Тот, кто казался главным из них, начал что-то горячо говорить, хотя шум толпы и звон мобиля мешали расслышать его речь с расстояния, на котором мы стояли. Он повернулся и указал на залитые кровью плиты.
Около руки лежало что-то еще, чего тут не должно было быть. Это была стрела, без каких бы то ни было особых отметин. И без сомнения, ее там не было прежде, поскольку эти плиты тщательно обследовали, прежде чем опустить мобиль.
Стрела, наполовину погруженная в лужу крови, пластина, рванувшаяся вдруг наперерез Шанк-джи, когда тот потянулся к короне. Сложить одно с другим…
Стороннее вмешательство, грязная игра! Но я тут был ни при чем, и друзей, даже среди соотечественников, способных на такое, у меня не было. Кто бы ни пустил эту стрелу, он должен был быть опытным лучником.
Мобиль рывками поднимали вверх, и, когда он оказался уже достаточно высоко, аристократы, излагавшие свой протест, и канцлер подошли к этому месту. По знаку канцлера один из ее гвардейцев поднял стрелу и медленно стал вертеть ее в пальцах под ее пристальным взглядом.
Один из аристократов с искаженным злобой лицом указал на меня. Я скорее почувствовал, чем увидел движение толпы за своей спиной. Там, без сомнения, были те, кто был бы рад уничтожить меня как недостойного, замаравшего честь народа Внешних земель.
Канцлер отдала приказ, и ее гвардейцы встали у меня за спиной, образовав стену между мной и толпой. Или они готовились взять меня под стражу как нарушителя традиции и возможного убийцу? Мурри! Они же повернутся и против моего брата, ведь только тонкая черта обещания удерживала их от того, чтобы уже сейчас вонзить копье в его шкуру.
Однако теперь канцлер указывала на пластину, которая раскачивалась у нее над головой к центру и наружу, к толпе на противоположной стороне площади, откуда вышел сам Шанк-джи. Поначалу аристократы не склонны были с ней соглашаться. Они по-прежнему бросали яростные взгляды в моем направлении. Тогда она властно взмахнула своим собственным жезлом, и я увидел, как несколько ее гвардейцев начали прокладывать себе путь через толпу к другой стороне площади. Но как они собирались обнаружить там преступника — я понять не мог.
Интриги великих Домов были хорошо известны, и можно было предположить, что Шанк-джи пал жертвой зависти или злобы. Несомненно, как и у всех, у него были враги, желавшие ему вреда. Высшему Духу известно, что сегодня здесь собралось достаточно тех, кто отнюдь не был на моей стороне. Может, кто-то боялся того, что Шанк-джи получит верховную власть, и того, что это будет означать для него самого или для его Дома. Другого ответа я не находил.
И тут я вспомнил, что мне говорила Алитта о тех, кто видел в моей победе приближение несчастий. Может, за всем этим стоит кто-то, готовый их навлечь? В моей памяти вспыхнуло видение фигурки из мастерской Равинги — человека, который носил как знак рода голову отвратительной крысы. Но ведь он давно уже мертв. Нет, это должно быть результатом интриг Домов.
Те, кто был под мобилем, вернулись на ступени, и канцлер снова взмахнула жезлом. И мобиль еще раз со скрипом стал опускаться. Я облизнул внезапно пересохшие губы. Значит, все продолжается и настала моя очередь проходить испытание. Мне будет трудно сосредоточиться на своих действиях.
Я не слышал, просто не мог услышать в непрерывном звоне мобиля и реве толпы вокруг, но я ощутил пение, пришедшее из-за моей спины, пение Мурри. Оно заставило меня ответить, и этот гул отозвался во всем моем теле, захватил меня, и я бросился вперед.
Сверкание пластин передо мной почти ослепляло. Моя рука бессознательно нашла подвеску на груди, и я сделал первый шаг. Для меня там не было прохода, не было пластин — скорее я видел кружащиеся, кувыркающиеся тела кошачьего народа, увлеченного восторгом собственного таинства, в которое они вовлекли и меня.
Внутрь — наружу — налево — направо. Я прыгал и вертелся, кувыркался, нырял, снова прыгал. И я крепко удерживал в уме видение кошачьего танца, смутно осознавая, что теперь это моя единственная надежда.
Сколько я кружился в этой пляске? Сейчас не могу вспомнить. Только перед глазами вспыхнуло сияние, и оно было тем, чем я должен был завладеть. Внезапно видение танцующих котов исчезло. Я уже достиг центра мобиля, и надо мной качалась корона, сверкая драгоценными камнями так, что, если смотреть прямо на нее, можно было ослепнуть.
Я задержался на один вдох и прыгнул. Сокровище, которое я должен был добыть, было закреплено на цепи. Я схватился за нее левой рукой и повис, правой пытаясь отцепить мой трофей, лишь теперь заметив угрожающее вращение пластин вокруг меня. Пока еще они не задевали цепи, за которую я так отчаянно цеплялся, хотя одна раскачивалась в опасной близости.
Корона была моя — по крайней мере, она была у меня в руках, снятая с удерживавшего ее крюка. Я спрыгнул на плиты, поскользнулся и упал ничком на камни. Рука, на которую я пытался опереться, тоже скользнула по липкой поверхности. Учуяв запах крови, я понял, что упал прямо туда, где закончилось испытание Шанк-джи.
Над моей головой со свистом прошла пластина, и я нырнул вперед. Теперь я был уверен, что поднялся ветер, и мое положение стало почти безнадежным. Я не мог ползти на животе, поскольку по крайней мере две пластины всего на палец отстояли от каменных плит и раскачивались взад-вперед, угрожая располосовать любого, кто попробует протиснуться под ними.
Я уже не мог вызвать в себе видение танцующих котов, которое привело меня сюда. Здесь были лишь заточенные раскачивающиеся пластины. Но на сгибе моей руки тяжело лежала корона, и я осмелился чуть приподнять голову, чтобы как можно лучше рассмотреть летающую вокруг меня смерть.
Теперь я припал к земле, воспользовавшись тем, что две ближайшие пластины, несмотря на то, как широко они раскачивались, имели между собой зазор. Затем вскочил на ноги. Прямо передо мной сейчас была другая пластина, которая образовывала вместе с соседними крут, находившийся сразу за внутренним, тот, в котором я теперь оказался заключен. Чтобы прорваться, я одновременно должен был прыгнуть и изогнуться. Я собрался и бросился вперед.
Ветер от прошедшей рядом пластины бросил меня плашмя на внешнюю и самую опасную линию. Моя голова дернулась от рывка за стянутые узлом волосы. Оставаться там, где в следующий момент меня рассекло бы, я не мог. Я снова прыгнул, имея лишь долю секунды на то, чтобы решить, куда перекатиться, чтобы вырваться наружу.
Я лежал лицом вниз на плитах, почти оглушенный звоном мобиля. Или не только им? Тут был еще какой-то звук — рев голосов, перекрывавших металлический лязг. Неровно срезанные пряди волос хлестнули меня по лицу, когда я пополз вперед, при каждом движении боясь почувствовать, как острый край пластины рассекает мое тело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Около руки лежало что-то еще, чего тут не должно было быть. Это была стрела, без каких бы то ни было особых отметин. И без сомнения, ее там не было прежде, поскольку эти плиты тщательно обследовали, прежде чем опустить мобиль.
Стрела, наполовину погруженная в лужу крови, пластина, рванувшаяся вдруг наперерез Шанк-джи, когда тот потянулся к короне. Сложить одно с другим…
Стороннее вмешательство, грязная игра! Но я тут был ни при чем, и друзей, даже среди соотечественников, способных на такое, у меня не было. Кто бы ни пустил эту стрелу, он должен был быть опытным лучником.
Мобиль рывками поднимали вверх, и, когда он оказался уже достаточно высоко, аристократы, излагавшие свой протест, и канцлер подошли к этому месту. По знаку канцлера один из ее гвардейцев поднял стрелу и медленно стал вертеть ее в пальцах под ее пристальным взглядом.
Один из аристократов с искаженным злобой лицом указал на меня. Я скорее почувствовал, чем увидел движение толпы за своей спиной. Там, без сомнения, были те, кто был бы рад уничтожить меня как недостойного, замаравшего честь народа Внешних земель.
Канцлер отдала приказ, и ее гвардейцы встали у меня за спиной, образовав стену между мной и толпой. Или они готовились взять меня под стражу как нарушителя традиции и возможного убийцу? Мурри! Они же повернутся и против моего брата, ведь только тонкая черта обещания удерживала их от того, чтобы уже сейчас вонзить копье в его шкуру.
Однако теперь канцлер указывала на пластину, которая раскачивалась у нее над головой к центру и наружу, к толпе на противоположной стороне площади, откуда вышел сам Шанк-джи. Поначалу аристократы не склонны были с ней соглашаться. Они по-прежнему бросали яростные взгляды в моем направлении. Тогда она властно взмахнула своим собственным жезлом, и я увидел, как несколько ее гвардейцев начали прокладывать себе путь через толпу к другой стороне площади. Но как они собирались обнаружить там преступника — я понять не мог.
Интриги великих Домов были хорошо известны, и можно было предположить, что Шанк-джи пал жертвой зависти или злобы. Несомненно, как и у всех, у него были враги, желавшие ему вреда. Высшему Духу известно, что сегодня здесь собралось достаточно тех, кто отнюдь не был на моей стороне. Может, кто-то боялся того, что Шанк-джи получит верховную власть, и того, что это будет означать для него самого или для его Дома. Другого ответа я не находил.
И тут я вспомнил, что мне говорила Алитта о тех, кто видел в моей победе приближение несчастий. Может, за всем этим стоит кто-то, готовый их навлечь? В моей памяти вспыхнуло видение фигурки из мастерской Равинги — человека, который носил как знак рода голову отвратительной крысы. Но ведь он давно уже мертв. Нет, это должно быть результатом интриг Домов.
Те, кто был под мобилем, вернулись на ступени, и канцлер снова взмахнула жезлом. И мобиль еще раз со скрипом стал опускаться. Я облизнул внезапно пересохшие губы. Значит, все продолжается и настала моя очередь проходить испытание. Мне будет трудно сосредоточиться на своих действиях.
Я не слышал, просто не мог услышать в непрерывном звоне мобиля и реве толпы вокруг, но я ощутил пение, пришедшее из-за моей спины, пение Мурри. Оно заставило меня ответить, и этот гул отозвался во всем моем теле, захватил меня, и я бросился вперед.
Сверкание пластин передо мной почти ослепляло. Моя рука бессознательно нашла подвеску на груди, и я сделал первый шаг. Для меня там не было прохода, не было пластин — скорее я видел кружащиеся, кувыркающиеся тела кошачьего народа, увлеченного восторгом собственного таинства, в которое они вовлекли и меня.
Внутрь — наружу — налево — направо. Я прыгал и вертелся, кувыркался, нырял, снова прыгал. И я крепко удерживал в уме видение кошачьего танца, смутно осознавая, что теперь это моя единственная надежда.
Сколько я кружился в этой пляске? Сейчас не могу вспомнить. Только перед глазами вспыхнуло сияние, и оно было тем, чем я должен был завладеть. Внезапно видение танцующих котов исчезло. Я уже достиг центра мобиля, и надо мной качалась корона, сверкая драгоценными камнями так, что, если смотреть прямо на нее, можно было ослепнуть.
Я задержался на один вдох и прыгнул. Сокровище, которое я должен был добыть, было закреплено на цепи. Я схватился за нее левой рукой и повис, правой пытаясь отцепить мой трофей, лишь теперь заметив угрожающее вращение пластин вокруг меня. Пока еще они не задевали цепи, за которую я так отчаянно цеплялся, хотя одна раскачивалась в опасной близости.
Корона была моя — по крайней мере, она была у меня в руках, снятая с удерживавшего ее крюка. Я спрыгнул на плиты, поскользнулся и упал ничком на камни. Рука, на которую я пытался опереться, тоже скользнула по липкой поверхности. Учуяв запах крови, я понял, что упал прямо туда, где закончилось испытание Шанк-джи.
Над моей головой со свистом прошла пластина, и я нырнул вперед. Теперь я был уверен, что поднялся ветер, и мое положение стало почти безнадежным. Я не мог ползти на животе, поскольку по крайней мере две пластины всего на палец отстояли от каменных плит и раскачивались взад-вперед, угрожая располосовать любого, кто попробует протиснуться под ними.
Я уже не мог вызвать в себе видение танцующих котов, которое привело меня сюда. Здесь были лишь заточенные раскачивающиеся пластины. Но на сгибе моей руки тяжело лежала корона, и я осмелился чуть приподнять голову, чтобы как можно лучше рассмотреть летающую вокруг меня смерть.
Теперь я припал к земле, воспользовавшись тем, что две ближайшие пластины, несмотря на то, как широко они раскачивались, имели между собой зазор. Затем вскочил на ноги. Прямо передо мной сейчас была другая пластина, которая образовывала вместе с соседними крут, находившийся сразу за внутренним, тот, в котором я теперь оказался заключен. Чтобы прорваться, я одновременно должен был прыгнуть и изогнуться. Я собрался и бросился вперед.
Ветер от прошедшей рядом пластины бросил меня плашмя на внешнюю и самую опасную линию. Моя голова дернулась от рывка за стянутые узлом волосы. Оставаться там, где в следующий момент меня рассекло бы, я не мог. Я снова прыгнул, имея лишь долю секунды на то, чтобы решить, куда перекатиться, чтобы вырваться наружу.
Я лежал лицом вниз на плитах, почти оглушенный звоном мобиля. Или не только им? Тут был еще какой-то звук — рев голосов, перекрывавших металлический лязг. Неровно срезанные пряди волос хлестнули меня по лицу, когда я пополз вперед, при каждом движении боясь почувствовать, как острый край пластины рассекает мое тело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72