Он, конечно, начинает сомневаться, правильно ли наносить удар «в лоб», не лучше ли, например, по-
пытаться высоту окружить, или еще как, вырабатывает свой особый хитроумный план и гордится им. Ну, а потом выясняется, что, исходя из высших оперативных соображений, прямой удар был нужней и выгодней, что, скажем, выполняя свой маленький планчик, командир не отвлек на себя тех сил противника, что требовалось! Согласны, Олег Леонидович?
— Да, конечно... — Николаев, однако, думал не столько о том, прав ли начальник штаба по существу, сколько о том, почему он сейчас об этом говорит с нескрываемым раздражением.
Панкратов меж тем повернулся и указал рукой на иллюминатор, за которым чернел силуэт «Дерзновенного».
— Не верю я в характер Светова, — сказал он, — не верю, и баста!
— Он Герой Советского Союза, — осторожно заметил Николаев.
— Не знаю, каким он раньше был. Видимо, раньше был иным, раз заслужил эту высокую награду. Но знаю — военного человека, в какие рамки не поставь, — они должны быть ему, как мундир от лучшего портного, как раз впору, а у Светова только и заботы, как бы на его мундире побольше пуговиц было расстегнуто...
Николаев задумался. Конечно, с Панкратовым можно было поспорит!.. В случае, им приведенном, все было уж слишком подогнано для подкрепления заранее высказанной мысли. Легко было бы привести случаи, доказывающие как раз обратное. Николаев и самого себя считал мыслящим моряком. Однако сейчас осуждение Светова оборачивалось похвалой ему, Николаеву. Это было, как-никак, приятно. Поэтому он покривил душой.
— Да, в ваших словах есть, как всегда, Илья Пота-пыч, военная мудрость, — сказал он.
Панкратов похлопал Николаева по плечу и наставительно сказал:
— Военная мудрость, Олег Леонидович, в уставах, наставлениях, приказах. Так что нам, солдатам, не так уж трудно стать умниками. — Панкратов рассмеялся, расстегнул верхний крючок на кителе. — Ну что ж, сыграем партию. — Он достал из ящика стола шахматы.
В эту минуту в каюту вошел Меркулов. Панкратов поспешно застегнул крючок и шагнул навстречу начальнику политотдела. Они молча поздоровались.
В цыганских глазах Меркулова Панкратов впервые заметил огонек доброжелательства. Меркулов молча обошел стол, потрогал почему-то шахматную доску и, подойдя к Николаеву, сказал:
— Итак, вашего старпома хотят назначить командиром «Гордого». Не будете тужить о дельном офицере?
— Кипарисов заслужил повышение, — ответил, солидно кашлянув, Николаев.—А мы найдем, кого выдвинуть.
— Правильно, на отличном корабле так и должно быть, — одобрил Меркулов и, словно позабыв о Николаеве, повернулся к Панкратову. — Если свободны, Илья Потапыч, хочу доложить вам о партийных мероприятиях.
— Добро, усаживайтесь. — Панкратов повернулся к Николаеву.
— Вы, Олег Леонидович, свободны, я загляну к вам на «Державный» через часок.
Когда Николаев вышел, Меркулов, усевшись в кресло и набивая трубку, сказал:
— План штаба мы изучили в политотделе. Хотелось бы поговорить главным образом о политической работе.
«Что это сегодня с Меркуловым?—с некоторым удивлением подумал Панкратов. — Поддерживает назначение Кипарисова, похвалил «Державный». Было бы, конечно, весьма приятно, но...» — Панкратов подозрительно взглянул на начальника политотдела.
Меркулов уловил этот взгляд и понял его. Да, еще неделю назад он сказал бы, что, судя по штабному плану, Панкратов мыслит не оригинально, что задачу, поставленную в ученьях перед кораблями, он решает шаблонно, как наверно решал ее и три года и пять лет назад. Меркулов сказал бы так, чтобы подчеркнуть свою неудовлетворенность, хотя и знал, что это было бы бесполезно. Серов предоставил начальнику штаба полную самостоятельность в руководстве ученьем. Да и было поздно что-либо менять.
«Что ж, ничего не поделаешь. Будут и новые планы,
и новые решения. Это не за горами, — подумал Меркулов. — А сейчас...»
— Мы должны быть едины, Илья Потапыч. Этого требует жизнь, — сказал он твердо. — Согласны?
— Я давно этого хотел. Да вы не шли мне навстречу...
— Ну, кто старое помянет... — перебил Меркулов. — Итак, оцените и наш политотдельский вклад. — Он протянул начштаба бумагу с перечнем мероприятий политотдела и задач политработникам кораблей на весь период учений.
Получив от Панкратова задание, Светов задержался на флагманском корабле, хотя до назначенного начальником штаба часа выхода из бухты времени оставалось немного.
Настроение у Светова было не ахти какое. Правда, поначалу он обрадовался. Разведка побережья, если и не была для него, боевого офицера, делом особенно сложным, то, во всяком случае, представляла возможность как-то проявить собственную инициативу. Однако Панкратов тут же, как бы между прочим, заметил, что после выполнения разведывательного задания «Дерзновенному» предстоит конвоировать тихоходный старый транспорт. Светов вспыхнул от обиды, Мало того, что эта задача в период ответственных итоговых учений сама по себе казалась ему мелкой, а потому отчасти унизительной, Светов интуитивно почувствовал (хотя, конечно, прямых доказательств у него не было), что и результаты разведки, которую он проведет, для начальника штаба особого значения не имеют.
Хотелось ему спросить с горечью: «Разве так проверяют мастерство гвардейцев?» Однако он сдержался, выслушал все, ни единым словом не прекословя. «Лбом стену не прошибешь», — думал Светов, стоя по-уставному, навытяжку, перед неизвестно чем раздраженным начальником штаба.
Из иллюминаторов падал сизо-желтый свет. В небе среди серых низких облаков по-зимнему ярко алел закат, отражаясь в холодно блестящем куске стекла, лежащего на письменном столе. В этом стекле было видно
и лицо Панкратова, скуластое, чисто выбритое, усталое, с такими же усталыми, но быстрыми колючими главами. Светов с усмешкой следил, как у Панкратова тяжело двигалась нижняя челюсть, когда он жестким тоном отдавал ему приказания. И как само собой смягчались и тон, и выражение лица, когда начальник штаба обращался к Николаеву.
«Сынки и пасынки... Ну, посмотрим еще, кто во что горазд, — подумал Светов, уходя от Панкратова. — Нет, я рук не опущу, шалишь». Разозлившись, Светов повеселел. Все-таки он-то лучше кого-либо знал, на что способны его гвардейцы. Он остановился в коридоре у каюты Высотина, секунду поколебался, тряхнул голо-, вой и, стукнув пальцами по переборке, приоткрыл дверь.
Что руководило им в эту минуту, он и сам не мог бы дать себе отчета. У него не было никакого дела к Высо-тину. И не таков был Светов, чтобы попусту жаловаться на судьбу или бесцельно негодовать. Не было у него сейчас и охоты продолжать спор с Высотиным, спор, начатый, пожалуй, не в последний раз, когда он был у Высотина дома, а бог весть когда, может быть, еще в пору их совместной учебы в военно-морском училище, спор (чего бы он ни касался), который, видно, им так и не закончить всю жизнь, настолько разными по характеру людьми были они.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
пытаться высоту окружить, или еще как, вырабатывает свой особый хитроумный план и гордится им. Ну, а потом выясняется, что, исходя из высших оперативных соображений, прямой удар был нужней и выгодней, что, скажем, выполняя свой маленький планчик, командир не отвлек на себя тех сил противника, что требовалось! Согласны, Олег Леонидович?
— Да, конечно... — Николаев, однако, думал не столько о том, прав ли начальник штаба по существу, сколько о том, почему он сейчас об этом говорит с нескрываемым раздражением.
Панкратов меж тем повернулся и указал рукой на иллюминатор, за которым чернел силуэт «Дерзновенного».
— Не верю я в характер Светова, — сказал он, — не верю, и баста!
— Он Герой Советского Союза, — осторожно заметил Николаев.
— Не знаю, каким он раньше был. Видимо, раньше был иным, раз заслужил эту высокую награду. Но знаю — военного человека, в какие рамки не поставь, — они должны быть ему, как мундир от лучшего портного, как раз впору, а у Светова только и заботы, как бы на его мундире побольше пуговиц было расстегнуто...
Николаев задумался. Конечно, с Панкратовым можно было поспорит!.. В случае, им приведенном, все было уж слишком подогнано для подкрепления заранее высказанной мысли. Легко было бы привести случаи, доказывающие как раз обратное. Николаев и самого себя считал мыслящим моряком. Однако сейчас осуждение Светова оборачивалось похвалой ему, Николаеву. Это было, как-никак, приятно. Поэтому он покривил душой.
— Да, в ваших словах есть, как всегда, Илья Пота-пыч, военная мудрость, — сказал он.
Панкратов похлопал Николаева по плечу и наставительно сказал:
— Военная мудрость, Олег Леонидович, в уставах, наставлениях, приказах. Так что нам, солдатам, не так уж трудно стать умниками. — Панкратов рассмеялся, расстегнул верхний крючок на кителе. — Ну что ж, сыграем партию. — Он достал из ящика стола шахматы.
В эту минуту в каюту вошел Меркулов. Панкратов поспешно застегнул крючок и шагнул навстречу начальнику политотдела. Они молча поздоровались.
В цыганских глазах Меркулова Панкратов впервые заметил огонек доброжелательства. Меркулов молча обошел стол, потрогал почему-то шахматную доску и, подойдя к Николаеву, сказал:
— Итак, вашего старпома хотят назначить командиром «Гордого». Не будете тужить о дельном офицере?
— Кипарисов заслужил повышение, — ответил, солидно кашлянув, Николаев.—А мы найдем, кого выдвинуть.
— Правильно, на отличном корабле так и должно быть, — одобрил Меркулов и, словно позабыв о Николаеве, повернулся к Панкратову. — Если свободны, Илья Потапыч, хочу доложить вам о партийных мероприятиях.
— Добро, усаживайтесь. — Панкратов повернулся к Николаеву.
— Вы, Олег Леонидович, свободны, я загляну к вам на «Державный» через часок.
Когда Николаев вышел, Меркулов, усевшись в кресло и набивая трубку, сказал:
— План штаба мы изучили в политотделе. Хотелось бы поговорить главным образом о политической работе.
«Что это сегодня с Меркуловым?—с некоторым удивлением подумал Панкратов. — Поддерживает назначение Кипарисова, похвалил «Державный». Было бы, конечно, весьма приятно, но...» — Панкратов подозрительно взглянул на начальника политотдела.
Меркулов уловил этот взгляд и понял его. Да, еще неделю назад он сказал бы, что, судя по штабному плану, Панкратов мыслит не оригинально, что задачу, поставленную в ученьях перед кораблями, он решает шаблонно, как наверно решал ее и три года и пять лет назад. Меркулов сказал бы так, чтобы подчеркнуть свою неудовлетворенность, хотя и знал, что это было бы бесполезно. Серов предоставил начальнику штаба полную самостоятельность в руководстве ученьем. Да и было поздно что-либо менять.
«Что ж, ничего не поделаешь. Будут и новые планы,
и новые решения. Это не за горами, — подумал Меркулов. — А сейчас...»
— Мы должны быть едины, Илья Потапыч. Этого требует жизнь, — сказал он твердо. — Согласны?
— Я давно этого хотел. Да вы не шли мне навстречу...
— Ну, кто старое помянет... — перебил Меркулов. — Итак, оцените и наш политотдельский вклад. — Он протянул начштаба бумагу с перечнем мероприятий политотдела и задач политработникам кораблей на весь период учений.
Получив от Панкратова задание, Светов задержался на флагманском корабле, хотя до назначенного начальником штаба часа выхода из бухты времени оставалось немного.
Настроение у Светова было не ахти какое. Правда, поначалу он обрадовался. Разведка побережья, если и не была для него, боевого офицера, делом особенно сложным, то, во всяком случае, представляла возможность как-то проявить собственную инициативу. Однако Панкратов тут же, как бы между прочим, заметил, что после выполнения разведывательного задания «Дерзновенному» предстоит конвоировать тихоходный старый транспорт. Светов вспыхнул от обиды, Мало того, что эта задача в период ответственных итоговых учений сама по себе казалась ему мелкой, а потому отчасти унизительной, Светов интуитивно почувствовал (хотя, конечно, прямых доказательств у него не было), что и результаты разведки, которую он проведет, для начальника штаба особого значения не имеют.
Хотелось ему спросить с горечью: «Разве так проверяют мастерство гвардейцев?» Однако он сдержался, выслушал все, ни единым словом не прекословя. «Лбом стену не прошибешь», — думал Светов, стоя по-уставному, навытяжку, перед неизвестно чем раздраженным начальником штаба.
Из иллюминаторов падал сизо-желтый свет. В небе среди серых низких облаков по-зимнему ярко алел закат, отражаясь в холодно блестящем куске стекла, лежащего на письменном столе. В этом стекле было видно
и лицо Панкратова, скуластое, чисто выбритое, усталое, с такими же усталыми, но быстрыми колючими главами. Светов с усмешкой следил, как у Панкратова тяжело двигалась нижняя челюсть, когда он жестким тоном отдавал ему приказания. И как само собой смягчались и тон, и выражение лица, когда начальник штаба обращался к Николаеву.
«Сынки и пасынки... Ну, посмотрим еще, кто во что горазд, — подумал Светов, уходя от Панкратова. — Нет, я рук не опущу, шалишь». Разозлившись, Светов повеселел. Все-таки он-то лучше кого-либо знал, на что способны его гвардейцы. Он остановился в коридоре у каюты Высотина, секунду поколебался, тряхнул голо-, вой и, стукнув пальцами по переборке, приоткрыл дверь.
Что руководило им в эту минуту, он и сам не мог бы дать себе отчета. У него не было никакого дела к Высо-тину. И не таков был Светов, чтобы попусту жаловаться на судьбу или бесцельно негодовать. Не было у него сейчас и охоты продолжать спор с Высотиным, спор, начатый, пожалуй, не в последний раз, когда он был у Высотина дома, а бог весть когда, может быть, еще в пору их совместной учебы в военно-морском училище, спор (чего бы он ни касался), который, видно, им так и не закончить всю жизнь, настолько разными по характеру людьми были они.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145