— Мы пришли с благословения Высшего Духа, владыки песков. Я завоевал главенство среди гладкокожих, но только благодаря помощи Мурри. То, что вы послали его стать мне боевым товарищем, — милость, за которую я вечно буду благодарен. Теперь же я прошу, чтобы вы посмотрели на ту, кого я привел к вам. Она отважна и желает добра. Но ей может угрожать опасность, и я прошу вас принять и защитить ее…
Марайя приблизилась. Мех котти вздыбился, хвост распушился, и она зашипела. В мысленной речи Марайи легко было прочесть улыбку. Она внимательно посмотрела на Касску, и беспокойство котти улеглось.
— Она хорошо служит этой гладкокожей, — заметила песчаная кошка. — И то, что ее приняли маленькие, говорит в ее пользу. Я скажу — пусть присоединится к свободному прайду.
Марайя глянула на своего супруга. После долгого молчания тот ответил:
— Этого просит она, или это твоя мысль, брат? К моему глубочайшему изумлению, ответил не я, а Алитта, пусть и запинаясь.
— Если вы, владыки пустыни, считаете меня достойной, то окажите мне такую честь. — Она протянула руку, стянула широкий браслет и закатала оба рукава — верхнего и нижнего платья.
Так же, как это случилось со мной, Марайя взяла в клыкастую пасть ее запястье и сомкнула зубы так, что потекла кровь. Отпустив руку, песчаная кошка лизнула сочившуюся кровь.
Я держал наготове короткий шарф и туго перетянул им рану, полагая, что она такая же глубокая, как была моя, и надеясь, что болезненных видений у Алитты не будет.
— Великой, — обратилась Алитта к Марайе, — приношу я свою благодарность, ибо такое родство — честь для всего моего рода. Меч Дома Вуроп отныне — меч твоего прайда.
Она добавила клятву верности, которой иногда обмениваются знатные Дома.
Я склонил голову.
— Брат и сестра, мы глубоко благодарны вам за честь. Зло…
Мысль Мироурра перебила меня.
— Брат и сестра… вы идете во тьму… не ночную… но злую. Есть человек, который возглавил других, чтобы убить вас… за ним стоит некто больший, кто однажды уже разорил Внешние земли в своей ярости. Я говорю, что гладкокожим и пушистым надо объединиться. Все смерти, что разделяли нас в прошлом, должны быть забыты, поскольку это наша земля, и мы не допустим, чтобы она снова опустела. Поэтому, если настанет час, когда вы и ваш народ и я и мой народ должны будем встретить общего врага, мы придем.
Мурри подошел ко мне, и я почувствовал, что он получил от старших кошек некий неслышимый приказ.
— Да будет так, — ответил я.
Это предложение было большим, чем я смел надеяться.
Я снова поклонился. Алитта протянула руку к Марайе, не коснувшись ее, но Марайя лизнула ее пальцы.
Солнце уже ярко сияло в небе. Две кошки исчезли в песках так быстро, как никогда не смогут мои сородичи. Я обнял Алитту, и мы вернулись назад в лагерь.
АЛИТТА
Я почувствовала вкус такой силы, которая неведома большинству людей. Меня охватило благоговение. Казалось, я возвращалась с этой встречи, словно изголодавшаяся женщина с пира. Я обрела что-то новое. Мысленная речь Мироурра ясно звучала у меня в голове. Мое запястье горело, я пошатнулась. Хинккель тут же подхватил меня. Хотя из раны вытекали мои кровь и сила, она исцелила меня внутренне, пробудив во мне чувства, которых я прежде не знала, — дав мне больше, чем отняв.
Молодой офицер все еще стоял на страже у шатра. Он уставился на меня — я поняла, что он заметил пропитанный кровью шарф, но не сказал ни слова, когда мы прошли мимо. Слуги приготовили двойное ложе, куда и повел меня Хинккель. Он достал из сундука чистое полотно и небольшой горшочек с мазью. Налил немного воды в таз.
Промывая мою рану, он сосредоточился только на том, что делал, не говоря ни слова. Он смазал мое запястье и перевязал его заново. И только тогда он сел на пятки и посмотрел на меня.
— Если будет болеть сильнее, скажи.
— Это было сделано для моей безопасности? Он ответил не сразу:
— Ты свободна, как только может быть свободным человек. Но все опасности путешествуют вместе с нами, а не выходят нам навстречу из песков…
В ответ на это Касска резко мяукнула со своей подушки рядом со мной, и под полог просочился черный котти, более крупный, чем она сама, и направился прямо ко мне. Это был Виу, товарищ Равинги. К цепочке на его шее была прикреплена полоска пергамента. Я быстро отвязала ее.
— Что это? — спросил Хинккель.
Я тщательно разгладила записку левой рукой, но мне пришлось поднести ее очень близко к глазам, чтобы разобрать буквы. У каждого торговца, путешествующего с караванами, есть своя тайнопись. Эта была мне хорошо знакома еще с тех времен, когда я вместе с Равингой странствовала от королевства к королевству.
— Ты знаешь некоего Каликура из Дома Захант? Он нахмурился, словно пытаясь что-то припомнить.
— Дом Захант… этот Дом в родстве с королевским, разве нет?
Я тоже порылась в памяти. Я так недавно вернулась в ряды высшей знати Вапалы, что для меня это имя ничего не значило. Я вспомнила, что как-то встречала первую фрейлину из этой семьи. Это была глупенькая юная девушка, сопровождавшая Берниен. Я рассказала ему об этом и добавила:
— Но она — не этот Каликур. Равинга хочет, чтобы ты знал, что он сопровождает Юикалу. Раз она считает это важным, возможно, мы должны выяснить о нем больше.
Не впервые я ловила себя на том, что говорю «мы», но он улыбался.
— Боевые товарищи? — спросил он, весело изогнув бровь.
Я улыбнулась в ответ:
— Возможно, царственный.
ИЗГОИ В РАЗВЕДКЕ
Шанк-джи и остатки его отряда сопровождали уцелевших торговцев из каравана до границ Кахулаве. Он не собирался заходить дальше, хотя те, кого он спас, просили его об этом, предлагая заменить его убитых ориксенов новыми и вылечить раны его самого и его воинов.
Несмотря на убитых животных и людей, им придется вернуться через то место, на котором они подверглись нападению. Он не хотел попасться на глаза императорским войскам, разведывающим дорогу перед процессией.
Невредимые воины по очереди ехали на уцелевших ориксенах, так что пришлось замедлить ход, чтобы пешие не отставали. Солнце уже высоко поднялось над горизонтом, и скоро жара станет еще одной проблемой.
Шанк-джи вскоре понял, что им придется разделиться, хотя это и рискованно, и выслать вперед несколько всадников, двигающихся как можно быстрее. Сам он решил остаться с пешими. Впереди на востоке они увидели острия скал. На самом высоком билось знамя, обозначающее приближение бури. Там они могли найти помощь, поскольку на таких сторожевых постах всегда были люди.
Шанк-джи решил направить своих людей туда, но приказал, чтобы все выдавали себя за дорожную стражу, остатки тех, кто выжил после жестокого нападения.
Незадолго до того, как жара стала слишком тягостной, они достигли основания одного из пиков, и рокот барабана, донесшийся сверху, показал, что их заметили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78