У меня есть причины делать вид, что я не подозреваю о шпионаже.
Мейнард с беззаботным видом уже хотел отойти от окна, как к дому напротив подъехал кэб. Из него вышел джентльмен, подошел к воротам, но не стал звонить. Своим ключом открыл дверь и зашел.
– Это главный шпион, – сказал Кошут. – Он нанял значительный штат, в том числе несколько элегантных леди. Забота обо мне обходится вашему правительству в круглую сумму.
Мейнард не обратил внимания на это замечание. Его мысли и взгляд был все еще заняты джентльменом, вышедшим из кэба; этот господин, исчезнувший за зарослями сирени и лавра, оказался не кем иным, как его старым противником Свинтоном! Капитан Мейнард неоджиданно сделал то, от чего только что отказывался. Он спрятался за занавесом!
Кошут, заметив это, спросил о причине.
– Я случайно знаю этого человека, – ответил Мейнард. – Простите меня, губернатор, за то, что усомнился в вашем слове. Теперь я поверю всему, что вы мне скажете. Шпионы! О, если бы английский народ знал это! Он не потерпел бы!
– Дорогой друг! Не заблуждайтесь! Потерпел бы!
– Но я не потерплю! – воскликнул Мейнард в негодовании. – Если не могу добраться до руководителей этого подлого заговора, то накажу орудие. Скажите, губернатор, как давно эти птички свили здесь гнездо?
– Они появились с неделю назад. В доме жил банковский клерк – шотландец, как мне кажется, – который съехал очень внезапно. Они въехали в тот же день.
– Неделя, – задумчиво сказал Мейнард. – Это хорошо. Он не мог меня видеть. Я не был здесь десять дней… и…
– О чем вы думаете, мой дорогой капитан? – спросил Кошут, видя сильное возбуждение друга.
– О реванше – о мести, если предпочитаете наш словарь.
– Кому?
– Этому негодяю шпиону – главному из них. Я давно его знаю. И задолжал ему кое-что; теперь я в долгу и за вас: ведь это моя страна, она опозорена этой подлостью!
– И как вы будете действовать?
Мейнард ответил не сразу. Он все еще думал.
– Губернатор! – сказал он немного погодя. – Вы говорите, что за вашими гостями следит кто-нибудь из этих типов?
– Всегда следят; пешком, если они уходят; в кэбе, если уезжают. За ними следует тот самый кэб, который вы только что видели. Он уехал, но только за угол; там он стоит постоянно; кучер отвечает на условный сигнал.
– Какой сигнал?
– Резкий свист, каким подзывают собак.
– А кто садится в кэб?
– Один из двоих, которых вы видели. Днем обычно тот, что сидит у окна; по ночам этим делом занимается только что вернувшийся джентльмен – ваш старый знакомый, как вы говорите.
– Подойдет! – про себя заметил Мейнард.
Потом, повернувшись к Кошуту, спросил:
– Губернатор! Не возражаете ли вы, если я останусь у вас в гостях до захода солнца и еще немного спустя?
– Мой дорогой капитан! Зачем вы спрашиваете? Вы знаете, что я всегда рад вашему обществу.
– Еще один вопрос. Нет ли случайно в вашем доме хлыста?
– Кажется, есть у моего адъютанта Ихаша. Он любит охоту.
– И еще вопрос. Не найдется ли в гардеробе мадам с пол-ярда черного крепа? Даже с четверть ярда.
– Ах! – вздохнул изгнанник. – Гардероб моей бедной жены весь этого цвета. Я уверен, она сможет дать вам много крепа. Но скажите, дорогой капитан, для чего вам все это?
– Не заставляйте вам рассказывать, ваше превосходительство, не сейчас. Будьте так добры, предоставьте мне эти две вещи. Завтра я их верну. Тогда я вам расскажу, как их использовал. Если мне повезет, я смогу это сделать.
Кошут, видя, что его друг намерен молчать, не стал настаивать.
Он закурил длинный чубук; с полдюжины таких чубуков – подарки, полученные им во время пребывания в плену в Турции, – стояли в углу комнаты. Пригласил Мейнарда взять другой. Они сидели, курили и разговаривали, пока появившийся в окне свет уличной лампы не сообщил, что день закончился.
– А теперь, губернатор, – сказал Мейнард, вставая, – у меня есть к вам еще одна просьба. Не пошлете ли слугу позвать мне кэб?
– Конечно, – ответил Кошут, взявшись за колокольчик, который стоял на столе в его кабинете.
Появилась служанка – девушка, чья невозмутимая немецкая физиономия показалась Мейнарду подозрительной. Дело не в том, что ему не понравилась ее внешность; но она не годится для его целей.
– А разве у вашего превосходительства нет слуги-мужчины? – спросил он. – Прошу простить за такой вопрос!
– Нет, мой дорогой капитан! В своем статусе изгнанника я не могу себе этого позволить. Но если нужно позвать кэб, Гертруда справится. Она для этого достаточно говорит по-английски.
Мейнард по-прежнему недоверчиво посмотрел на девушку.
– Подождите! – сказал Кошут. – К нам по вечерам приходит мужчина. Может, он уже пришел. Гертруда, Карл Штайнер на кухне?
– Да, – последовал лаконичный ответ.
– Попроси его зайти ко мне.
Гертруда вышла, может быть, удивляясь, почему ее считают недостойной вызвать наемный экипаж.
– Он умный парень, этот Карл, – сказал Кошут, когда девушка вышла. – Бегло говорит по-английски; можете поговорить с ним и по-французски. И вполне можете довериться ему.
Вошел Карл.
Внешность его не противоречила характеристике, данной Кошутом.
– В лошадях разбираетесь? – был первый вопрос, заданный ему по-французски.
– Я десять лет прослужил на конюшне графа Телеки. Его превосходительство это знает.
– Да, капитан: этот молодой человек был конюхом нашего друга Телеки; а вы знаете, как граф увлекается лошадьми.
Кошут говорил о знаменитом венгерском дворянине, который теперь, как и он сам, оказался в изгнании в Лондоне.
– Достаточно, – ответил Мейнард, по-видимому, убедившись, что Штайнер ему подойдет. – А теперь, мсье Карл, я хочу только, чтобы вы вызвали мне кэб.
– Какой именно, сеньор? – спросил экс-конюх.– Двухколесный или четырехколесный?
– Двухколесный, – ответил Мейнард, довольный сообразительностью этого человека.
– Хорошо.
– И послушайте меня, мсье Карл. Я хочу, чтобы вы выбрали лошадь, которая умеет двигаться. Вы меня поняли?
– Вполне.
– Когда приведете кэб к воротам, сами заходите внутрь. И не ждите, пока я сяду.
Коснувшись шляпы, Карл вышел выполнять поручение.
Кошут казался в затруднении.
– Надеюсь, капитан, вы не… – начал он.
– Прошу прощения, ваше превосходительство, – прервал его Мейнард. – Я не собираюсь делать ничего такого, что скомпрометирует вас. Я только хочу отплатить за свои чувства – за мои обиды, можно так сказать. И не только мои – моей страны.
Патриотическая речь подействовала на сердце венгерского патриота. Он больше не пытался сдерживать рассерженного друга; торопливо выйдя из комнаты, он вскоре вернулся с хлыстом и куском крепа. Хлыст настоящий охотничий, с рукоятью из рога.
Скрип колес на гравии сообщил, что кэб у ворот.
– Спокойной ночи, губернатор!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Мейнард с беззаботным видом уже хотел отойти от окна, как к дому напротив подъехал кэб. Из него вышел джентльмен, подошел к воротам, но не стал звонить. Своим ключом открыл дверь и зашел.
– Это главный шпион, – сказал Кошут. – Он нанял значительный штат, в том числе несколько элегантных леди. Забота обо мне обходится вашему правительству в круглую сумму.
Мейнард не обратил внимания на это замечание. Его мысли и взгляд был все еще заняты джентльменом, вышедшим из кэба; этот господин, исчезнувший за зарослями сирени и лавра, оказался не кем иным, как его старым противником Свинтоном! Капитан Мейнард неоджиданно сделал то, от чего только что отказывался. Он спрятался за занавесом!
Кошут, заметив это, спросил о причине.
– Я случайно знаю этого человека, – ответил Мейнард. – Простите меня, губернатор, за то, что усомнился в вашем слове. Теперь я поверю всему, что вы мне скажете. Шпионы! О, если бы английский народ знал это! Он не потерпел бы!
– Дорогой друг! Не заблуждайтесь! Потерпел бы!
– Но я не потерплю! – воскликнул Мейнард в негодовании. – Если не могу добраться до руководителей этого подлого заговора, то накажу орудие. Скажите, губернатор, как давно эти птички свили здесь гнездо?
– Они появились с неделю назад. В доме жил банковский клерк – шотландец, как мне кажется, – который съехал очень внезапно. Они въехали в тот же день.
– Неделя, – задумчиво сказал Мейнард. – Это хорошо. Он не мог меня видеть. Я не был здесь десять дней… и…
– О чем вы думаете, мой дорогой капитан? – спросил Кошут, видя сильное возбуждение друга.
– О реванше – о мести, если предпочитаете наш словарь.
– Кому?
– Этому негодяю шпиону – главному из них. Я давно его знаю. И задолжал ему кое-что; теперь я в долгу и за вас: ведь это моя страна, она опозорена этой подлостью!
– И как вы будете действовать?
Мейнард ответил не сразу. Он все еще думал.
– Губернатор! – сказал он немного погодя. – Вы говорите, что за вашими гостями следит кто-нибудь из этих типов?
– Всегда следят; пешком, если они уходят; в кэбе, если уезжают. За ними следует тот самый кэб, который вы только что видели. Он уехал, но только за угол; там он стоит постоянно; кучер отвечает на условный сигнал.
– Какой сигнал?
– Резкий свист, каким подзывают собак.
– А кто садится в кэб?
– Один из двоих, которых вы видели. Днем обычно тот, что сидит у окна; по ночам этим делом занимается только что вернувшийся джентльмен – ваш старый знакомый, как вы говорите.
– Подойдет! – про себя заметил Мейнард.
Потом, повернувшись к Кошуту, спросил:
– Губернатор! Не возражаете ли вы, если я останусь у вас в гостях до захода солнца и еще немного спустя?
– Мой дорогой капитан! Зачем вы спрашиваете? Вы знаете, что я всегда рад вашему обществу.
– Еще один вопрос. Нет ли случайно в вашем доме хлыста?
– Кажется, есть у моего адъютанта Ихаша. Он любит охоту.
– И еще вопрос. Не найдется ли в гардеробе мадам с пол-ярда черного крепа? Даже с четверть ярда.
– Ах! – вздохнул изгнанник. – Гардероб моей бедной жены весь этого цвета. Я уверен, она сможет дать вам много крепа. Но скажите, дорогой капитан, для чего вам все это?
– Не заставляйте вам рассказывать, ваше превосходительство, не сейчас. Будьте так добры, предоставьте мне эти две вещи. Завтра я их верну. Тогда я вам расскажу, как их использовал. Если мне повезет, я смогу это сделать.
Кошут, видя, что его друг намерен молчать, не стал настаивать.
Он закурил длинный чубук; с полдюжины таких чубуков – подарки, полученные им во время пребывания в плену в Турции, – стояли в углу комнаты. Пригласил Мейнарда взять другой. Они сидели, курили и разговаривали, пока появившийся в окне свет уличной лампы не сообщил, что день закончился.
– А теперь, губернатор, – сказал Мейнард, вставая, – у меня есть к вам еще одна просьба. Не пошлете ли слугу позвать мне кэб?
– Конечно, – ответил Кошут, взявшись за колокольчик, который стоял на столе в его кабинете.
Появилась служанка – девушка, чья невозмутимая немецкая физиономия показалась Мейнарду подозрительной. Дело не в том, что ему не понравилась ее внешность; но она не годится для его целей.
– А разве у вашего превосходительства нет слуги-мужчины? – спросил он. – Прошу простить за такой вопрос!
– Нет, мой дорогой капитан! В своем статусе изгнанника я не могу себе этого позволить. Но если нужно позвать кэб, Гертруда справится. Она для этого достаточно говорит по-английски.
Мейнард по-прежнему недоверчиво посмотрел на девушку.
– Подождите! – сказал Кошут. – К нам по вечерам приходит мужчина. Может, он уже пришел. Гертруда, Карл Штайнер на кухне?
– Да, – последовал лаконичный ответ.
– Попроси его зайти ко мне.
Гертруда вышла, может быть, удивляясь, почему ее считают недостойной вызвать наемный экипаж.
– Он умный парень, этот Карл, – сказал Кошут, когда девушка вышла. – Бегло говорит по-английски; можете поговорить с ним и по-французски. И вполне можете довериться ему.
Вошел Карл.
Внешность его не противоречила характеристике, данной Кошутом.
– В лошадях разбираетесь? – был первый вопрос, заданный ему по-французски.
– Я десять лет прослужил на конюшне графа Телеки. Его превосходительство это знает.
– Да, капитан: этот молодой человек был конюхом нашего друга Телеки; а вы знаете, как граф увлекается лошадьми.
Кошут говорил о знаменитом венгерском дворянине, который теперь, как и он сам, оказался в изгнании в Лондоне.
– Достаточно, – ответил Мейнард, по-видимому, убедившись, что Штайнер ему подойдет. – А теперь, мсье Карл, я хочу только, чтобы вы вызвали мне кэб.
– Какой именно, сеньор? – спросил экс-конюх.– Двухколесный или четырехколесный?
– Двухколесный, – ответил Мейнард, довольный сообразительностью этого человека.
– Хорошо.
– И послушайте меня, мсье Карл. Я хочу, чтобы вы выбрали лошадь, которая умеет двигаться. Вы меня поняли?
– Вполне.
– Когда приведете кэб к воротам, сами заходите внутрь. И не ждите, пока я сяду.
Коснувшись шляпы, Карл вышел выполнять поручение.
Кошут казался в затруднении.
– Надеюсь, капитан, вы не… – начал он.
– Прошу прощения, ваше превосходительство, – прервал его Мейнард. – Я не собираюсь делать ничего такого, что скомпрометирует вас. Я только хочу отплатить за свои чувства – за мои обиды, можно так сказать. И не только мои – моей страны.
Патриотическая речь подействовала на сердце венгерского патриота. Он больше не пытался сдерживать рассерженного друга; торопливо выйдя из комнаты, он вскоре вернулся с хлыстом и куском крепа. Хлыст настоящий охотничий, с рукоятью из рога.
Скрип колес на гравии сообщил, что кэб у ворот.
– Спокойной ночи, губернатор!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90