Двое
полицейских заглянули внутрь и один хриплым голосом крикнул:
- Проезжайте!
Заскрипели ворота и фургон въехал во двор. Мне предложили выйти. Это
был глухой тюремный двор в виде глубокого колодца. Мне стало жутко, я
ничего не понимал и тысяча мыслей, одна ужасней другой, закружились в моей
голове.
Рэм на минуту замолк, а я взглянул на очаровательную салину. Она
пристроилась рядом с Рэмом и, тесно к нему прижавшись, гладила его по щеке.
- Бедненький, сколько тебе пришлось перетерпеть! - она лукаво
взглянула на меня и вкусно поцеловала Рэма в губы.
Рэм продолжил:
- Конвойный подтолкнул меня к маленькой, окованной железом, двери:
- Заходи.
Я повиновался и оказался в приемной тюрьмы. Мне предложили раздеться
догола, и двое полицейских ловко и быстро обыскали мою одежду. Потом мне
кинули тюремную одежду и повели в баню. С удовольствием помылся я в горячей
воде и, смыв с себя всю грязь, я почувствовал себя гораздо лучше. Дальше
все пошло с кинематографической скоростью. меня сфотографировали, измерили,
сняли отпечатки пальцев, заполнили несколько анкет, а на все мои вопросы
был только один ответ - молчание.
Правда, обращались со мной довольно вежливо. Не прошло и полчаса, как
я оказался в тюремной камере. Мне дали ужин и принесли постель. Я с
удовольствием с'ел скудную пищу и, растянувшись на полке, моментально
заснул.
Три дня тюремного режима в полной изоляции не успокоили меня. Я никак
не мог догадаться, за что меня посадили. На четвертый день произошли
изменения. С утра меня вызвали в контору тюрьмы. Начальник необычайно
вежливо предложил мне присесть и объявил, что я свободен. Он вручил мне
письмо и чек на тысячу долларов. Моему изумлению не было предела. Я
распечатал письмо - оно было от... - и Рэм кивнул на Салину.
Она еще крепче прижалась к нему и, обращаясь ко мне, сказала:
- Я уже отчаялась найти этого типа, но мне посоветовали нанять,
вернее, заявить в полицию, что он украл наши драгоценности на 4, 5
миллиона. Ну, и полиция всех стран взялась за это дело. Потом драгоценности
нашлись, мне пришлось уплатить штраф и в награду я получила вот этого
старого развратника. Бедненький, сколько тебе пришлось пережить... О,
сколько женщин!
- Зато у него есть теперь опыт в обращении с ними, - сказал я
насмешливо. Меня начали раздражать и нагота Салины и ее необычайная
красота, и вся эта обстановка богатства и любви. Я допил свой коньяк и
встал.
- Желаю спокойной ночи, - поцеловав маленькую душистую ручку Салины и
крепко пожав руку Рэму, я вышел. Я был взволнован и раздражен. Необычайная
судьба Рэма волновала мое воображение и некоторое чувство зависти портило
мне настроение. Я нашел стюарда и приказал ему принести мне в каюту коньяк
и виски.
Свою вахту я провел с головной болью. Погода испортилась, было
прохладно и сыро, и какая-то тоска щемила мне грудь. Настроение было
непонятное. В Гамбург мы пришли в полдень. Я отдыхал, когда в каюту ко мне
постучали. Вошел Рэм со своей очаровательной подругой.
- Мы пришли проститься, - сказала Салина. Рэм крепко пожал мне руку и
подал свою визитную карточку:
- Приходите ко мне в отель, - сказал он. - Мне здесь придется
задержаться, пока я не улажу дела с наследством.
- Вы получили наследство? От кого? - воскликнул я.
- От тестя... Он умер, а перед смертью, из любви к дочери, написал
завещание в мою пользу, а в случае, если и меня нет в живых, то на
благотворительные цели, в основном на больницы его имени.
- А как же остальные наследники? - спросил я.
- Он их всех ненавидел, всех родственников, они только и дожидались
его смерти.
- И много вам досталось?
- Около двух миллионов, не считая трех крупных предприятий и их
отделений в разных странах. Так обязательно заходите, - и, сердечно
распрощавшись со мной, они вышли счастливые, богатые, великолепные.
Глава 15
Наш пароход поставили в док, и у меня появилась масса свободного
времени. Несколько раз я встречался с рэмом и его очаровательной подругой.
Мы весело проводили время в разных увеселительных заведениях Гамбурга.
Иногда, подходяще выпив, вспоминали прошлое. Пытались разыскать дика, но он
исчез, не оставив никаких следов. Мы строили всевозможные предположения и
догадки в отношении его судьбы, но догадки оставались догадками, а дик так
и исчез с нашего горизонта. Я уже потерял всякую надежду, но однажды
вечером ко мне в комнату постучались и вошел человек, скромно одетый,
вполне приличной наружности. С вежливым поклоном он осведомился,
действительно ли я тот человек, которого ему назвал портье? Я подтвердил и
спросил, с кем имею честь? Я услышал следующую историю:
- Я работаю старшим надзирателем в клинике для душевно больных
доктора... Моя фамилия...
- Да, но при чем здесь я? - перебил я его.
- Одну минуточку, сэр, сейчас я все об'ясню. У нас в клинике, сэр,
находится на лечении один больной с помешательством на сексуальной почве.
Его подобрали на улице в крайней степени физического и умственного
истощения. Кроме того, у него была сильная лихорадка. Он иногда впадал в
буйство. Ему всюду мерещились женщины, и он бросался на наших сестер. Но
когда припадки кончались, это был тихий и приятный мужчина. Но ему всюду
виделись женщины, и он рассказывал о них такие вещи, которые могли
возникнуть в сознании только у шизофреника. Иногда он кричал, плакал, молил
на коленях убрать от него женщин. Просил поместить его в изолированную
палату, связать и закрыть на замок. И мы, чтобы успокоить его, выполняли
его желание. Иногда он тихо сидел где-нибудь и перебирал карты, что-то тихо
бормоча себе под нос.
- Карты! - воскликнул я, вскакивая с кресла, - вы, сэр, сказали карты?
- Да, сэр, у него была колода карт, старая затрепанная колода. Он с
ней никогда не расставался. Там были нарисованы такие красивые женщины.
Я в волнении ходил из угла в угол по комнате.
- Неужели Дик? Расскажите дальше, мистер Квиг, - попросил я.
- Как я уже сказал, он никогда не расставался с этой колодой. Даже в
буйном припадке он так сжимал их в руке, что мы не могли разжать его
пальцы, и мы закатывали его в рубашку и пеленали, как ребенка, вместе с
картами.
- Несчастный! - вырвалось у меня.
- Да, сэр, но что странно, как бы мы его ни связывали, как бы мы его
ни пеленали, а мы умеем связывать больных, наутро он всегда оказывался
развязанным и в обмороке. Один раз мы надели на него наручники, и все равно
утром они открытые валялись на полу.
- Он сейчас у вас? Как он себя чувствует?
- Он умер вчера вечером, сэр, - сказал Квиг.
- Как умер? - я схватил Квига за плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
полицейских заглянули внутрь и один хриплым голосом крикнул:
- Проезжайте!
Заскрипели ворота и фургон въехал во двор. Мне предложили выйти. Это
был глухой тюремный двор в виде глубокого колодца. Мне стало жутко, я
ничего не понимал и тысяча мыслей, одна ужасней другой, закружились в моей
голове.
Рэм на минуту замолк, а я взглянул на очаровательную салину. Она
пристроилась рядом с Рэмом и, тесно к нему прижавшись, гладила его по щеке.
- Бедненький, сколько тебе пришлось перетерпеть! - она лукаво
взглянула на меня и вкусно поцеловала Рэма в губы.
Рэм продолжил:
- Конвойный подтолкнул меня к маленькой, окованной железом, двери:
- Заходи.
Я повиновался и оказался в приемной тюрьмы. Мне предложили раздеться
догола, и двое полицейских ловко и быстро обыскали мою одежду. Потом мне
кинули тюремную одежду и повели в баню. С удовольствием помылся я в горячей
воде и, смыв с себя всю грязь, я почувствовал себя гораздо лучше. Дальше
все пошло с кинематографической скоростью. меня сфотографировали, измерили,
сняли отпечатки пальцев, заполнили несколько анкет, а на все мои вопросы
был только один ответ - молчание.
Правда, обращались со мной довольно вежливо. Не прошло и полчаса, как
я оказался в тюремной камере. Мне дали ужин и принесли постель. Я с
удовольствием с'ел скудную пищу и, растянувшись на полке, моментально
заснул.
Три дня тюремного режима в полной изоляции не успокоили меня. Я никак
не мог догадаться, за что меня посадили. На четвертый день произошли
изменения. С утра меня вызвали в контору тюрьмы. Начальник необычайно
вежливо предложил мне присесть и объявил, что я свободен. Он вручил мне
письмо и чек на тысячу долларов. Моему изумлению не было предела. Я
распечатал письмо - оно было от... - и Рэм кивнул на Салину.
Она еще крепче прижалась к нему и, обращаясь ко мне, сказала:
- Я уже отчаялась найти этого типа, но мне посоветовали нанять,
вернее, заявить в полицию, что он украл наши драгоценности на 4, 5
миллиона. Ну, и полиция всех стран взялась за это дело. Потом драгоценности
нашлись, мне пришлось уплатить штраф и в награду я получила вот этого
старого развратника. Бедненький, сколько тебе пришлось пережить... О,
сколько женщин!
- Зато у него есть теперь опыт в обращении с ними, - сказал я
насмешливо. Меня начали раздражать и нагота Салины и ее необычайная
красота, и вся эта обстановка богатства и любви. Я допил свой коньяк и
встал.
- Желаю спокойной ночи, - поцеловав маленькую душистую ручку Салины и
крепко пожав руку Рэму, я вышел. Я был взволнован и раздражен. Необычайная
судьба Рэма волновала мое воображение и некоторое чувство зависти портило
мне настроение. Я нашел стюарда и приказал ему принести мне в каюту коньяк
и виски.
Свою вахту я провел с головной болью. Погода испортилась, было
прохладно и сыро, и какая-то тоска щемила мне грудь. Настроение было
непонятное. В Гамбург мы пришли в полдень. Я отдыхал, когда в каюту ко мне
постучали. Вошел Рэм со своей очаровательной подругой.
- Мы пришли проститься, - сказала Салина. Рэм крепко пожал мне руку и
подал свою визитную карточку:
- Приходите ко мне в отель, - сказал он. - Мне здесь придется
задержаться, пока я не улажу дела с наследством.
- Вы получили наследство? От кого? - воскликнул я.
- От тестя... Он умер, а перед смертью, из любви к дочери, написал
завещание в мою пользу, а в случае, если и меня нет в живых, то на
благотворительные цели, в основном на больницы его имени.
- А как же остальные наследники? - спросил я.
- Он их всех ненавидел, всех родственников, они только и дожидались
его смерти.
- И много вам досталось?
- Около двух миллионов, не считая трех крупных предприятий и их
отделений в разных странах. Так обязательно заходите, - и, сердечно
распрощавшись со мной, они вышли счастливые, богатые, великолепные.
Глава 15
Наш пароход поставили в док, и у меня появилась масса свободного
времени. Несколько раз я встречался с рэмом и его очаровательной подругой.
Мы весело проводили время в разных увеселительных заведениях Гамбурга.
Иногда, подходяще выпив, вспоминали прошлое. Пытались разыскать дика, но он
исчез, не оставив никаких следов. Мы строили всевозможные предположения и
догадки в отношении его судьбы, но догадки оставались догадками, а дик так
и исчез с нашего горизонта. Я уже потерял всякую надежду, но однажды
вечером ко мне в комнату постучались и вошел человек, скромно одетый,
вполне приличной наружности. С вежливым поклоном он осведомился,
действительно ли я тот человек, которого ему назвал портье? Я подтвердил и
спросил, с кем имею честь? Я услышал следующую историю:
- Я работаю старшим надзирателем в клинике для душевно больных
доктора... Моя фамилия...
- Да, но при чем здесь я? - перебил я его.
- Одну минуточку, сэр, сейчас я все об'ясню. У нас в клинике, сэр,
находится на лечении один больной с помешательством на сексуальной почве.
Его подобрали на улице в крайней степени физического и умственного
истощения. Кроме того, у него была сильная лихорадка. Он иногда впадал в
буйство. Ему всюду мерещились женщины, и он бросался на наших сестер. Но
когда припадки кончались, это был тихий и приятный мужчина. Но ему всюду
виделись женщины, и он рассказывал о них такие вещи, которые могли
возникнуть в сознании только у шизофреника. Иногда он кричал, плакал, молил
на коленях убрать от него женщин. Просил поместить его в изолированную
палату, связать и закрыть на замок. И мы, чтобы успокоить его, выполняли
его желание. Иногда он тихо сидел где-нибудь и перебирал карты, что-то тихо
бормоча себе под нос.
- Карты! - воскликнул я, вскакивая с кресла, - вы, сэр, сказали карты?
- Да, сэр, у него была колода карт, старая затрепанная колода. Он с
ней никогда не расставался. Там были нарисованы такие красивые женщины.
Я в волнении ходил из угла в угол по комнате.
- Неужели Дик? Расскажите дальше, мистер Квиг, - попросил я.
- Как я уже сказал, он никогда не расставался с этой колодой. Даже в
буйном припадке он так сжимал их в руке, что мы не могли разжать его
пальцы, и мы закатывали его в рубашку и пеленали, как ребенка, вместе с
картами.
- Несчастный! - вырвалось у меня.
- Да, сэр, но что странно, как бы мы его ни связывали, как бы мы его
ни пеленали, а мы умеем связывать больных, наутро он всегда оказывался
развязанным и в обмороке. Один раз мы надели на него наручники, и все равно
утром они открытые валялись на полу.
- Он сейчас у вас? Как он себя чувствует?
- Он умер вчера вечером, сэр, - сказал Квиг.
- Как умер? - я схватил Квига за плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32