Он загундосил, то ли жалуясь, то ли возмущаясь.
- Ты зачем замок испортил, гаденыш?
- Какой замок? Отпусти.
Отпустив сопливую носопырку, я ухватил малого за ухо и, медленно выворачивая, ласково спросил:
- Ты не знаешь какой?
- Не знаю. Отстань, больно
- А будет еще больней, в камере всегда больней. Есть у нас сержант, дядя Коля, он любит делать больно плохим мальчикам. Сейчас пойдем к нему.
- Не надо, - захлюпал мальчишка.
- Тогда рассказывай, зачем испортил замок.
- Я ничего не знаю.
- Тогда пойдем. Дядя Коля тебя ждет не дождется. Колись, говнюк.
- Это не я. Я ничего не знаю.
- Кто знает?
- Не знаю!
- А этот клистир тоже не твой?
- Не мой.
- Только отпечатки пальцев на нем твои, усек, шелудивый? А в остальном с тобой разберутся в камере предварительного заключения. Может, девочку из тебя сделают. И выйдешь ты оттуда уже не Сергеем, а какой-нибудь Снежаной или Серафимой. Тебе как больше нравится?
- Никак, я все скажу, отпусти ухо.
Все-таки никудышный я психолог. Поверив ему, я отпустил ухо. Подскочив козлом, он еще в воздухе заработал ногами и задал бешеного стрекача. Гнаться за ним было бесполезно. "Ну да ничего, - успокоил я себя. - Не сегодня так завтра проявится, а ночью я наведаюсь к нему домой. С чисто превентивной целью".
На сегодня - все. Недовольный собой, я отправился к родному очагу и вечно голодному коту.
Это вошло в привычку, поднимаясь по лестнице, шагать тихо, а перед тем, как вставить ключ в дверь собственной квартиры, несколько секунд постоять молча. Вот и сейчас на несколько мгновений я затаился, слушая жизнь подъезда. Кажется, тихо. Открыв дверь, я вошел и остолбенел.
Прямо передо мной на низком стульчике в передней сидел полковник Ефимов.
- Вы как открыли дверь? - невольно вырвалось у меня.
- Было бы что открывать, а уж как? Это нетактично с вашей стороны задавать подобные вопросы. Значит, клоун Гончаров снова на манеже. Значит, вновь меня ожидают ночные кошмарики? Но я думаю избежать этого. И знаешь как?
- Наложить запрет на мою деятельность, не пролонгировать лицензию.
- Умный ты, Гончаров, ну прямо как я в юности. Сколько времени?
- Шестой час,
- Ну и ладненько. Будем считать, что вечер я посвятил тебе.
- Благодарю вас, Алексей Николаевич. У меня для вас сюрприз.
- Начинается. И откуда ты свалился на мою седую голову?
- Осторожно, стульчик развалится, а сюрприз настоящий, его вам передал один наш знакомый.
Из тайничка я выудил массивный золотой перстень-печатку с вензелем "Ане" и протянул полковнику.
- Это что, взятка?
- Какая же это взятка, когда на перстне ваши инициалы. К, тому же вещь не моя, я просто выполняю поручение известного вам лица.
- Хорош, собака.
- Кто, мастер?
- Нет, изделие. Гляди-ка, как раз впору. Если от чистого сердца, то заберу.
- Носите на здоровье.
- Я чего пришел-то?..
- Вот и я думаю...
- Не хами, особенно старшим по званию.
- Да нет у меня никакого звания, полковник, отставной козы барабанщик.
- Вот и я думаю, не пора бы тебе пересмотреть свое поведение и место в обществе?
- А я уже пересмотрел и пришел к выводу, что я-то как раз на своем месте. Водку пить будете?
- Буду. Чего это ты сегодня ошивался возле дома Крутько?
- Да так, гулял, озоном дышал.
- Чего надышал?
- Ничего существенного. Зря день пропал.
- Не думаю. Серые "девятки" дарят не каждый день.
- Это не подарок, а оплата.
- Так вот откажись от нее, потому что лицензию мы тебе не продлим, если, конечно, не поумнеешь.
- Уже поумнел.
- Тогда рассказывай все, что знаешь и что успел вынюхать. Только коротко и конкретно.
Пришлось выложить все, что я знаю, начиная со вчерашнего вечера и кончая бегством четырнадцатилетнего оболтуса.
- Ну пацанчика-то мы словим, прямо сейчас.
Подвинув телефон, он набрал номер и выдал известные координаты почтальона.
- Звоните Гончарову. Я здесь жду. Оперативней! Отбой. Так что ты думаешь, Костя? Ты уверен, что три убийства подряд, совершенные одним почерком, не могли быть совершены Длинным Геной?
- Почти уверен.
- Но ведь кругом кровавые отпечатки его пальчиков, чуть ли не на потолке.
- Это тем более странно. Если он, конечно, не чокнулся. Но если бы он сошел с ума, то проявился бы обязательно.
- Я тоже так думаю. Сказать только боюсь.
Затрещал телефон, и полковник первым сдернул трубку. По мере того как его мозг всасывал информацию, физиономия его, словно мешок осьминога, меняла цвета.
- Что?.. Вы уверены?.. Когда.. Кто опознал?.. Ничего не трогайте, я выезжаю.
- Ну вот, - раздраженно бросив трубку, Ефимов допил остаток водки, доигрался ты, Гончаров. Опять труп.
- Чей?
- Твоего почтаря.
- Где?
- В лесопосадке, едем.
Через двадцать минут мы стояли перед кучей веток, которыми был забросан труп мальчишки. На этот раз череп был расколот не колотушкой, а острием туристического топорика. Окровавленный, со множеством отпечатков, он лежал туг же. Удивительная забывчивость. Убийца прямо-таки делает рекламное объявление: "Не теряйте напрасно времени. Это сделал я, Длинный Гена".
- Что скажешь? - гневно пророкотал полковник.
- Это он, Сергей.
- И убили его из-за тебя, сукин ты сын, а не Гончаров. Спугнул зверя, и он этого малолетку пришил на всякий случай. Все, гуляй, и чтоб близко я тебя не видел!
Согласно кивнув, я поплелся к обводному шоссе. Именно там проскакивали редкие автомобили. Голосовал я минут сорок, пока наконец сердобольный частник или закаленный мышелов не подобрал меня. Домой я добрался в густых вязких сумерках.
Подъезд встретил меня запахом кошачьей мочи и кромешной темнотой. На ощупь, цепляясь за перила, я начал восхождение на родной четвертый этаж. На лестничном пролете от третьей площадки я вдруг оказался в невесомости. Черный космос с красными всполохами окружил меня. С бешеной скоростью я летел в нем, то и дело натыкаясь на метеориты, спутники и планеты. Легко и стремительно таранил их лбом. Они безмолвно рассыпались миллионами золотистых звездочек и огоньков, освобождая мне путь в дальнейший молниеподобный полет. Огромная базальтовая скала вдруг преградила мне путь. Остановиться или облететь ее я не мог. На всей скорости я врезался в нее головой и застонал от дикой всепроникающей боли.
Где я и что со мной? С трудом разлепив глаза, я увидел белый потолок с дорогой вычурной люстрой. Из пяти рожков горел только один, потому в комнате стоял полумрак. Пахло незнакомыми духами и псиной. Я попробовал чуть повернуть голову и вновь на какое-то время потерял сознание. Наверное, я вскрикнул, потому что, когда открыл глаза во второй раз, надо мной склонилось красивое женское лицо, обрамленное распущенными, чуть вьющимися волосами. Лицо склонялось все ниже и ниже, растворяя меня черными зрачками зеленых глаз. Эти глаза я уже где-то видел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39