы...— Едкая улыбка искривила губы старика.— Вот он знает одного...
Шукуров быстро взглянул на Атакузы. Тот опустил глаза.
Мирзачуль — Голодная степь.
— Ну к чему сейчас об этом? Говорят же: прошлым делам — забвение.
— А ты что думаешь, я собираюсь ворошить это прошлое? Товарищ Шукуров спросил, я и ответил. И только.— Домла, насупив редкие седые брови, метнул взгляд на притихшую старушку.— Иди неси обед!— И к Шукурову:— Раз вы интересуетесь книгами, пожалуй, могу дать вам одну. Хотелось бы, чтобы вы, как партийный работник, прочитали. Книга о проблеме химизации. Острейшая проблема дня.
— Совершенно верно, это всех сейчас волнует,— оживился Шукуров.
— Всех, говорите? Вот мой племянник — председатель знаменитого колхоза, а как он смотрит на эти вещи, не знаю...
И опять дядя больно задел Атакузы. Может, потому особенно больно, что заявил это при новом секретаре.
— Эта проблема в тысячу раз сложнее, чем вы себе здесь представляете!— попытался отбиться раис и, заметив испытующий взгляд Шукурова, невольно отвел глаза.
— А кто сказал, что эта проблема простая? Потому все и хлопочут, что она сложная!—старик дрожащими пальцами разгладил скатерть и встал.— Так посмотрим книгу, товарищ Шукуров?
— Да, да!— заторопился тот.— Кстати, я видел вашу карту переброски сибирских рек и кое-что хотел спросить...
В усталых глазах старика, оплетенных мельчайшей паутиной морщинок, заиграли насмешливые огоньки.
— Карта эта не моя. Вот вопросительные знаки — мои!
Домла и Шукуров, предупредительно уступая друг другу дорогу, пошли в дом.
Атакузы не тронулся с места, сидел у дастархана, покручивая в руке пиалу с остывшим чаем. Он был недоволен собой. И что сегодня с ним случилось? Что ни скажет — все невпопад. Хочет навести брови, а выбит глаз. И старик тоже хорош! Надо ему — иронизирует, язвит. А ведь впереди такой серьезный разговор! Прежде всего надо переговорить с дядей о завтрашней защите. Тоже ведь задача! Научный руководитель Хайдара как раз и есть тот самый, как выразился дядя, «преданный». Верно, Вахид Мирабидов когда-то обвинял, «разоблачал» дядю. Но ведь сколько времени утекло. Интересно, как старик смотрит на эту историю? Не выкинул бы завтра чего-нибудь. Если этот разговор пройдет спокойно, Атакузы закинет удочку и насчет предстоящей свадьбы. А если нет?..
Из летней кухни вышла Гульсара-ая:
- Все готово. Подавать на стол?
- Подождем, пусть они выйдут. Присядьте, отдохните... Гульсара-ая бесшумно подошла к столу и, сложив ладошки на
дастархане, подняла кротко-грустные глаза на Атакузы: На защиту Хайдарджана приехал? А кто сказал про защиту? Тахира? Хайдарджан сам приходил... Атакузы облегченно вздохнул. А дядя что?
Тетушка Гульсара опустила глаза, под зеленым шелковым платьем чуть заметно приподнялась и опала ее плоская грудь.
— Что дядя?.. Вы же знаете характер своего дяди, Кузыджан!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85