Он стоял прямо, сложив мускулистые руки на груди. Он открыто ответил на ее взгляд. В нем не было ничего таинственного. Вероятно, телохранитель чувствовал себя свободно в присутствии своего господина, Палендия, или же просто не боялся вызвать неудовольствие посторонних. Такое иногда происходит с теми людьми, которые живут на тонкой и холодной грани между жизнью и смертью. Он в упор взглянул на женщину. Ей показалось, что теперь он смотрит не просто с откровенным любопытством и острым интересом, с похотливой жадностью сильного мужчины, а с еле уловимым, почти незаметным презрением. В голове у женщины пронеслась безумная мысль, что она заслужила это наказание. Конечно, теперь она понимала, что ей следовало молчать и оставаться на месте. Ее поступок был ошибкой — она опозорила сама себя. Она чувствовала себя в чрезвычайно глупом положении. Но и в самом деле она не заблуждалась в значении взгляда телохранителя, насколько она разбиралась или решалась разбираться в таких вопросах. А как он смотрел сейчас! Такой взгляд был бы позволителен, если бы речь шла о женщинах на невольничьем рынке! Как он осмелился выразить свое презрение? Разве он не понял, что она из знатного рода основателей Телнарии, из сословия патрициев, что ее предок был членом первого сената? Но откуда мог простолюдин-выскочка, такой, как этот гладиатор или Палендий, знать об этом? Он смотрел на нее как на женщину и даже хуже — как на доступную женщину, которую можно презирать. Она представила себе, как связанная женщина — не она сама, а другая — спешит угодить этому телохранителю. Конечно, разве рабыни могут выбирать? Женщина со смущением поняла, что она бы возненавидела эту рабыню. Она вновь подняла голову. Как он смотрел на нее! Как бесил ее этот взгляд! «Ты забыл, что я не нагая, закованная в цепи рабыня, стоящая перед тобой на невольничьем рынке!» — думала она. Внезапно ей пришло в голову, что в глубинной, потаенной части собственной души она жаждет быть рабыней. Женщина уставилась в тарелку. Она никогда не испытывала подобных чувств — по крайней мере, столь определенных и захватывающих. Она почувствовала себя слабой, смущенной, беспомощной, стыдливой, чрезмерно женственной и уже было решила, что будет вечно ненавидеть этого телохранителя, но' тут заметила, что Палендий с интересом наблюл дает за ней.
В этот момент, к облегчению женщины, вернулся капитан.
— Что-нибудь случилось? — спросил офицер флота.
— Нет, — ответил капитан, — ничего.
— Вы как раз вовремя, капитан, — заявил Палендий, поднимая бокал. — Я готов предложить тост.
— Прекрасно, — улыбнулся капитан. Он сел за стол, и прислужница поспешила наполнить его пустовавший бокал.
— Я предлагаю выпить за нашу прелестную спутницу, — провозгласил Палендий, указывая бокалом на черноволосую женщину, которая казалась изумленной. — Очаровательная, откровенная неловкость вашего поведения сего дня вечером не осталась незамеченной для меня и других пассажиров, дорогая.
За столами послышались смешки.
— Что можно сказать по поводу беспокойства, растерянности, временной вспыльчивости, даже стыдливости — из ряда вон .выходящих при обычных обстоятельствах?
Женщина вспыхнула и сердито потупилась.
— И потом, — торжественно продолжал он, — эта приятная перемена туалета…
Тело женщины, не прикрытое тканью платья — лицо, шея, руки и плечи — покрылись румянцем.
— Да! — воскликнул Палендий, и все рассмеялись. — С вашего позволения, я объясню все тем спутникам, коим неизвестны причины подобного смущения.
Она недовольно подняла голову.
— Вы не возражаете? — спросил Палендий.
— Нет.
— Надеюсь, это не секрет?
— Разумеется, нет, — отозвалась женщина.
— Наша прелестная спутница, — заявил Палендий, высоко поднимая бокал, — обручена, и теперь на «Аларии» торопится в объятия жениха!
— Да что вы говорите! — пронеслось эхом по залу.
— Поэтому не следует удивляться тому, что наша очаровательная спутница, которая облечена высоким званием исполнителя Тереннианского суда, чувствует себя обеспокоенной, испуганной, смущенной, как деревенская девчонка, которую ведут на веревке!
Вновь грянул смех.
Телохранитель внимательно выслушал тост. Он сам был из деревни, но не думал, что деревенские девчонки как-то по-особому нервничают или пугаются, когда их ведут на веревке. Много раз до свадьбы их успевали взять на стогах сена, в кустах или у озера. Конечно, он полагал, что городские девушки, особенно из среднего сословия, могут в таких случаях испытывать страх, — эти девушки мало знали о сексе по причине родительского воспитания или строгих общественных норм. Для некоторых из них брачная ночь становилась настоящим потрясением. Для тех, кого это может заинтересовать, упомяну, что церемония с веревкой была примитивным брачным обрядом, когда пара обменивалась клятвами, стоя в кольце веревки, разложенной по земле. В конце церемонии парень обвязывал веревку вокруг шеи девушки и на глазах у всей деревни вел к себе домой. Церемония не считалась завершенной, пока невеста не входила в дом жениха. За это время противники брака имели последнюю возможность выразить свой протест. У различных народов Империи существовали подобные церемонии. Выбор сравнения для тоста, сделанный Палендием, можно объяснить тем, что горожане мало знали об обычаях отдаленных деревушек. С другой стороны, подобное сравнение из уст сообразительного Палендия не было таким неверным, как показалось телохранителю. В конце концов, одно дело поваляться с другом на стоге сена или у озера и совсем другое — войти с веревкой на шее в его дом на глазах у всей деревни, зная, что отныне ты принадлежишь ему и это известно всем. Естественно, что невесты могли испытывать смущение. В конце концов, за кого она выходила замуж? Она напоминала проданную рабыню, еще не узнавшую нрав своего хозяина, но понимающую, что теперь она всецело принадлежит ему.
— С какой планеты ваш жених? — спросил Палендий.
— С Митона, — ответила она. — Это в первом провинциальном квадранте.
Планета Митон только недавно вошла в состав Телнарианской Империи.
Молодая женщина не слишком охотно произнесла название планеты, ибо она не входила в число древних Телнарианских планет.
— И кто этот счастливец? — не унимался Палендий.
— Туво Авзоний, — ответила женщина и огляделась.
— Ах вот как! — воскликнул Палендий.
— Он глава министерства финансов первого квадранта, — уточнила женщина.
— Великолепно!
— Он из знатного рода, — с неожиданной резкостью добавила она.
Конечно, к подобному роду из всех сидящих за столом принадлежала только черноволосая женщина. Однако воспользовавшись нашими знаниями, мы можем сделать исключение для молодого офицера флота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69