Я почти не думал о Сью, но вечером снова отправился в «Сенекье». Она не появилась.
Третий день я снова провел на пляже, но на сей раз, наученный собственной беззаботностью, подготовился лучше, чем накануне. Обильно намазанный солнцезащитным кремом, я сидел под взятым напрокат зонтом и, стараясь не делать резких движений головой, ногами и руками, почти весь день просто наблюдал за отдыхающими.
Сью возбудила во мне плотское желание, но сейчас ее не было рядом, и некому было это желание утолить. И вот я сидел в окружении обнаженной женской плоти: всюду, куда ни глянь, лежали почти голые красотки, подставляя солнцу ничем не прикрытые груди и ягодицы. Днем раньше я едва обратил на них внимание, но теперь я снова тосковал о Сью, воображая себе ее с Найаллом. Что греха таить, меня привлекали блестящие загорелые тела всех этих сексапильных француженок, немок, англичанок, швейцарок — и каждое прикрыто лишь узенькой полоской бикини. Ни одна из них не могла заменить Сью, но каждая была живым напоминанием об утрате.
Этим вечером я снова ждал Сью в «Сенекье». Я жаждал ее появления, желал ее больше, чем когда-либо, но и на этот раз ушел ни с чем.
Впереди были еще сутки в Сен-Тропезе, но я решил убить время другим способом — пляж слишком уж выбивал меня из колеи. Утро я провел в центре городка. Я медленно прохаживался по улицам, заглядывая в бутики и сувенирные лавки, магазины кожаных изделий и мастерские ремесленников. Я обошел всю гавань, с откровенной завистью разглядывая яхты, наблюдая за их шикарными владельцами и гостями, любуясь безукоризненной выправкой экипажей. После ленча я решил прогуляться по берегу моря. Покинув центр, я спустился по камням к самой воде и пошел вдоль бетонного волнолома.
Когда стенка кончилась, я спрыгнул на песок и побрел по пляжу. Солнце сюда почти не попадало. Из-за деревьев большая часть берега находилась в тени, поэтому, вероятно, и народу было меньше.
Я миновал вывеску с надписью: Plage Privee . Картина сразу изменилась.
Этот пляж решительно отличался от всего, что я видел в Сен-Тропезе. Он был гораздо меньше других забит отдыхающими и оказался к тому же самым благопристойным. Публика наслаждалась солнцем, многие купались и загорали, но не было женщин с обнаженной грудью, не было мужчин в плавках на веревочках. В песке играли дети. На других пляжах играющих детей я почти не встречал, зато здесь я не увидел ресторанов и баров на открытом воздухе, торговцев журналами и фотографов. Не было также зонтиков от солнца и топчанов. Я медленно шагал вдоль берега, думая о том, как этим людям должны бросаться в глаза мои слишком короткие шорты из грубой ткани, моя тенниска с рекламой бурбона «Сазерн камфорт» и сандалии, но никто, похоже, не обращал на меня ни малейшего внимания. Мое же внимание привлекли группы пожилых людей, разбросанные по всему пляжу. Захватив с собой продукты для пикника, термосы, чайники, маленькие керосиновые примусы, они наслаждались морем и солнцем. Мужчины были в рубашках с закатанными рукавами и серых фланелевых брюках или мешковатых шортах цвета хаки. Они сидели в полосатых шезлонгах с трубками в зубах, некоторые читали английские газеты. Женщины были в легких летних платьях или в скромных закрытых купальниках. Некоторые, сидя, принимали солнечные ванны. Я спустился к самой кромке воды и остановился возле группы детей, которые плескались, резвились и гонялись друг за другом на мелководье. Чуть подальше подпрыгивали в волнах головы купальщиков в резиновых шапочках. Какой-то мужчина выплыл из глубины, поднялся на ноги и, неловко переступая по дну, направился к берегу. Он был одет в шорты и майку, глаза закрывала маска для подводного плавания. Проходя мимо меня, он снял маску и вытряхнул из нее воду. Брызги оставили следы на белом песке. Мужчина широко улыбнулся, пожелал мне доброго дня и двинулся дальше вверх по пляжу.
В двух-трех сотнях метров от берега стоял на якоре прогулочный лайнер.
Прямо у меня на глазах человек на водных лыжах вознесся над поверхностью моря и, держась за канат, заскользил по воде, следуя за буксировавшим его быстроходным катером. Я пошел дальше вдоль кромки берега, миновал границу частных владений и вышел к другому пляжу. Там из песка торчали длинные ряды навесов с соломенными крышами, повсюду — под тентами и прямо на солнцепеке — распростерлись почти голые тела любителей солнечных ванн. На этот раз я не стал задерживаться и сразу же направился вверх к ближайшему пляжному бару, где купил стакан непозволительно дорогого апельсинового сока со льдом. Утомленный долгой пешей прогулкой, я опустился прямо на песок, с наслаждением потягивая ледяной напиток.
Вскоре я заметил идущую по песку молодую женщину. В отличие от прочих женщин в моем поле зрения эта была одета, причем шикарно и со вкусом. На ней были дорогие облегающие джинсы, свободная белая блузка с длинными рукавами и широкополая шляпа от солнца. Когда она подошла ближе, я понял, что знаю ее: это была Даниель из «Герца». Она остановилась всего в нескольких метрах от меня. Я наблюдал за ней, пока она раздевалась. Она сняла джинсы и блузку и, оставшись в одних трусиках, спокойно пошла к морю. Выйдя из воды, она надела блузку на мокрое тело, но не стала сразу натягивать джинсы и опустилась на песок, чтобы обсохнуть.
Я подошел к ней поболтать, и вскоре мы договорились вечером встретиться и поужинать вместе.
Ровно в шесть я снова был в «Сенекье» в ожидании Сью. Если она появится, я тут же без малейших сожалений забуду о свидании с Даниель, размышлял я, но если ее не будет и теперь, уж этот-то вечер я не проведу в одиночестве. Никакой вины я не чувствовал, наоборот, мне хотелось бросить вызов. Мои чувства снова изменились: теперь, стоило мне подумать о Сью, мысль сразу же переключалась на Найалла, этого «что-то вроде писателя», умело державшего ее на крючке.
На обратном пути из кафе я зашел в бутик. Я уже заглядывал туда раньше и обратил внимание на большой выбор открыток с видами. Движимый мстительным чувством, я купил открытку — снимок довоенного Сен-Тропеза, сделанный задолго до того, как местечко превратилось в модный курорт: рыбаки чинят сети, растянутые на осыпающейся дамбе; в гавани только рыбацкие суденышки, требующие починки — одни больше, другие меньше; чуть дальше, на побережье, где сейчас бродят нескончаемые толпы туристов — как раз на месте модного кафе «Сенекье», — узкий двор и деревянный склад.
Едва переступив порог своей комнаты и даже не успев переодеться, я сел на кровать и написал на купленной открытке: «Жаль, что тебя здесь нет». И нарисовал вместо подписи печатную букву «X». Я поставил лондонский адрес Сью и несколькими минутами позже, отправляясь на свидание с Даниель, опустил открытку в почтовый ящик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Третий день я снова провел на пляже, но на сей раз, наученный собственной беззаботностью, подготовился лучше, чем накануне. Обильно намазанный солнцезащитным кремом, я сидел под взятым напрокат зонтом и, стараясь не делать резких движений головой, ногами и руками, почти весь день просто наблюдал за отдыхающими.
Сью возбудила во мне плотское желание, но сейчас ее не было рядом, и некому было это желание утолить. И вот я сидел в окружении обнаженной женской плоти: всюду, куда ни глянь, лежали почти голые красотки, подставляя солнцу ничем не прикрытые груди и ягодицы. Днем раньше я едва обратил на них внимание, но теперь я снова тосковал о Сью, воображая себе ее с Найаллом. Что греха таить, меня привлекали блестящие загорелые тела всех этих сексапильных француженок, немок, англичанок, швейцарок — и каждое прикрыто лишь узенькой полоской бикини. Ни одна из них не могла заменить Сью, но каждая была живым напоминанием об утрате.
Этим вечером я снова ждал Сью в «Сенекье». Я жаждал ее появления, желал ее больше, чем когда-либо, но и на этот раз ушел ни с чем.
Впереди были еще сутки в Сен-Тропезе, но я решил убить время другим способом — пляж слишком уж выбивал меня из колеи. Утро я провел в центре городка. Я медленно прохаживался по улицам, заглядывая в бутики и сувенирные лавки, магазины кожаных изделий и мастерские ремесленников. Я обошел всю гавань, с откровенной завистью разглядывая яхты, наблюдая за их шикарными владельцами и гостями, любуясь безукоризненной выправкой экипажей. После ленча я решил прогуляться по берегу моря. Покинув центр, я спустился по камням к самой воде и пошел вдоль бетонного волнолома.
Когда стенка кончилась, я спрыгнул на песок и побрел по пляжу. Солнце сюда почти не попадало. Из-за деревьев большая часть берега находилась в тени, поэтому, вероятно, и народу было меньше.
Я миновал вывеску с надписью: Plage Privee . Картина сразу изменилась.
Этот пляж решительно отличался от всего, что я видел в Сен-Тропезе. Он был гораздо меньше других забит отдыхающими и оказался к тому же самым благопристойным. Публика наслаждалась солнцем, многие купались и загорали, но не было женщин с обнаженной грудью, не было мужчин в плавках на веревочках. В песке играли дети. На других пляжах играющих детей я почти не встречал, зато здесь я не увидел ресторанов и баров на открытом воздухе, торговцев журналами и фотографов. Не было также зонтиков от солнца и топчанов. Я медленно шагал вдоль берега, думая о том, как этим людям должны бросаться в глаза мои слишком короткие шорты из грубой ткани, моя тенниска с рекламой бурбона «Сазерн камфорт» и сандалии, но никто, похоже, не обращал на меня ни малейшего внимания. Мое же внимание привлекли группы пожилых людей, разбросанные по всему пляжу. Захватив с собой продукты для пикника, термосы, чайники, маленькие керосиновые примусы, они наслаждались морем и солнцем. Мужчины были в рубашках с закатанными рукавами и серых фланелевых брюках или мешковатых шортах цвета хаки. Они сидели в полосатых шезлонгах с трубками в зубах, некоторые читали английские газеты. Женщины были в легких летних платьях или в скромных закрытых купальниках. Некоторые, сидя, принимали солнечные ванны. Я спустился к самой кромке воды и остановился возле группы детей, которые плескались, резвились и гонялись друг за другом на мелководье. Чуть подальше подпрыгивали в волнах головы купальщиков в резиновых шапочках. Какой-то мужчина выплыл из глубины, поднялся на ноги и, неловко переступая по дну, направился к берегу. Он был одет в шорты и майку, глаза закрывала маска для подводного плавания. Проходя мимо меня, он снял маску и вытряхнул из нее воду. Брызги оставили следы на белом песке. Мужчина широко улыбнулся, пожелал мне доброго дня и двинулся дальше вверх по пляжу.
В двух-трех сотнях метров от берега стоял на якоре прогулочный лайнер.
Прямо у меня на глазах человек на водных лыжах вознесся над поверхностью моря и, держась за канат, заскользил по воде, следуя за буксировавшим его быстроходным катером. Я пошел дальше вдоль кромки берега, миновал границу частных владений и вышел к другому пляжу. Там из песка торчали длинные ряды навесов с соломенными крышами, повсюду — под тентами и прямо на солнцепеке — распростерлись почти голые тела любителей солнечных ванн. На этот раз я не стал задерживаться и сразу же направился вверх к ближайшему пляжному бару, где купил стакан непозволительно дорогого апельсинового сока со льдом. Утомленный долгой пешей прогулкой, я опустился прямо на песок, с наслаждением потягивая ледяной напиток.
Вскоре я заметил идущую по песку молодую женщину. В отличие от прочих женщин в моем поле зрения эта была одета, причем шикарно и со вкусом. На ней были дорогие облегающие джинсы, свободная белая блузка с длинными рукавами и широкополая шляпа от солнца. Когда она подошла ближе, я понял, что знаю ее: это была Даниель из «Герца». Она остановилась всего в нескольких метрах от меня. Я наблюдал за ней, пока она раздевалась. Она сняла джинсы и блузку и, оставшись в одних трусиках, спокойно пошла к морю. Выйдя из воды, она надела блузку на мокрое тело, но не стала сразу натягивать джинсы и опустилась на песок, чтобы обсохнуть.
Я подошел к ней поболтать, и вскоре мы договорились вечером встретиться и поужинать вместе.
Ровно в шесть я снова был в «Сенекье» в ожидании Сью. Если она появится, я тут же без малейших сожалений забуду о свидании с Даниель, размышлял я, но если ее не будет и теперь, уж этот-то вечер я не проведу в одиночестве. Никакой вины я не чувствовал, наоборот, мне хотелось бросить вызов. Мои чувства снова изменились: теперь, стоило мне подумать о Сью, мысль сразу же переключалась на Найалла, этого «что-то вроде писателя», умело державшего ее на крючке.
На обратном пути из кафе я зашел в бутик. Я уже заглядывал туда раньше и обратил внимание на большой выбор открыток с видами. Движимый мстительным чувством, я купил открытку — снимок довоенного Сен-Тропеза, сделанный задолго до того, как местечко превратилось в модный курорт: рыбаки чинят сети, растянутые на осыпающейся дамбе; в гавани только рыбацкие суденышки, требующие починки — одни больше, другие меньше; чуть дальше, на побережье, где сейчас бродят нескончаемые толпы туристов — как раз на месте модного кафе «Сенекье», — узкий двор и деревянный склад.
Едва переступив порог своей комнаты и даже не успев переодеться, я сел на кровать и написал на купленной открытке: «Жаль, что тебя здесь нет». И нарисовал вместо подписи печатную букву «X». Я поставил лондонский адрес Сью и несколькими минутами позже, отправляясь на свидание с Даниель, опустил открытку в почтовый ящик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84