– Ну ответь что-нибудь. – И Кейд, махнув рукой, пошел к закрытой двери. – Ну, просто-напросто скажи, что я отказался.
Он постучал и вошел, не дожидаясь ответа. Тори стояла на стремянке и меняла флюоресцентную трубку наверху.
– Погоди, дай я это сделаю.
– Я сама умею. Это входит в обязанности арендатора, а не хозяина.
Ему снова напомнили, что он владелец помещения.
– Вижу, что стекло на двери уже заменили.
– Да. Спасибо.
– Похоже, починили и кондиционер.
– Это верно.
– Если ты хочешь от меня отделаться, так и скажи.
Он отвернулся, сунув руки в карманы. В подсобке Тори поставила полки металлические. Серые, некрасивые, но прочные. Практично. Они уже были забиты картонными коробками, на каждой красовался аккуратно приклеенный номер. Она купила стол, тоже солидный и удобный. На нем уже стояли компьютер, телефон, лежала аккуратная стопка бумаг. За десять дней Тори почти все успела организовать и ни разу не попросила о помощи. Хотелось бы ему не чувствовать себя от этого уязвленным.
На Тори были черные шорты, серая футболка и серые кроссовки. Хорошо бы она не казалась ему сейчас такой соблазнительной.
Она спустилась, закончив возиться с лампой. Кейд обернулся и взялся за стремянку.
– Я уберу.
– Да я сама это сделаю.
Он потянул стремянку к себе, она – к себе.
– Черт побери, Тори!
Внезапный огонек ярости, вспыхнувший у него во взгляде, заставил ее отступить. Он со стуком сложил стремянку и отнес ее в небольшой встроенный шкаф. И, глядя ему в спину, она вдруг почувствовала себя виноватой и испытала проблеск симпатии к нему. Странно было сознавать, что она не чувствует ни страха, ни трепета, которые всегда испытывала рядом с рассерженными мужчинами.
– Присядь, Кейд.
– Зачем?
– Потому что у тебя усталый вид. Она подошла к мини-холодильнику, вынула бутылку кока-колы, сняла крышку и протянула ему.
– Вот, остынь немного.
– Спасибо.
Он упал на стул возле стола и сделал долгий глоток.
– Плохой день?
– Да, бывали много лучше.
Молча Тори открыла сумку, достала коробочку с аспирином и протянула ему две таблетки. Он удивленно вскинул брови.
Сильно покраснев, она промямлила:
– Мне показалось, что…
– Очень ценю заботу.
Он проглотил аспирин и неожиданно спросил:
– А может, ты подсластишь пилюлю и посидишь у меня на коленях?
– Вот еще!
– Жаль. А как насчет обеда и кино? Только не говори «нет», даже не дав себе труда подумать, – сказал он, прежде чем она успела ответить. – Просто обед и просто кино. Черт побери, просто пицца или бургер. Чисто по-дружески. Обещаю не просить тебя выйти за меня замуж.
– Приятно слышать, но ответ будет «нет».
– Да ты хоть подумай пять минут, – обиженно сказал Кейд. Он поставил бутылку на стол и поднялся. – Выйдем на улицу. Я кое-что тебе привез.
– Но я еще не закончила здесь.
– Неужели ты будешь спорить со мной и возражать на любое мое предложение? Как это утомительно.
Он решительно взял ее за руку, потащил к двери и потом на улицу.
Тори могла, конечно, заупрямиться, просто из принципа, но в помещении работали два плотника. Будет меньше ненужной болтовни, если она спокойно выйдет за порог вместе с Кейдом.
– Вот взгляни; – начал он, указав на горшки и увлекая ее за собой к машине. – Если они тебе не понравятся, ты их сможешь поменять в лавке Клэмпеттов. То же самое и с этим. – Он остановился и вынул из багажника ящик с рассадой. – Но мне кажется, они хорошо подходят.
– Подходят к чему?
– Тебе и твоему помещению. Рассматривай их как подарок.
Он сунул один ящик в ее руки, достал второй и пакет с землей.
Тори замерла на месте, смущенная и тронутая. Она и хотела поставить ящики с цветами у входа в магазин. Правда, представляла себе петунии, но левкои были даже красивее.
– Ты добр. И внимателен. Спасибо.
– Пользуйся на здоровье. Куда их поставить?
– Мы их оставим снаружи. Я их посажу. Они пошли вместе по тротуару, и Тори искоса посмотрела на него.
– Твоя взяла. Заходи за мной около шести. Я не откажусь от пиццы. А потом можно подумать и о кино.
– Отлично.
Он поставил цветы и землю около витрины.
– Я вернусь.
– Да, знаю, – пробормотала она, глядя в его удаляющуюся спину.
Глава 8
«Может быть, люди и не умирают от скуки, – решила Фэйф, – но, черт возьми, непонятно, как они с ней уживаются». Когда в детстве она жаловалась, что ей нечего делать, взрослые сразу же придумывали какое-нибудь скучное поручение, а она ненавидела домашние дела почти так же сильно, как скуку, однако некоторые уроки жизни усваиваются с большим трудом.
Фэйф, томясь от скуки за кухонным столом, откусила печенье. Уже больше одиннадцати, а она все еще не одета, все еще в шелковом халате, который купила, когда ездила в Саванну в апреле. И халат этот ей тоже надоел. Одно и то же, день за днем, месяц за месяцем.
– У вас опять припадок ennui, мисс Фэйф? – спросила с ужасающим французским акцентом Лайла. Она иногда пользовалась французскими словечками, так как ее бабушка была креолкой, но главным образом потому, что они приятно щекотали ее самолюбие.
– Здесь никогда ничего не происходит. Каждое утро такое же, как вчерашнее, и день проходит впустую.
Лайла самозабвенно терла стойку с посудой. Она уже час занималась этим делом, ожидая, когда Фэйф забредет в кухню. Она имела на нее виды.
– Наверное, вам нужно побольше двигаться. – И Лайла взглянула на Фэйф. Глаза у нее были добрые, карие. Взгляд совсем бесхитростный, отшлифованный долгой практикой.
Она знала ту, на которую нацелила свой мнимо бесхитростный взгляд. Она нянчила мисс Фэйф со дня ее рождения, и Лайла любовно вспомнила, как крошка верещала и размахивала кулачонками, не принимая мир, в который только что пришла. Лайла сама с двадцати лет стала частью мира Лэвеллов. Ее наняли помогать по дому, когда миссис Лэвелл вынашивала мистера Кейда.
Тогда ее волосы, ныне цвета соли с перцем, были черны, как вороново крыло, а бедра чуточку поуже, чем сейчас, но она следила за собой и считала, что с возрастом превратилась в зрелую женщину с прекрасной фигурой. Цвет ее кожи напоминал карамель, которую она растапливала и потом обмакивала в нее яблоки к каждому Хэллоуину. Она любила подчеркнуть цвет лица яркой губной помадой и всегда носила ее в кармане фартука. Замужем она никогда не была. Не то чтобы не представлялось случая. У Лайлы Джексон в свое время имелось немало поклонников, но выйти за кого-нибудь из этих красавцев замуж? Это совсем другой коленкор. Лайла предпочитала оставить все как есть, то есть иметь поклонника, который в условленный час звонит в дверь и сопровождает ее, куда ей заблагорассудится. И пусть обхаживает ее весь вечер, чтобы она была к нему благосклонна.
А выйти замуж означало бы, наоборот, ухаживать за ним, терпеть его характер, видеть, как он чешется за столом и рыгает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94