Инструктаж продолжался пятнадцать минут, после него был объявлен десятиминутный отдых.
Потом нам приказали собраться в трюме. Все люки были задраены, судно приготовлено к погружению. Капитан просигналил на буксиры, мы опустились на глубину двадцать метров и продолжили плаванье. Нам предстояло пройти десять морских миль. При скорости девять узлов на это требовалось чуть больше часа. Морская миля равна одному и восьми десятым километра. Значит, мы должны были уйти в открытое море на восемнадцать километров.
Обратный путь – те же восемнадцать километров – каждый из нас должен был проделать самостоятельно на десятиметровой глубине.
Нам приказали надеть водолазное снаряжение – ласты, маску, акваланг и гидрокостюм. Гидрокостюм сильно замедлял скорость пловца, но без него нам было не обойтись. На двадцатиметровой глубине нашим главным противником был холод. Да, холод! Нормальная температура человеческого тела – тридцать шесть с половиной градусов Цельсия, температура воды близ Бермудского архипелага весной – пятнадцать градусов. Если в такую воду опустить стальной брусок, масса и температура которого близки к температуре и массе человеческого тела, он за считанные минуты остынет до температуры воды. Конечно, между стальной чушкой и человеком есть разница. Но главная разница заключается именно в том, что такое охлаждение нисколько не повредит металлу и будет губительным для человека.
Вы спросите: как же пловцы остаются в живых? Они выживают благодаря теплу, которое производит их собственный организм. Организм заботится о поддержании теплового баланса и вырабатывает новую энергию взамен затраченной. Но если к калориям, израсходованным на борьбу с холодной водой, добавить калории, затраченные на мышечные усилия при плавании, сумма этих затрат на дистанции в десять морских миль приблизится к роковому пределу.
В прежние времена пловцы-надводники пытались бороться с холодом, нанося на свое тело толстый слой жира. Так делали первые покорители Ла-Манша. Но это было более чем бессмысленно! На самом деле жир только способствовал утечке тепла. Конечно, многие из пловцов добивались своей цели. Но сколько других не совладало с холодом!
На подводной барже плыл сто шестьдесят один курсант. По давней традиции академии, все до единого должны были сдать норматив.
Спускаясь по трапу в переходный шлюз, я крепко сжал руку Боба.
– Не беспокойся, ты доплывешь! – прошептал я.
– Я должен! – откликнулся он.
Мы опять оказались в камере шлюза. Створки люка раздвинулись. На палубу замершей на двадцатиметровой глубине баржи команда за командой выходили аквалангисты.
В полной тишине, освещаемые рассеянным зеленоватым светом солнечных лучей, все мы делали упражнения разогревающей гимнастики. Из динамика раздался искаженный, скрежещущий голос лейтенанта Блаймэна:
– Внимание, старшие команд! По сигналу командам уходить на дистанцию!
С десятисекундным интервалом раздавался высокий, пронзительный гудок.
Марафон начался!
Мы с Бобом стартовали в последней команде, ее вел Роджер Фэрфэйн. Я поставил для себя цель не бросать Боба одного. Наша команда почти сразу же рассеялась. Оглянувшись по сторонам, я увидел тридцать бледно-зеленых, похожих на привидения силуэтов. Заученными движениями курсанты преодолевали первые метры дистанции. Отыскав среди них Боба, я подплыл поближе к нему: я хотел постоянно держать его в поле зрения.
Он увидел меня и улыбнулся – а может быть, мне это только показалось, ведь маска и загубник мешали как следует разглядеть лицо. Мы полностью сосредоточились на заплыве.
Первая миля… К нам приблизился Фэрфэйн и стал энергично махать рукой. Мы уже сильно отстали от сокурсников, и теперь он требовал, чтобы мы сократили разрыв. Я отрицательно покачал головой и указал на Боба. Фэрфэйн дернулся и уплыл вперед, но потом снова притормозил. С этого момента он все время держался рядом с нами. Это входило в его обязанности – как командир, он должен был подгонять отстающих, а мы плелись в самом хвосте.
Вторая миля. Боб держался молодцом. Мы не могли похвастаться высоким темпом, но и не сбавляли скорость.
Третья миля. Нас начал пробирать холод. Чувствовалась усталость, мышцы сводило судорогой. Все курсанты ушли далеко вперед и скрылись из виду. Боб на секунду прервал свои медленные, размеренные гребки и, перевернувшись на спину, расправил руки…
Потом он медленно сделал под водой сальто.
Мы с Роджером с беспокойством следили за его поведением. Боб снова выпрямился, задорно улыбнулся (на этот раз я не мог ошибиться!) и показал разведенными пальцами знак «V» – «победа». После этого я наконец-то поверил, что несколько месяцев тренировок не прошли напрасно и Боб справится с марафонской дистанцией.
Собрав остаток сил, мы преодолели последние метры и всплыли на мелководье примерно в полутора километрах от пляжа академии. Уже смеркалось; все остальные курсанты давно закончили заплыв.
Несмотря на усталость, мы с Бобом радостно пожали друг другу руки. Неодобрительно посматривавший на нас Фэрфэйн не удержался и начал брюзжать, но мы его не слушали. Главное, что Боб добился своей цели!
Фэрфэйн достал из водонепроницаемой сумки у себя на поясе ракетницу, поднял ее вверх и выстрелил. Это был сигнал для дежурного офицера. Увидев ракету, он должен был понять, что мы все успешно закончили марафон и спасательная команда может идти отдыхать.
– Шевелитесь! – недовольно прикрикнул на нас Фэрфэйн. – До берега еще топать и топать, а уже время ужина!
Мы с Бобом стащили маски, вынули изо рта загубники и с наслаждением вдохнули теплый ароматный воздух. Потом сняли гидрокостюмы и со счастливой улыбкой посмотрели друг на друга.
– Так вы идете или нет?! – снова закричал Фэрфэйн.
Все так же улыбаясь, мы зашлепали следом за ним. За корпусами академии ярко светили огни курортных гостиниц; было хорошо видно и светлое зарево над Гэмильтоном – столицей Бермудских островов. На горизонте показалась полная луна.
Через несколько секунд над территорией академии взвилась красная ракета. Это значило, что там ждут нашего возвращения; все другие участники заплыва уже вернулись на базу.
– Проснитесь же, черт побери! – вскипел Фэрфэйн. – Эсков! Ну-ка, прибавь шагу! Из-за вас, двух комков слизи, на плацу стоит вся команда…
Неожиданно он замолчал и стал вглядываться в разделявшую нас с берегом полоску воды.
На волнах, испуская слабое голубоватое сияние, покачивался какой-то предмет. Это был небольшой – размером с пивную банку – металлический цилиндр. Выкатившись на берег, волна отхлынула и потащила цилиндр обратно в море. Несмотря на усталость, Боб вернулся на несколько шагов и достал цилиндра из воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Потом нам приказали собраться в трюме. Все люки были задраены, судно приготовлено к погружению. Капитан просигналил на буксиры, мы опустились на глубину двадцать метров и продолжили плаванье. Нам предстояло пройти десять морских миль. При скорости девять узлов на это требовалось чуть больше часа. Морская миля равна одному и восьми десятым километра. Значит, мы должны были уйти в открытое море на восемнадцать километров.
Обратный путь – те же восемнадцать километров – каждый из нас должен был проделать самостоятельно на десятиметровой глубине.
Нам приказали надеть водолазное снаряжение – ласты, маску, акваланг и гидрокостюм. Гидрокостюм сильно замедлял скорость пловца, но без него нам было не обойтись. На двадцатиметровой глубине нашим главным противником был холод. Да, холод! Нормальная температура человеческого тела – тридцать шесть с половиной градусов Цельсия, температура воды близ Бермудского архипелага весной – пятнадцать градусов. Если в такую воду опустить стальной брусок, масса и температура которого близки к температуре и массе человеческого тела, он за считанные минуты остынет до температуры воды. Конечно, между стальной чушкой и человеком есть разница. Но главная разница заключается именно в том, что такое охлаждение нисколько не повредит металлу и будет губительным для человека.
Вы спросите: как же пловцы остаются в живых? Они выживают благодаря теплу, которое производит их собственный организм. Организм заботится о поддержании теплового баланса и вырабатывает новую энергию взамен затраченной. Но если к калориям, израсходованным на борьбу с холодной водой, добавить калории, затраченные на мышечные усилия при плавании, сумма этих затрат на дистанции в десять морских миль приблизится к роковому пределу.
В прежние времена пловцы-надводники пытались бороться с холодом, нанося на свое тело толстый слой жира. Так делали первые покорители Ла-Манша. Но это было более чем бессмысленно! На самом деле жир только способствовал утечке тепла. Конечно, многие из пловцов добивались своей цели. Но сколько других не совладало с холодом!
На подводной барже плыл сто шестьдесят один курсант. По давней традиции академии, все до единого должны были сдать норматив.
Спускаясь по трапу в переходный шлюз, я крепко сжал руку Боба.
– Не беспокойся, ты доплывешь! – прошептал я.
– Я должен! – откликнулся он.
Мы опять оказались в камере шлюза. Створки люка раздвинулись. На палубу замершей на двадцатиметровой глубине баржи команда за командой выходили аквалангисты.
В полной тишине, освещаемые рассеянным зеленоватым светом солнечных лучей, все мы делали упражнения разогревающей гимнастики. Из динамика раздался искаженный, скрежещущий голос лейтенанта Блаймэна:
– Внимание, старшие команд! По сигналу командам уходить на дистанцию!
С десятисекундным интервалом раздавался высокий, пронзительный гудок.
Марафон начался!
Мы с Бобом стартовали в последней команде, ее вел Роджер Фэрфэйн. Я поставил для себя цель не бросать Боба одного. Наша команда почти сразу же рассеялась. Оглянувшись по сторонам, я увидел тридцать бледно-зеленых, похожих на привидения силуэтов. Заученными движениями курсанты преодолевали первые метры дистанции. Отыскав среди них Боба, я подплыл поближе к нему: я хотел постоянно держать его в поле зрения.
Он увидел меня и улыбнулся – а может быть, мне это только показалось, ведь маска и загубник мешали как следует разглядеть лицо. Мы полностью сосредоточились на заплыве.
Первая миля… К нам приблизился Фэрфэйн и стал энергично махать рукой. Мы уже сильно отстали от сокурсников, и теперь он требовал, чтобы мы сократили разрыв. Я отрицательно покачал головой и указал на Боба. Фэрфэйн дернулся и уплыл вперед, но потом снова притормозил. С этого момента он все время держался рядом с нами. Это входило в его обязанности – как командир, он должен был подгонять отстающих, а мы плелись в самом хвосте.
Вторая миля. Боб держался молодцом. Мы не могли похвастаться высоким темпом, но и не сбавляли скорость.
Третья миля. Нас начал пробирать холод. Чувствовалась усталость, мышцы сводило судорогой. Все курсанты ушли далеко вперед и скрылись из виду. Боб на секунду прервал свои медленные, размеренные гребки и, перевернувшись на спину, расправил руки…
Потом он медленно сделал под водой сальто.
Мы с Роджером с беспокойством следили за его поведением. Боб снова выпрямился, задорно улыбнулся (на этот раз я не мог ошибиться!) и показал разведенными пальцами знак «V» – «победа». После этого я наконец-то поверил, что несколько месяцев тренировок не прошли напрасно и Боб справится с марафонской дистанцией.
Собрав остаток сил, мы преодолели последние метры и всплыли на мелководье примерно в полутора километрах от пляжа академии. Уже смеркалось; все остальные курсанты давно закончили заплыв.
Несмотря на усталость, мы с Бобом радостно пожали друг другу руки. Неодобрительно посматривавший на нас Фэрфэйн не удержался и начал брюзжать, но мы его не слушали. Главное, что Боб добился своей цели!
Фэрфэйн достал из водонепроницаемой сумки у себя на поясе ракетницу, поднял ее вверх и выстрелил. Это был сигнал для дежурного офицера. Увидев ракету, он должен был понять, что мы все успешно закончили марафон и спасательная команда может идти отдыхать.
– Шевелитесь! – недовольно прикрикнул на нас Фэрфэйн. – До берега еще топать и топать, а уже время ужина!
Мы с Бобом стащили маски, вынули изо рта загубники и с наслаждением вдохнули теплый ароматный воздух. Потом сняли гидрокостюмы и со счастливой улыбкой посмотрели друг на друга.
– Так вы идете или нет?! – снова закричал Фэрфэйн.
Все так же улыбаясь, мы зашлепали следом за ним. За корпусами академии ярко светили огни курортных гостиниц; было хорошо видно и светлое зарево над Гэмильтоном – столицей Бермудских островов. На горизонте показалась полная луна.
Через несколько секунд над территорией академии взвилась красная ракета. Это значило, что там ждут нашего возвращения; все другие участники заплыва уже вернулись на базу.
– Проснитесь же, черт побери! – вскипел Фэрфэйн. – Эсков! Ну-ка, прибавь шагу! Из-за вас, двух комков слизи, на плацу стоит вся команда…
Неожиданно он замолчал и стал вглядываться в разделявшую нас с берегом полоску воды.
На волнах, испуская слабое голубоватое сияние, покачивался какой-то предмет. Это был небольшой – размером с пивную банку – металлический цилиндр. Выкатившись на берег, волна отхлынула и потащила цилиндр обратно в море. Несмотря на усталость, Боб вернулся на несколько шагов и достал цилиндра из воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45