В целях восстановления мира мы с Ральфом аккуратно пополняем их бокалы — кельнер ставит в ведерко со льдом уже третью бутылку, — но «дружеский» разговор все не прекращается, и, чтобы хоть на время развести чемпионов, мертвой хваткой вцепившихся друг в друга на ковре, Бэнтон приглашает Розмари.
— Если она и дома такая, вашим терпением можно восхищаться, — тихо говорит Флора, когда мы остаемся за столом одни.
— Просто она чуток понервничала, — небрежно отвечаю я. — Эта внезапная болезнь отца…
— Заболевание отца? — прерывает меня дама. — А может, папы римского?
— Или хроническое недоедание…
— Мне не кажется, что она себя морит голодом, — снова прерывает меня Флора. — Если женщина хилая, это не всегда признак недоедания.
— Еще бокал? — галантно предлагаю я, чтобы переменить тему.
— Налейте, если это доставит вам удовольствие. Только не воображайте, что вам удастся меня напоить. Да и ни к чему это. — Флора мерит меня всевидящим взглядом и после непродолжительного гипноза спрашивает: — А если даже сумеете напоить, что толку? Милая Розмари всегда начеку.
— Мне кажется, вы немного преувеличиваете, говоря о власти Розмари надо мной.
— Неужели? А что вы скажете, если я захочу проверить ваши слова? — Каким образом?
— Самым простым: возьму и похищу вас.
— Вы даже сны мои начинаете отгадывать.
— Нет, я вам не верю, — качает головой Флора. — И проверять вас не собираюсь. Успокойтесь, я пока никого не похитила… да и меня никто не похищал…
Последнее утверждение близко к истине, но я не решаюсь об этом сказать, тем более что компания опять в полном составе. Компания в полном составе, однако веселья что-то не получается, хотя в ведерке охлаждается уже четвертая бутылка шампанского, и только Флора чувствует себя на гребне, насколько можно судить по ее теплым словам и теплому взгляду, обращенному на меня, что усугубляет хандру Розмари — во всяком случае, изображает она ее великолепно, — моя квартирантка признается, что у нее ужасно болит голова и что она с удовольствием ушла бы, и Ральф, естественно, предлагает отвезти ее домой, а я намекаю, что нам всем пора уходить, но Розмари возражает, зачем, мол, так рано, посидите еще, я бы не хотела портить вам вечер, а тем временем Флора сверлит меня многозначительным взглядом, и, подчинившись ему, я говорю уже другое — что нам и в самом деле не худо бы посидеть еще немного, что явилось вершиной бесшумного скандала, и моя Розмари венчает его тем, что демонстративно уходит в обществе Ральфа.
— Просто глазам своим не верю, — признается Флора. — Оказывается, вы можете проявить характер, если захотите.
— Тут исключительно ваша заслуга, дорогая, — скромно отвечаю я. — В этот вечер я весь во власти вашего обаяния.
— Оставьте эти книжные фразы, мой мальчик. Розмари так любит щеголять пустыми словами, что и вас заразила. С женщиной вроде меня надо говорить проще. И по существу.
Совет полезный, ничего не скажешь, и, следуя ему, я вывожу мою собеседницу из кабаре, беру такси, и через четверть часа мы с ней — в знакомом, удобно и практично обставленном салоне.
— Наливайте себе чего-нибудь, не бойтесь меня разорить, — предлагает Флора, указывая на заставленный бутылками столик. — А я тем временем приму душ.
Чтобы принять душ, ей, естественно, надо сперва раздеться, что она делает совершенно непринужденно, словно перед нею Макс Бруннер, а не Пьер Лоран, после чего исчезает в ванной. Я не испытываю желания снова приниматься за питье, особенно теперь, когда я в обществе этой опьяняющей женщины, и предпочитаю, вытянувшись на диване, очередной раз посовещаться с самим собой.
Итак, вопреки договоренности Розмари толкнула меня в объятия Флоры из чисто практических соображений, которые без всяких колебаний мне раскрыла. В силу какого-то совпадения, какими жизнь нередко нас поражает, наши цели не противоречат друг другу, хотя они далеко не равнозначны.
Пока я копаюсь в своих мыслях, из ванной выходит Флора — такой же внезапный сюрприз, каким было появление Венеры из пены морской.
— Вы просто ослепительны, — бормочу я, не в состоянии владеть собой.
— Скажите лучше: у вас хорошая фигура. Я же вам говорила, громкие слова — не моя страсть.
Она набрасывает полупрозрачный розовый пеньюар и направляется ко мне.
— Кстати, — роняю я, когда она уже совсем близко и наше столкновение кажется почти неизбежным. — Эта ваша дружба с Пенефом…
Во взгляде Флоры внезапно блеснул металл.
— Я подозревала, хотя не была уверена: это Розмари вас послала ко мне, чтобы все выведать.
— Вот и не угадали, — возражаю я спокойно. — Скрывать не стану, моя симпатия к вам действительно сочетается с определенными интересами практического порядка. Но может ли подобное сочетание приятного с полезным удивить женщину с таким трезвым умом? И чтобы не было недомолвок, я должен вас заверить: Розмари к этому не имеет никакого отношения.
Она стоит передо мной, держа руки на бедрах, нисколько не стесняясь своей наготы или не подумав о ней, и взвешивает мои слова. Затем садится, но не в интимной близости со мной, а в соседнее кресло, закидывает ногу на ногу, демонстрируя свои массивные бедра, и сухо говорит:
— Ну хорошо, мой мальчик, я слушаю.
— Да, но прежде, чем мы перейдем к откровенному разговору, мне бы хотелось, чтобы вы ответили на мой первый вопрос: эта ваша дружба с Пенефом…
— Отвечаю! — прерывает меня Флора. — Этот кретин вне игры. Так же как эта ваша дурочка.
— В таком случае дело в следующем… Я рассказываю ей без лишних слов — она ведь дала мне понять, что не любит пустых фраз, — все, что я знаю о ее жизни и планах, о ее связи с Бруннером, о ее интересе к покойному Горанову, а значит, и к Пеневу и, естественно, о том, что ее конечная цель — брильянты.
— Я верю, что откровенный тон нашей беседы не позволит вам оспаривать все эти бесспорные вещи, — заключаю я.
— Я не говорю ни «да», ни «нет», — отвечает она, — я вообще ничего не скажу, прежде чем не услышу главное: какую цель преследует сам господин Пьер Лоран?
— Пока что ответ будет негативный: брильянты его не интересуют.
— Все так говорят. В наше время альтруистов хоть пруд пруди.
— Хватит вам иронизировать, лучше рассудите логически. Если бы меня интересовали брильянты, разве стал бы я открываться перед вами, заведомо зная, что вы сами их ищете?
— Может, вы хотите втереться в доверие, чтобы поставить подножку в удобный момент. Или рассчитываете на то, что с вами поделятся. Только я, мой мальчик, делиться не люблю. — Она молчит какое-то время, потом поясняет: — Я вам это высказываю просто так, в качестве гипотезы.
Гипотеза или нет, но звучит достаточно ясно. Как и следовало ожидать, эта команда тоже охотится за брильянтами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80