Я ее узнал. А в два часа ему звонила другая. После того как он ее впустил, все и началось.
- Что началось?
- Ну, стук, удары, падение мебели. Все, что бывает в таких случаях.
- Чего ж ты в милицию не позвонил?
- Телефона у меня нет. А утром позвонил. Из автомата.
- Как они уходили, ты слышал?
- Да, я под самой дверью стоял. Ушли они часа в три. Тихо прикрыли дверь и на цыпочках спустились вниз.
- Их было двое?
- Не меньше, они шептались.
- Чего ж сразу не сообщил о случившемся?
- Боялся...
- Куда они пошли, на чем уехали, как были одеты?
- Э-э, да ты, кажется, не безработный мент, а функционирующий? Спасибо за компанию, я пошел, и тебе я ничего не говорил. Тем более я действительно ничего не видел. В подъезде свет не горел. А окна моей квартиры выходят на улицу. Могу сказать, что на улице никто не появлялся, значит, они ушли через двор. Вот все, что я знал. И больше ко мне не цепляйся.
- И на том спасибо. Пузырь дарю тебе. Ты меня не видел, я тебя не слышал!
Ухов стоял на обочине, презрительно разглядывая тщедушных гаишников с автоматами.
- Привет, Ухов, - окликнул я его, выбираясь из "тачки", - тебя как зовут, а то Ухов да Ухов?
- А меня все так зовут, проще, имя-то не выговоришь, Максимилиан.
- Значит, просто Макс. Ну вот, оделся ты подобающе, вроде как на прогулку.
Он смущенно посмотрел на свои белые в обтяжку джинсы и трикотажную светлую майку. По-моему, он перестарался. Где в таком наряде можно спрятать пистолет и дубинку?
- Отлично, Макс, а оружие ты, конечно, оставил дома?
- Да нет, здесь оно, в машине, я подумал, вдруг понадобится "тачка".
- Ты хорошо подумал, но где же она?
- Тут, в кусточках, заныкал.
- Отлично. Спецоборудование, мигалки, надписи, все в порядке?
- Да нет, она собственная.
- Иногда думаешь, что человек беспробудно глуп, а он оказывается Эйнштейном. Это плохо, но когда наоборот, еще хуже.
- О чем вы, Константин Иванович? У меня сразу сложилось о вас наилучшее мнение.
- Да вот и я о том же. Но вперед, Ухов, нам предстоят грандиозные бои.
- С кем?
- С проститутками.
- Это мы уважаем.
Дойдя до уховской "шестерки", я скинул чужой малиновый пиджак, а Макс накинул куртку со всей причитающейся начинкой. Связку ключей бросил под сиденье. "На всякий случай, - пояснил он, - а гаишники предупреждены".
Потихоньку, стараясь не особо шуметь, мы вышли на Галкину берлогу. Отсюда был отлично виден весь сексодром, но пока что он был пуст, если не считать пяти-шести мужиков, что возились возле трех катеров, и одного возле открытого капота "Нивы". Вот он-то и привлек мое внимание в первую голову: во-первых, огромным ростом и мощным телосложением, а во-вторых, хозяйским видом, с которым он передвигался по территории. Если меня не подводил нюх, это и был садист и сексуальный маньяк Жорик. Жорик, который, возможно, видел, на какой машине уехал Гена Длинный.
- Макс, ты можешь не заснуть в этой конуре?
- Какие вопросы, шеф.
- Отлично. Ты видишь того типа возле "Нивы"?
- Абсолютно. Неприятный тип.
- Неприятный и злой. А когда ему ампутировали одну очень нужную конечность, стал вообще свирепым. Так вот, Макс, мне нужно с ним решить пару серьезных вопросов, ты уж посматривай, если что... Но учти, говорят, он вооружен.
- Я тоже! И тоже бываю сердит.
- Стреляй только в самой невкусной ситуации, когда другого выхода нет, и только по ногам. Он нужен живой. А если я начну мочиться, немедленно спускайся к нам. Возможно, придется его вязать. Один я с ним не справлюсь.
- Ясное дело. Ни пуха...
- Пошел...
- Взяв левее, я с шумом спускался вниз к пляжной дороге, всем своим видом показывая, что лицо я не опасное и в этих краях случайное. Метрах в десяти выше "Нивы" я выкатился на дорогу. Заинтересованный, Жора отложил ключ, невозмутимо за мной наблюдая.
- Здорово, земеля! - радостно заорал я, подходя к машине. - Закурить не будет, и пить хочу, умираю.
- Здорово, земеля, - ответил он, внимательно рассматривая меня пронзительными глазами хищника, - отчего ж не будет, возьми в машине.
- Да неловко как-то по чужим машинам шариться.
- А я тебе разрешаю, - он неприятно хихикнул, - хорошим людям я все разрешаю.
Хоть убей, не хотел я влезать в его авто, слишком свежа была в памяти история, когда меня, вот так же сунувшего нос в незнакомую машину, увезли черт знает куда.
- Ладно, пойду у ребят спрошу, - кивнул я на катера,
- Да погоди ты, недотрога интеллигент. На тебе сигареты, на тебе "Фанту". Кури, пей на здоровье. Тебя как зовут-то?
- Константин, а тебя?
- Жорой буду. - Он резко нырнул под капот, бзыкая гаечным ключом куда попало.
- Может, помочь, поддержать что-нибудь?
- Да нет, все уже готово. - Он захлопнул капот и тоже закурил. - А ты чего, Константин, в наши луга забрел? По случаю или по нужде? Места у нас особые!
- Какие еще особые? Пляж, он и в Африке пляж.
- Здесь, дорогуша, дешевый публичный дом под открытым небом. Понял?
- Ну да, я знаю, потому и пришел. Товарища ищу. В начале месяца сюда пошел и с концами.
- Что за товарищ?
- Может, знаете, Гена Длинный? Говорят, уехал на машине.
- Гену Длинного я знаю. Но давненько его не видел. Давно!
- А еще говорят, что ваша машина стояла рядом с той, на которой он уехал.
- И кто же это может говорить?
- Да люди разные.
- Хм, люди, они тебе не то скажут. Язык без костей, а длинный и отрубить можно.
Я невольно заржал, проводя аналогию, а он побелел, с трудом сдерживаясь.
- Чего ржешь-то? Пришел по делу, а ржешь, как лошадь.
- Так вы не помните, на какой машине в ту ночь уехал Гена?
- Ну помню! И что?
- Вы бы оказали неоценимую услугу мне и его брату, если бы назвали ее номер.
- Абсурд! Вы помните номер машины своего соседа?
- Нет, - признался я, шестым чувством понимая, что идет игра, в которой я пока проигрываю.
- На бежевой "шестерке" он уехал. За рулем был лысый высокий мужик, кажется, Слава. Он иногда здесь бывает. Но редко, примерно раз в месяц. Вот и все, что я могу сказать.
- Во что был одет Геннадий?
- Кажется, в белую рубашку, а брюки... Не помню. Надеюсь, моя информация вам поможет. И я попросил бы ее источник оставить в тени. До свидания. Вас подбросить?
- Нет, искупаюсь, отдохну.
- Всего наилучшего, не подцепите чего-нибудь.
Злобно урча, "Нива" пошла в гору. А я, раздевшись, с удовольствием бултыхнулся в воду. Плавать - это удовольствие, дарованное нам Творцом много-много лет назад, когда мы еще были головастиками. А еще большее удовольствие при этом думать о чем-нибудь приятном. Например, о Валентине, о ее добром Федоре. Но о них думать не получалось. В голову лезла мерзкая Жорина рожа. Что за тип? То, что он у меня пойдет под суд за убийство девчонки, это бесспорно, но это позже. Сейчас меня больше всего волновало его сегодняшнее поведение, с моей точки зрения совершенно непонятное. Если он врал, то зачем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39