Олег хотел возмутиться ее очередной, на этот раз преступающей все
границы выходкой. Подумал, что должно быть она ведет себя так и с
Завгородним, и с Мельником, а быть может даже с Леонидом - люди не зря
болтают, и это для нее так же просто, как выпить бокал столь любимого ею
шампанского. Но потом заметил, как густеет, разливается по ее щекам,
подступает к мочкам ушей пылающий румянец стыда. И понял, что ей не просто
дался этот шаг. Но почему она поступила так, не брался судить, уже не в
силах отвести взгляд от простертого на гостиничной кровати ослепительно
красивого женского тела, что манило, притягивало к себе и в то же время
настораживало своей покорностью, едва ли не жертвенностью. Словно угадав
его мысли, Мирослава повернулась ничком, зарылась лицом в подушку,
заведенными за спину руками пытаясь прикрыть тугую, обтянутую золотистой
кожей грудь - ее решимости хватило ненадолго. Эти запоздалые движения
стыда, как ни странно, подхлестнули Олега. Уже ни о чем не думая, он
подступил к девушке, опустился на колени, стал ласкать, целовать ее шею,
плечи, спину, грудь. Он не торопил события, чувствуя напряженность ее тела
и довольствуясь льнущим к его ладоням, губам бархатом кожи, и только когда
она расслабилась, а затем обратила к нему лицо, позволила заглянуть в
потеплевшую синь глаз, лег рядом, привлек ее к себе. Мирослава отдалась
доверчиво, но не страстно, смежив веки и шепча: "Не смотри на меня. Я тебя
очень прошу..."
А потом спрятала лицо у него на груди и так лежала какое-то время,
притихшая, умиротворенная. И вдруг рассмеялась:
- А здорово я сыграла алкашку?
- Здорово, я почти поверил.
- И в то, что пришла рассчитываться поверил? - оборвала она смех.
- Нет, конечно.
- А что подумал. Только честно.
Она отстранилась, заглянула ему в глаза.
- Что же я мог подумать? - растерялся Олег.
Он и в самом деле не знал, что подумать, устыдившись неприятных
мыслей, что нахлынули на него, когда она, отбросив полотенце, нагая пошла
к кровати. Он еще плохо знал ее, и хотя успел убедиться в ее искренности,
доброжелательности, но убедился также в ее импульсивности,
непредсказуемости. Надеялся, что ее поступок продиктован не сиюминутным
порывом, однако полной уверенности не было.
- Ну, к примеру, что я путана.
- Не говори глупостей.
- Почему же глупости? Я девушка бедная, приживалка, и дополнительный
заработок мне не помешает.
- Я должен спросить сколько?
- Если спросишь, получишь по физиономии.
- Потрясающе! Чисто женская логика.
- А твоя мужская не допускает, что не все измеряется баксами,
шмотками, что чувство оплачивают чувством и что, быть может, я люблю тебя?
- Не смел даже подумать, - снова растерялся Олег. - Ты не давала
повода.
- Нет, ты определенно питекантроп! Не давала повода. А чем по-твоему,
я занималась сегодня весь день? И если бы только сегодня! Я начала
влюбляться в тебя еще девчонкой, после того, как перешла жить к Закалюкам.
- При чем тут Закалюки?
- В их доме ты присутствовал незримо. Я имею в виду не только Полину,
но и Леонида Максимовича. Но, если с Полиной все было ясно, то его
отношение к тебе долго оставалось для меня загадкой. Мне казалось, что он
чувствует себя виноватым перед тобой. Но потом поняла - он завидует тебе.
- Чему он мог завидовать? - усомнился Олег.
- Что ты отважился взять на себя чужую вину, воевал в Афганистане,
что знаешь иностранные языки, хорошо играешь в теннис, нравишься женщинам.
И Полининому чувству к тебе завидовал: не ее ревновал - тебе завидовал. А
вот меня ревновал и ревнует к тебе. Причем люто!
- Почему ты так решила?
- Не решила - знаю. Когда впервые увидела тебя на похоронах Петра
Егоровича, сразу влюбилась по уши. Если до этого по-девчоночьи - заочно
увлекалась, то как увидела живьем, будто в бездонную пропасть свалилась.
Даже сейчас, как вспоминаю, оторопь берет. На поминках глаз с тебя не
спускала, подмигивала со значением, как уличная девка, - ничего уже не
соображала.
- Не представляю, как я мог этого не заметить.
- Тебе Полина тогда глаза застилала. А вот Леонид Максимович сразу
все усек и уже не отпускал меня от себя ни на шаг. Но я перехитрила его:
за день до твоего отъезда под каким-то предлогом осталась ночевать у
Савицких, и когда все уснули, прокралась к тебе в мансарду. Привет! Той
ночью ты с Полиной и тоже втихаря подался в Русановку. Потом она
рассказывала, как Леонид Максимович застукал вас там. Но он искал не ее -
меня. И если бы застал с тобой, убил бы обоих. Думаешь сочиняю?
- Нет. Но признаться, не пойму его.
- Как тебе объяснить? Понимаешь, он считал меня как бы своей
собственностью. И в отличие от Полины, я не давала ему повода усомниться в
том. Хотя это вранье, что я спала с ним. Такого не было и быть не могло. К
тому же, тогда я была еще девицей. Но той ночью, когда поняла с кем и
зачем ты ушел, взъярилась так, что побежала к влюбленному в меня
мальчишке, изнасиловала его и себя. Тебе назло! Ведь ты сейчас злишься,
что не первый у меня.
- Ничего подобного. Ты была уже взрослой, и это можно понять.
- Ничего не понял! Тот мальчишка был безразличен мне. Когда
опомнилась, чуть сама себя не убила. Я ведь не теряла надежду, что ты
снова приедешь и все-таки обратишь на меня внимание. Но ты не приезжал. И
уже на четвертом курсе нашла себе любовничка поосновательней. Правда, без
знаний иностранных языков, высокого штиля, хороших манер - обыкновенного,
вполне земного хамлюгу, который обращался со мной, как с уличной девкой. В
клубе ты был свидетель тому. Почему терпела? Лучшего не нашла. А потом,
надо быть справедливой: он хороший журналист и я многому научилась у него.
Но если откровенно: то боялась, что если от него уйду, по рукам пойду. Вот
уже больше двух лет меня кадрят чуть ли не на каждом шагу. Отчасти сама
виновата, отчасти ты.
- Я? - удивился Олег. - В чем же моя вина?
- Все в том же - не обратил внимания. И я подумала, что не сумела
подать себя. Вроде бы все при мне, но как-то не смотрелась. Потому что
такой феминисткой была - дальше некуда. И походка, как у солдата, и
одевалась, стриглась как стройотрядовка, сигареты изо рта не выпускала,
бренчала на гитаре, хрипела под Высоцкого. Не представляешь меня такой?
- С трудом.
- Вот и я уже не представляю. Короче, решила в темпе перестроиться:
отпустила волосы, стала на шпильки, с полгодика позанималась аэробикой, а
потом пошла танцевать в самодеятельный ансамбль. Научилась волчком
вертеться, коленками плечи доставать, попой как на шарнирах вертеть,
большего не требовалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71