Создавалось впечатление, что непрошеных гостей хотят встретить крепким ударом в лоб.
– Это автоматический сторож, – немного нервничая, объяснил Роджер. Потом немного помолчал и громко сказал: – Я Роджер Фэрфэйн. У меня есть разрешение на вход.
– Роджер Фэрфэйн, подойди сюда, – проскрежетал механический голос. После этого в динамиках раздалось тихое шипение и потрескивание статических разрядов – судя по всему, компьютер искал в своих файлах фамилию Фэрфэйн.
Роджер сделал шаг вперед, и из сканирующего устройства над воротами к нему протянулся тонкий красноватый луч. В этом луче Фэрфэйн выглядел как-то чудно, не говор уже о том, что лицо его не выражало излишней уверенности.
– Роджер Фэрфэйн! У вас есть право входа в эллинг! – прокаркал «сторож. – Следуйте по размеченной дорожке!
Раздался щелчок, и слабое шипение в динамиках исчезло. Створки ворот еще раз вздрогнули (как будто пожалели, что им нельзя сомкнуться) и замерли без движения.
Дорожка с обеих сторон была ограничена светящимися линиями из миниатюрных, не больше рисового зерна, тройоновых ламп. Она вела мимо пальм и гибискусов к морю.
– Идите за мной и не отвлекайтесь – торопливо бросил нам через плечо Фэрфэйн. – И главное – не сходите с дорожки.
Мы пошли по извилистой песчаной тропинке, подсвеченной маленькими лампочками. Дом был большой. Внизу был устроен бассейн для батискафа хозяина виллы, второй этаж занимали жилые помещения. У входа нас опять осветил красноватый луч. После того как компьютер удостоверил личность Роджера Фэрфэйна, дверь открылась.
Закрылась она автоматически, как только мы все вошли внутрь. Я не мог отделаться от чувства, что мы оказались в ловушке.
Первым делом надо было раздобыть что-нибудь поесть – и не только для Дэвида, все мы были голодны: мы поели перед марафоном и израсходовали не только калории, доставшиеся нашему организму во время обеда. Роджер исчез на кухне и, судя по доносившимся оттуда переговорам, попытался наладить отношения с электронной прислугой. Наконец он вернулся, держа в руках поднос с сандвичами и пакетами с молоком.
– Вот, что мне удалось добыть, – недовольно прокомментировал он. – Этот дом занимает пилот батискафа, судя по всему, он не любит делать запасы.
Мы не выразили недовольства. Быстро очистив поднос, мы уселись перед камином, в котором уже вовсю горел огонь. Если в таких условиях жил пилот батискафа, то как же выглядели апартаменты хозяина? Каждый из нас, и в том числе Роджер, по достоинству оценил уют и комфорт этого дома.
Настало время для делового разговора. Дэвид обвел нас задумчивым взглядом.
– Даже и не знаю, с чего начать, – признался он.
– Начинай с жемчужин, – не стесняясь, предложил Роджер.
Дэвид посмотрел на Фэрфэйна и тяжело вздохнул.
– Прежде чем вы от меня что-нибудь услышите, я хочу взять с вас честное слово. Обещайте мне, что весь наш разговор останется строго между нами. И, самое главное, обещайте, что о нем никогда не узнает флотское начальство.
– Будь спокоен! – тотчас же заверил его Фэрфэйн. Дэвид посмотрел на меня. Я заколебался.
– Я не уверен, что мы можем обещать такое… Ведь мы как-никак будущие офицеры флота…
– Пока мы еще не стали ими, – возразил Роджер. – И не принимали присягу.
Эсков тоже нахмурился. Похоже, он хотел сказать что-то, но передумал.
Крэкен снова испытующе посмотрел на меня.
– Джим, если ты не дашь слово держать язык за зубами, я попрошу тебя выйти из этой комнаты. Все это слишком серьезно. Да, мне не обойтись без вашей помощи, но я не хочу рисковать… – Он сделал паузу. – Потому что для меня это вопрос жизни и смерти.
– Слушай, Джим! – не вытерпел Роджер. – Не делай из этого проблему. Он же не просит тебя нарушать присягу, да ты к тому же еще и не принимал ее! Не ломайся и пообещай ему то, что он просит.
Дэвид предупредительно поднял руку:
– Подожди, Роджер! – Он снова посмотрел на меня. – Давай условимся так: ты обещаешь мне хранить в тайне весь наш разговор до тех пор, пока это не войдет в противоречие с присягой морского офицера. А если уж ты решишь сообщить о чем-то своим начальникам, то сначала поставишь в известность меня. Идет?
Это показалось мне достойным выходом из положения. Но прежде чем я согласился, заговорил Эсков.
– Я считаю, что теперь не будет никаких проблем! – с просветлевшим лицом заявил он. – Так что – по рукам, и дело с концом!
Мы пожали друг другу руки.
– Теперь рассказывай, как добраться до жемчуга, – упрямо вернулся к своему Фэрфэйн.
На лице Дэвида неожиданно появилась улыбка.
– Не надо проявлять такое нетерпение, Роджер. Я могу назвать тебе место, где его добывают воткну в карту иголку и объясню, как туда добраться, . Но поверь мне, от этого будет мало толку. Скорее всего, это принесет тебе больше вреда, чем пользы…
Тут он перестал улыбаться.
– Дело в том, что живым тебе оттуда не выбраться.
Он откинулся на спинку кресла и посмотрел на огонь в камине.
– Мой отец – ученый-бентолог. То есть специалист по изучению морских глубин. Он сделал крупные открытия еще до моего рождения, но тогда он был известен под другим именем. Отец участвовал во многих глубоководных экспедициях. Во время одной из них он обнаружил место, в котором обитают устрицы, производящие жемчужины Тонга… – Дэвид помолчал, а потом продолжил: – У этого открытия были печальные последствия. Дело в том, что эти жемчужины опасны для человека…
– Зачем ты пересказываешь нам эту глупую легенду? – возмутился Роджер. – Все это вздор, пустое суеверие! Во все времена люди рассказывали о драгоценных камнях, которые приносят несчастье. Но несчастны во все времена те, у кого не было драгоценностей!
Дэвид покачал головой.
– Жемчужины Тонга принесли много горя. Отчасти просто из-за того, что они такие ценные… и прекрасные. Но, поверьте мне, их опасность – не только в этом. Во время той злополучной экспедиции они стали причиной смерти всех исследователей – за исключением моего отца.
– Ты имеешь в виду, что из-за жемчуга люди поубивали друг друга? – спросил Боб.
– Вовсе нет. Там были нормальные, порядочные люди – ученые, изобретатели, инженеры. Но у жемчужных банок во впадине Тонга есть хозяева. Именно поэтому оттуда никто не возвращается живым.
– Подожди, подожди! – не понял я. – Какие еще хозяева?
Дэвид нахмурился. – Джим, не забывай, что большая часть океана – это неизведанная планета. Площадь океанского дна в три раза больше земной суши. А исследовать ее гораздо труднее. Мы можем погружаться под воду, изучать дно с помощью сонаров и эхолотов, но что могут дать такие исследования? Это то же самое, что составлять карту Бермудских островов с самолета во время сильной грозы. Мы видим отдельные клочки суши и моря, проникаем сквозь облака с помощью радара, – но схватываем лишь самые общие очертания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45