— Заходили Леонардо с Джессом. Просили оказать им одну услугу. Причем оказать ее должен ты.
— Вот как? Что-нибудь серьезное?
— Не думаю. И, кстати, я сама поддерживаю их идею. Они хотят попросить тебя устроить здесь вечеринку для Мэвис, дать ей возможность выступить. Демонстрационная кассета уже готова, вчера вечером я ее просмотрела, и она мне понравилась. Понимаешь, эта вечеринка должна стать как бы небольшой премьерой.
— Хорошо. Думаю, я смог бы устроить это через неделю или две — мне надо проверить свое расписание.
Ева удивленно обернулась к нему.
— Все так просто?
— А что? Никаких проблем.
— Я думала, мне придется тебя уговаривать…
— А тебе бы этого очень хотелось? — спросил он с интересом.
Она застегнула брюки и вежливо улыбнулась.
— Спасибо тебе. И раз уж ты так мил, то я, пожалуй, без предисловий перейду ко второму пункту.
Рорк налил себе еще кофе и искоса взглянул на монитор: там появились сельскохозяйственные сводки, а он как раз только что купил довольно большую ферму.
— И что у нас вторым пунктом?
— Видишь ли, Джесс подготовил один номер… Он сыграл мне его вчера вечером. Это дуэт, причем отличный. Мы подумали, что хорошо бы было, если бы на вечеринке его исполнили, разумеется, вживую, Мэвис и ты.
Рорк вздрогнул и изумленно уставился на нее.
— Что?! Мэвис и я?
— Признаться, это была моя идея. — Увидев, как он побледнел, она чуть не расхохоталась. — У тебя прекрасный голос — ты же поешь иногда под душем. Чувствуется ирландская кровь. Я рассказала об этом, и Джесс загорелся.
Рорк пытался держать себя в руках, но это ему удавалось с трудом.
— Ева… — Он подошел к монитору и выключил его.
— Правда, это будет просто здорово! Леонардо придумал тебе обалденный костюм.
— Обалденный? Представляю себе… Ты действительно хочешь, чтобы я его надел и спел дуэт с Мэвис? Перед публикой?
— Для нее это бы значило так много. Подумай, все газеты бы писали об этом.
— Газеты… — Рорк наконец потерял терпение. — Ева, ты только послушай себя!
— Очень сексуальный номер. — Она подошла к нему, заглянула в глаза. — Мэвис сразу стала бы знаменитостью номер один.
— Ева, я к ней прекрасно отношусь, но, боюсь, я…
— Ты можешь все, Рорк! Ты такой могущественный человек. — Она погладила его по груди. — Такой влиятельный, такой видный…
Тут Ева поняла, что переиграла. Он взглянул ей в глаза, понял, что она над ним смеется.
— Ты меня разыгрываешь!
— Но ты купился! — расхохоталась она. — Видел бы ты себя со стороны! По-моему, я бы смогла тебя уговорить.
— Не думаю, — нахмурился Рорк и взял свою чашку.
— Точно, смогла бы! Если бы сумела выдержать роль до конца. — Она расхохоталась еще громче и обняла его. — Как же я тебя люблю!
Рорк вдруг замер, не в силах справиться с внезапно нахлынувшими чувствами.
— Что? — Ева сразу перестала смеяться: вид у него был пораженный. — Что случилось?
— Ты никогда этого не говоришь. — Он притянул ее к себе, зарылся лицом в ее волосы. — Никогда этого не говоришь…
«Как странно, — подумала она. — Неужели это для него так важно?»
— По-моему, я тебе это говорила сто раз.
— Только когда я тебя просил. А вот так, без подсказки, не подумав…
Ева хотела было что-то возразить, но не смогла.
Это ведь было чистой правдой.
— Извини, я не умею говорить о таких вещах.
Но я тебя люблю, — тихо сказала она. — Иногда меня это даже пугает. Потому что ты первый. И единственный.
Рорк прижимал ее к себе, не в силах что-нибудь сказать. Потом отпустил и заглянул ей в глаза.
— Ты изменила всю мою жизнь. Ты стала моей жизнью. — Он нежно коснулся губами ее губ, — Ты нужна мне.
Она обвила руками его шею.
— Покажи мне это. Немедленно!
Глава 11
На работу Ева отправилась, тихонько мурлыча что-то себе под нос. Тело ее пело от счастья, она чувствовала себя успокоившейся и отдохнувшей. Машина завелась с первого раза, регулятор температуры остановился на сей раз на приемлемых семидесяти двух градусах по Фаренгейту, и она сочла это хорошим предзнаменованием.
Ева была готова к встрече с майором, была готова убеждать его в том, что дело закрывать нельзя.
На перекрестке Пятой авеню и Сорок седьмой улицы она попала в пробку. Движение замерло, машины гудели, водители орали и ругались, и шум стоял невообразимый. Как только Ева притормозила, температура в салоне подскочила до девяноста пяти градусов.
Ева выскочила из машины и присоединилась к негодующей толпе. Уличные продавцы воспользовались моментом и бойко торговали мороженым и кофе. Ева не стала предъявлять свой значок и напоминать им, что запрещено предлагать товар на проезжей части. Вместо этого она сама купила банку пепси, спросив при этом, что, черт возьми, происходит.
— Квакеры, — ответил продавец, шаря глазами вокруг в поисках новых покупателей. — Протестуют против недоброкачественных продуктов. Их здесь несколько сотен. Заполонили всю Пятую авеню. Хотите булочку? Свежая.
— Нет.
— Это не скоро рассосется, — предупредил он и покатил свою тележку мимо замерших машин.
Ева огляделась. Ее машина, из которой только что не валил пар, была зажата десятком других.
Сразу за ней стоял автобус, набитый любопытными туристами.
Она залезла внутрь и раздраженно стукнула кулаком по панели управления, после чего температура упала до шестидесяти.
Не слишком веря в свою колымагу, Ева включила полицейскую мигалку с сиреной. Сирена почти что потерялась в какофонии окружающего шума, но Ева все-таки выехала на встречную полосу, едва не задев стоявший перед ней автомобиль.
— Даю слово, доеду — и сдам это старье в утиль, — пробормотала Ева и включила устройство связи. — Пибоди, почему ваши друзья нарушают установленные правила?
— Вы, по-видимому, попали в пробку из-за демонстрации на Пятой авеню, лейтенант?
— Она не была запланирована. Перед выходом из дому я просматривала сводку. У них наверняка нет разрешения.
— Квакеры не обращают внимания на такие вещи, мэм. Если вам удалось вырваться из пробки, поворачивайте на Седьмую: там ситуация лучше. Машин много, но движение все-таки есть.
Ева медленно ехала по разделительной линии, проклиная ремонтников, которые не в состоянии ничего сделать вовремя.
— Свяжитесь с майором и сообщите, что я могу немного задержаться. Если ни с кем не столкнусь, появлюсь через двадцать минут.
Ей удалось чудом избежать столкновения с рекламным щитом, призывавшим пользоваться подземным транспортом. Поворачивая на Седьмую авеню, Ева вполне поняла чувства, обуявшие водителя в костюме с галстуком, которого она подрезала. Впрочем, мог бы сказать спасибо, что она его не задела.
Ева едва успела вздохнуть с облегчением, но тут загудело устройство.
— Всем на линии! Всем на линии! 1217, крыша Таттлер-билдинг, угол Седьмой и Сорок второй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70