– Это же убьет Сару. Просто убьет. Он вернется домой, к Саре и…
– Я разговаривал с тамошним шерифом. Он приставил человека присматривать за твоей сестрой.
– Нет, я сам должен туда поехать. И перевезти ее сюда.
– Думаю, что и я поступил бы так на твоем месте. Я поеду с тобой и возьму на себя отношения с полицейскими.
– Я и один справлюсь.
– Да, ты сможешь и один, но я все равно поеду. Мне надо поговорить с твоей сестрой, и я бы хотел это сделать до того, как туда прибудут мальчики из ФБР и отнимут у меня мое дело.
– Ты поедешь туда как полицейский или мой друг?
– И то, и другое. Если хочешь, давай поедем вместе, в моей машине. Это будет скорее.
Джей Ар проглотил слова, которые навсегда положили бы конец их дружбе, и с усилием улыбнулся.
– Что ж, включи сирену, и мы помчимся, как настоящие мужчины.
Карл почувствовал, как на сердце у него полегчало.
– Да уж я посигналю, во всяком случае, хоть часть пути.
Кейд изо всех сил пытался сдержать свои бурные чувства. Каждый раз, думая о том, какой страшной опасности накануне вечером подвергли себя его сестра и Тори, он впадал в ярость.
Однако нотации, упреки и угрозы ничего бы не дали, и надо было выбрать наиболее верное средство воздействия.
Он не верил в быстроту действий. Скоро хорошо не бывает. Самое лучшее, конечно, задержать ее подольше в постели. Это бы смягчило и его раздражение. Он приготовил завтрак, так как проголодался, а кроме того, надеялся, что после второй чашки кофе и у Тори проснется аппетит.
Кейд предполагал, что она не замечает того, как часто он поглядывает в окно настороженным, ищущим взглядом, но сам он все замечал. И то, как у нее дрожат руки, и то, как она прислушивается к звукам за окном, и вздрогнула, когда, скрипнув дверью, он вышел посмотреть, как она поливает цветы.
Сколько раз в жизни он видел, как мать работает в своем саду. Вот так же он был не способен догадаться, о чем она думает, выпалывая сорняки и отщипывая лишние побеги. Как тщательно и аккуратно они обе работают. Как безжалостно обрывают увядающие цветы. Как обе разгневались бы, если бы он вслух сравнил их.
Все утро Тори оставалась внешне невозмутимой, и одно это приводило его в ярость. Она не хочет делиться с ним своими тревогами. Все еще держит дистанцию, сохраняет недоступной для него часть души. Вот так же и мать всегда блюла свою отстраненность, и он ничего не мог поделать, не мог достучаться.
Но до Тори, до ее души он достучится.
– Давай поедем прогуляемся. Мне нужно кое-что проверить. Поедем со мной.
Сначала она обрадовалась. Он уедет один, а у нее будет несколько часов одиночества, и она сможет привести в порядок мысли.
– Но у меня много дел. Поезжай один.
– Сегодня воскресенье.
– Я знаю, какой сегодня день недели. А завтра, как ни странно, наступит понедельник. Я ожидаю новые поступления, в частности, с лэвелловской ткацкой фабрики. У меня много работы с документацией.
– Которая может подождать до понедельника. – И он снял с ее рук садовые перчатки. – Мне надо кое-что тебе показать. – Кейд потянул ее за руку к машине.
– Ну дай мне хотя бы причесаться. Он сорвал с нее садовую шляпу и кинул ее на заднее сиденье.
– И так прекрасно, а когда ветер растреплет тебе волосы, ты будешь выглядеть еще сексуальнее. И, знаешь, когда ты сердишься, ты становишься еще миловиднее.
– Ну, значит, в данную минуту я просто ослепительна.
– И это правда, дорогая. Но ты мне нравишься в любом настроении. Это очень удобно, правда? Как давно мы знаем друг друга, Тори?
– Наверное, лет около двадцати.
– Нет, мы знаем друг друга два с половиной месяца. Ты не хочешь узнать, что я понял про тебя за это время?
– Я не уверена, что хочу это знать.
– Вот это я понял прежде всего. Виктория Боден – женщина осторожная. Она семь раз отмерит, прежде чем один раз отрежет. Она не верит людям. Даже самой себе.
– Если не отмерять семь раз, прежде чем отрезать, можно испортить всю ткань, – резонно заметила Тори.
– Но в ней есть еще одно достоинство, кроме осторожности, – умение логически мыслить. К этому надо прибавить также решительность, ум и доброту. И, в довершение всего, эти достоинства таятся в очень приятной на вид упаковке.
– Да это прямо аналитический подход.
– Вовсе нет, это лишь поверхностный взгляд. На самом деле ты сложнее и очаровательнее.
Она промолчала, только сцепила руки, и это был верный признак внутренней напряженности.
– А отсюда мы пойдем пешком.
Он остановил машину и вылез. По обе стороны от них расстилались поля с рядами хлопка, ровными, словно шеренги марширующих солдат. Она неуверенно последовала за Кейдом. Молодые побеги мягко гладили ее ноги, что напоминало о детстве.
Он присел на корточки, снял темные очки, зацепил их за ворот рубашки и кончиком пальца приподнял туго свернутую коробочку.
– Через пару месяцев они откроются. Мой отец вел хозяйство по старинке. Когда отступаешь от заведенных правил, тебя недолюбливают и надо доказывать свою правоту. Скажи, Тори, сколько мне еще придется доказывать мою правоту и тебе?
– Не понимаю, о чем ты?
– К тебе отношение тоже устоявшееся. Я к тебе отношусь иначе. И ты это знаешь.
– Ты сердишься на меня.
– О, да. Я на тебя сержусь. И я спрашиваю тебя: чего ты от меня хочешь? Скажи определенно и точно: чего?
– Ничего, Кейд.
– Проклятие! Это же не тот ответ. – И он рванулся вперед, а она поспешила за ним.
– В чем дело? Почему я должна чего-то хотеть от тебя? Или желать, чтобы ты делал то или это, ведь я и так счастлива с тобой, насколько я способна быть счастливой.
Кейд остановился и повернулся к ней. Солнце палило немилосердно, и он чувствовал, что жара проникает во все поры.
– Но ведь я-то кое-чего от тебя хочу, и ничего у нас с тобой не получится, если это будет одностороннее движение. Никто из нас не сможет быть счастливым долго, если такое положение сохранится.
Тори почувствовала, как больно сжалось сердце.
– Ты хочешь поэтому кончить наши отношения? А я не хочу, – слезы навернулись у нее на глазах, – ты не можешь… – И она замолчала, не зная, как выразить свою мысль.
– Я сказал, что люблю тебя. Я привез тебя сюда, чтобы показать: я могу довести до конца начатое. И я держусь за то, что имею. Я устал доказывать тебе это. Тори, я хочу также получать. Я люблю и хочу быть любимым.
– Но я боюсь своих чувств к тебе. Неужели ты не можешь этого понять?
– Я бы смог, если бы ты сказала, какие чувства ты ко мне испытываешь.
– Я не могу представить свою жизнь без тебя. Однако я не хочу так нуждаться в тебе.
– Как будто другим очень нравится так нуждаться. – Он положил руки ей на плечи. – Я люблю тебя, Виктория, и любовь доставляет мне очень тяжелые моменты. – Он прижался губами к ее лбу. – Но я уже ничего не могу изменить, даже если бы захотел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
– Я разговаривал с тамошним шерифом. Он приставил человека присматривать за твоей сестрой.
– Нет, я сам должен туда поехать. И перевезти ее сюда.
– Думаю, что и я поступил бы так на твоем месте. Я поеду с тобой и возьму на себя отношения с полицейскими.
– Я и один справлюсь.
– Да, ты сможешь и один, но я все равно поеду. Мне надо поговорить с твоей сестрой, и я бы хотел это сделать до того, как туда прибудут мальчики из ФБР и отнимут у меня мое дело.
– Ты поедешь туда как полицейский или мой друг?
– И то, и другое. Если хочешь, давай поедем вместе, в моей машине. Это будет скорее.
Джей Ар проглотил слова, которые навсегда положили бы конец их дружбе, и с усилием улыбнулся.
– Что ж, включи сирену, и мы помчимся, как настоящие мужчины.
Карл почувствовал, как на сердце у него полегчало.
– Да уж я посигналю, во всяком случае, хоть часть пути.
Кейд изо всех сил пытался сдержать свои бурные чувства. Каждый раз, думая о том, какой страшной опасности накануне вечером подвергли себя его сестра и Тори, он впадал в ярость.
Однако нотации, упреки и угрозы ничего бы не дали, и надо было выбрать наиболее верное средство воздействия.
Он не верил в быстроту действий. Скоро хорошо не бывает. Самое лучшее, конечно, задержать ее подольше в постели. Это бы смягчило и его раздражение. Он приготовил завтрак, так как проголодался, а кроме того, надеялся, что после второй чашки кофе и у Тори проснется аппетит.
Кейд предполагал, что она не замечает того, как часто он поглядывает в окно настороженным, ищущим взглядом, но сам он все замечал. И то, как у нее дрожат руки, и то, как она прислушивается к звукам за окном, и вздрогнула, когда, скрипнув дверью, он вышел посмотреть, как она поливает цветы.
Сколько раз в жизни он видел, как мать работает в своем саду. Вот так же он был не способен догадаться, о чем она думает, выпалывая сорняки и отщипывая лишние побеги. Как тщательно и аккуратно они обе работают. Как безжалостно обрывают увядающие цветы. Как обе разгневались бы, если бы он вслух сравнил их.
Все утро Тори оставалась внешне невозмутимой, и одно это приводило его в ярость. Она не хочет делиться с ним своими тревогами. Все еще держит дистанцию, сохраняет недоступной для него часть души. Вот так же и мать всегда блюла свою отстраненность, и он ничего не мог поделать, не мог достучаться.
Но до Тори, до ее души он достучится.
– Давай поедем прогуляемся. Мне нужно кое-что проверить. Поедем со мной.
Сначала она обрадовалась. Он уедет один, а у нее будет несколько часов одиночества, и она сможет привести в порядок мысли.
– Но у меня много дел. Поезжай один.
– Сегодня воскресенье.
– Я знаю, какой сегодня день недели. А завтра, как ни странно, наступит понедельник. Я ожидаю новые поступления, в частности, с лэвелловской ткацкой фабрики. У меня много работы с документацией.
– Которая может подождать до понедельника. – И он снял с ее рук садовые перчатки. – Мне надо кое-что тебе показать. – Кейд потянул ее за руку к машине.
– Ну дай мне хотя бы причесаться. Он сорвал с нее садовую шляпу и кинул ее на заднее сиденье.
– И так прекрасно, а когда ветер растреплет тебе волосы, ты будешь выглядеть еще сексуальнее. И, знаешь, когда ты сердишься, ты становишься еще миловиднее.
– Ну, значит, в данную минуту я просто ослепительна.
– И это правда, дорогая. Но ты мне нравишься в любом настроении. Это очень удобно, правда? Как давно мы знаем друг друга, Тори?
– Наверное, лет около двадцати.
– Нет, мы знаем друг друга два с половиной месяца. Ты не хочешь узнать, что я понял про тебя за это время?
– Я не уверена, что хочу это знать.
– Вот это я понял прежде всего. Виктория Боден – женщина осторожная. Она семь раз отмерит, прежде чем один раз отрежет. Она не верит людям. Даже самой себе.
– Если не отмерять семь раз, прежде чем отрезать, можно испортить всю ткань, – резонно заметила Тори.
– Но в ней есть еще одно достоинство, кроме осторожности, – умение логически мыслить. К этому надо прибавить также решительность, ум и доброту. И, в довершение всего, эти достоинства таятся в очень приятной на вид упаковке.
– Да это прямо аналитический подход.
– Вовсе нет, это лишь поверхностный взгляд. На самом деле ты сложнее и очаровательнее.
Она промолчала, только сцепила руки, и это был верный признак внутренней напряженности.
– А отсюда мы пойдем пешком.
Он остановил машину и вылез. По обе стороны от них расстилались поля с рядами хлопка, ровными, словно шеренги марширующих солдат. Она неуверенно последовала за Кейдом. Молодые побеги мягко гладили ее ноги, что напоминало о детстве.
Он присел на корточки, снял темные очки, зацепил их за ворот рубашки и кончиком пальца приподнял туго свернутую коробочку.
– Через пару месяцев они откроются. Мой отец вел хозяйство по старинке. Когда отступаешь от заведенных правил, тебя недолюбливают и надо доказывать свою правоту. Скажи, Тори, сколько мне еще придется доказывать мою правоту и тебе?
– Не понимаю, о чем ты?
– К тебе отношение тоже устоявшееся. Я к тебе отношусь иначе. И ты это знаешь.
– Ты сердишься на меня.
– О, да. Я на тебя сержусь. И я спрашиваю тебя: чего ты от меня хочешь? Скажи определенно и точно: чего?
– Ничего, Кейд.
– Проклятие! Это же не тот ответ. – И он рванулся вперед, а она поспешила за ним.
– В чем дело? Почему я должна чего-то хотеть от тебя? Или желать, чтобы ты делал то или это, ведь я и так счастлива с тобой, насколько я способна быть счастливой.
Кейд остановился и повернулся к ней. Солнце палило немилосердно, и он чувствовал, что жара проникает во все поры.
– Но ведь я-то кое-чего от тебя хочу, и ничего у нас с тобой не получится, если это будет одностороннее движение. Никто из нас не сможет быть счастливым долго, если такое положение сохранится.
Тори почувствовала, как больно сжалось сердце.
– Ты хочешь поэтому кончить наши отношения? А я не хочу, – слезы навернулись у нее на глазах, – ты не можешь… – И она замолчала, не зная, как выразить свою мысль.
– Я сказал, что люблю тебя. Я привез тебя сюда, чтобы показать: я могу довести до конца начатое. И я держусь за то, что имею. Я устал доказывать тебе это. Тори, я хочу также получать. Я люблю и хочу быть любимым.
– Но я боюсь своих чувств к тебе. Неужели ты не можешь этого понять?
– Я бы смог, если бы ты сказала, какие чувства ты ко мне испытываешь.
– Я не могу представить свою жизнь без тебя. Однако я не хочу так нуждаться в тебе.
– Как будто другим очень нравится так нуждаться. – Он положил руки ей на плечи. – Я люблю тебя, Виктория, и любовь доставляет мне очень тяжелые моменты. – Он прижался губами к ее лбу. – Но я уже ничего не могу изменить, даже если бы захотел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94