..
хорошо, это отбросим. Больше всего меня интересовало, куда делась моя
возлюбленная. В группе счастливых зомби было несколько женщин, но ни одна
из них не была мне знакома. Еще здесь находилась безликая персона в белом
комбинезоне, перчатках и ботинках, она стремилась загнать нас в автобус. С
водителем разговаривала какая-то девушка, но, заметив нас, она спрыгнула с
подножки и побежала прочь, словно мы были прокаженными.
Я не знал, что и подумать.
И повернулся к Ники и Гриббину.
- Будет лучше, если мы сядем в эту штуковину! - сказал я.
Гриббин озадаченно посмотрел на меня, затем вновь на Ники.
- Вы двойники! - крикнул он.
Ники улыбнулся.
- Частично, да! - согласился он. - А вы разве не заметили? Вас тоже
двое!
И он показал на человека, стоявшего рядом с отвисшей челюстью и
выпучившего глаза на Гриббина. Он изумленно потрогал свое собственное
лицо, словно не замечал его раньше.
- Кровавый жуткий ад! - сказал второй Гриббин, сделав для себя
окончательный вывод.
Какими бы пилюлями они нас ни напичкали, их действие подходило к
концу. Мой приятель-свечка начинал возражать безликому пастуху - и не
всегда вежливо. По мере того как действие наркотика проходило, моя
самоуверенность возрастала. Как и Ники, я пробовал раньше эту гадость, и
никакого удовольствия не было, а только меньше раздражались нервы.
Насколько я мог судить, из нашей вашингтонской команды в эту группу
посчастливилось попасть только мне и Ники. Меня де тревожило отсутствие
еще одного Дома, не говоря уже о русских и паре Лари Дугласов. Но вот что
здесь не было Найлы - это уже плохо. Мне очень хотелось узнать у
кого-нибудь, смогу ли я снова увидеть свою Найлу, но все терзались
собственными вопросами, были возбуждены и напуганы больше меня.
- Что происходит? - спросил один из Гриббинов, и безликое ответило:
- Проходите в парилку. Пожалуйста, садитесь и ждите!
И он (или она) отвернутся, когда кто-то схватил ее (его) за руку.
- Я не знаю, где я, но когда же, наконец, я узнаю, кто заказывают
музыку? Мне срочно необходимо в лабораторию! - он продолжал протестовать.
- Сейчас там должна начаться встреча на высшем уровне! Если меня там не
будет, это обойдется нам в половину дотации на следующий финансовый год...
- он с негодованием замолчал, потому что безликий расхохотался ему в лицо.
- И об этом-то вы сейчас волнуетесь?.. - пояснил он(а)
снисходительно. - Прошу вас, в парилку!
Я решил, что лучшего выбора не было, и сел в эту штуковину, заняв
ближайшее место. Ники проскользнул рядом.
Когда безликая назвала это "парилкой", я немедленно перевел это в
"судно на воздушной подушке". Так оно и оказалось! Я никогда не был в
подобных машинах, но, когда почувствовал легкое трепетание и мы начали
скользить над треснувшим бетоном к дороге, я был уверен в этом на сто
процентов.
Дорогой это можно назвать только с большой натяжкой. Ею не
пользовались длительное время. Широкая и пустынная, она вытягивалась под
нами и тянулась к дальнему городу, едва видневшемуся на горизонте.
Я видел преимущества транспорта на ВП. По таким рытвинам и неровному
асфальту не проехать ни на каких колесах. По большим ямам когда-то
прошлись бульдозером, и никто не убирал в стороны случайные кучи ржавчины,
которые раньше звались автомобилями. Встречались места, где болотная
рогоза полностью скрыла асфальт, и я видел камыши и вспорхнувших птиц.
Каждый раз, когда парилка сворачивала и наша цель была видна отчетливо, я
внимательно всматривался в дальний горизонт. Иногда это казалось чем-то
знакомым...
Подпрыгнув от волнения в соседнем кресле. Ники Де Сота крикнул:
- Черт возьми, это же... Нью-Йорк! Я еще не был в этой части
города... - улыбаясь, он пихнул меня локтем. - Ты заметил, эта штука с
кондиционером!
- Ну и отлично! - сказал я.
Это все, конечно, было интересно, но меня больше занимало то, что
впереди нас. Около отделения водителя располагался отгороженный отсек,
внутри которого и находилась женщина (мужчина), которая привела нас к
автобусу. То, что она делала, ясно обозначило пол. Наклонив лицо, она
вцепилась в него рукой и потянула. Вау! Пустота телесного цвета
соскользнула и осталась в руке. Теперь здесь находилось настоящее лицо, и,
кстати, довольно прелестное. Она распахнула комбинезон, открыв еще более
веские доказательства женственности, и повернулась к нам.
- Доброе утро! - раздалось из внутренней связи.
За мной крикнул Ники:
- Доброе утро!
Так же поступили и другие, словно пятилетки в школьной группе.
- Теперь, - продолжала она, - ваши транквилизаторы перестали
действовать, и я объясню, что случилось. Есть новости хорошая и плохая.
Начнем с хорошей: через утипут дней вы будете иметь право свободно
передвигаться по нашему прекрасному миру. Теперь плохая: вы останетесь
здесь навсегда!
Женщина улыбнулась, наступила пауза, потом градом посыпались вопросы.
Ее ласковая улыбка не пропала.
- Я еще не успела подключить обратную связь, поэтому пообщайтесь пока
между собой. Потом я расскажу вам, что произошло и почему, что вам следует
ждать от будущего, затем настанет время для вопросов. Через тоттер-тот
минут мы подъедем к вашему отелю.
Она улыбнулась нам еще раз и отвернулась к водителю.
Все это называлось поездкой, но происходило слишком многое. Вероятно,
при рождении я испытывал подобные чувства. Сейчас я был завален новизной
всего. Как и все... кроме Ники. Он все воспринимал с ликованием и
радовался новому прекрасному чужеземью.
Я так не мог. И удивился бы больше, чем кто-либо другой, если бы
снова увидел Найлу.
Хоть одну...
Когда мы миновали соленую воду, женщина начала объяснения. Мы
пролетали вдоль широкой авеню между рядами развалин и выжженных
магазинчиков на первых этажах. Два-три раза мы уменьшали скорость,
пропуская встречные парилки (водители приветствовали друг друга рукой).
Некоторые парилки были совершенно пусты. На улицах ни души - я видел
черепах, размером с большое блюдо, которые грелись на дороге, видел
свернувшуюся в клубок змею (уверен - гремучая!). Она лежала не двигаясь,
хотя голова приподнялась и глаза-бусинки взглянули на нас. Я видел, как
лиса преследует кролика, он безумно петлял вдоль того, что когда-то было
тротуаром. Шум наших вентиляторов рассек воздух, и они мелькнули где-то
под нами.
И я слушал.
Вначале она вынесла нам приговор изгнания.
- Неконтролируемая эксплуатация порталов паравремени, - осуждающе
произнесла она, - должна была привести к хаосу, и мы решили тогда
прекратить все это!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
хорошо, это отбросим. Больше всего меня интересовало, куда делась моя
возлюбленная. В группе счастливых зомби было несколько женщин, но ни одна
из них не была мне знакома. Еще здесь находилась безликая персона в белом
комбинезоне, перчатках и ботинках, она стремилась загнать нас в автобус. С
водителем разговаривала какая-то девушка, но, заметив нас, она спрыгнула с
подножки и побежала прочь, словно мы были прокаженными.
Я не знал, что и подумать.
И повернулся к Ники и Гриббину.
- Будет лучше, если мы сядем в эту штуковину! - сказал я.
Гриббин озадаченно посмотрел на меня, затем вновь на Ники.
- Вы двойники! - крикнул он.
Ники улыбнулся.
- Частично, да! - согласился он. - А вы разве не заметили? Вас тоже
двое!
И он показал на человека, стоявшего рядом с отвисшей челюстью и
выпучившего глаза на Гриббина. Он изумленно потрогал свое собственное
лицо, словно не замечал его раньше.
- Кровавый жуткий ад! - сказал второй Гриббин, сделав для себя
окончательный вывод.
Какими бы пилюлями они нас ни напичкали, их действие подходило к
концу. Мой приятель-свечка начинал возражать безликому пастуху - и не
всегда вежливо. По мере того как действие наркотика проходило, моя
самоуверенность возрастала. Как и Ники, я пробовал раньше эту гадость, и
никакого удовольствия не было, а только меньше раздражались нервы.
Насколько я мог судить, из нашей вашингтонской команды в эту группу
посчастливилось попасть только мне и Ники. Меня де тревожило отсутствие
еще одного Дома, не говоря уже о русских и паре Лари Дугласов. Но вот что
здесь не было Найлы - это уже плохо. Мне очень хотелось узнать у
кого-нибудь, смогу ли я снова увидеть свою Найлу, но все терзались
собственными вопросами, были возбуждены и напуганы больше меня.
- Что происходит? - спросил один из Гриббинов, и безликое ответило:
- Проходите в парилку. Пожалуйста, садитесь и ждите!
И он (или она) отвернутся, когда кто-то схватил ее (его) за руку.
- Я не знаю, где я, но когда же, наконец, я узнаю, кто заказывают
музыку? Мне срочно необходимо в лабораторию! - он продолжал протестовать.
- Сейчас там должна начаться встреча на высшем уровне! Если меня там не
будет, это обойдется нам в половину дотации на следующий финансовый год...
- он с негодованием замолчал, потому что безликий расхохотался ему в лицо.
- И об этом-то вы сейчас волнуетесь?.. - пояснил он(а)
снисходительно. - Прошу вас, в парилку!
Я решил, что лучшего выбора не было, и сел в эту штуковину, заняв
ближайшее место. Ники проскользнул рядом.
Когда безликая назвала это "парилкой", я немедленно перевел это в
"судно на воздушной подушке". Так оно и оказалось! Я никогда не был в
подобных машинах, но, когда почувствовал легкое трепетание и мы начали
скользить над треснувшим бетоном к дороге, я был уверен в этом на сто
процентов.
Дорогой это можно назвать только с большой натяжкой. Ею не
пользовались длительное время. Широкая и пустынная, она вытягивалась под
нами и тянулась к дальнему городу, едва видневшемуся на горизонте.
Я видел преимущества транспорта на ВП. По таким рытвинам и неровному
асфальту не проехать ни на каких колесах. По большим ямам когда-то
прошлись бульдозером, и никто не убирал в стороны случайные кучи ржавчины,
которые раньше звались автомобилями. Встречались места, где болотная
рогоза полностью скрыла асфальт, и я видел камыши и вспорхнувших птиц.
Каждый раз, когда парилка сворачивала и наша цель была видна отчетливо, я
внимательно всматривался в дальний горизонт. Иногда это казалось чем-то
знакомым...
Подпрыгнув от волнения в соседнем кресле. Ники Де Сота крикнул:
- Черт возьми, это же... Нью-Йорк! Я еще не был в этой части
города... - улыбаясь, он пихнул меня локтем. - Ты заметил, эта штука с
кондиционером!
- Ну и отлично! - сказал я.
Это все, конечно, было интересно, но меня больше занимало то, что
впереди нас. Около отделения водителя располагался отгороженный отсек,
внутри которого и находилась женщина (мужчина), которая привела нас к
автобусу. То, что она делала, ясно обозначило пол. Наклонив лицо, она
вцепилась в него рукой и потянула. Вау! Пустота телесного цвета
соскользнула и осталась в руке. Теперь здесь находилось настоящее лицо, и,
кстати, довольно прелестное. Она распахнула комбинезон, открыв еще более
веские доказательства женственности, и повернулась к нам.
- Доброе утро! - раздалось из внутренней связи.
За мной крикнул Ники:
- Доброе утро!
Так же поступили и другие, словно пятилетки в школьной группе.
- Теперь, - продолжала она, - ваши транквилизаторы перестали
действовать, и я объясню, что случилось. Есть новости хорошая и плохая.
Начнем с хорошей: через утипут дней вы будете иметь право свободно
передвигаться по нашему прекрасному миру. Теперь плохая: вы останетесь
здесь навсегда!
Женщина улыбнулась, наступила пауза, потом градом посыпались вопросы.
Ее ласковая улыбка не пропала.
- Я еще не успела подключить обратную связь, поэтому пообщайтесь пока
между собой. Потом я расскажу вам, что произошло и почему, что вам следует
ждать от будущего, затем настанет время для вопросов. Через тоттер-тот
минут мы подъедем к вашему отелю.
Она улыбнулась нам еще раз и отвернулась к водителю.
Все это называлось поездкой, но происходило слишком многое. Вероятно,
при рождении я испытывал подобные чувства. Сейчас я был завален новизной
всего. Как и все... кроме Ники. Он все воспринимал с ликованием и
радовался новому прекрасному чужеземью.
Я так не мог. И удивился бы больше, чем кто-либо другой, если бы
снова увидел Найлу.
Хоть одну...
Когда мы миновали соленую воду, женщина начала объяснения. Мы
пролетали вдоль широкой авеню между рядами развалин и выжженных
магазинчиков на первых этажах. Два-три раза мы уменьшали скорость,
пропуская встречные парилки (водители приветствовали друг друга рукой).
Некоторые парилки были совершенно пусты. На улицах ни души - я видел
черепах, размером с большое блюдо, которые грелись на дороге, видел
свернувшуюся в клубок змею (уверен - гремучая!). Она лежала не двигаясь,
хотя голова приподнялась и глаза-бусинки взглянули на нас. Я видел, как
лиса преследует кролика, он безумно петлял вдоль того, что когда-то было
тротуаром. Шум наших вентиляторов рассек воздух, и они мелькнули где-то
под нами.
И я слушал.
Вначале она вынесла нам приговор изгнания.
- Неконтролируемая эксплуатация порталов паравремени, - осуждающе
произнесла она, - должна была привести к хаосу, и мы решили тогда
прекратить все это!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67