То, что этот пакет укомплектовала и вложила в посылку
Зина, не было сомнений. Но как она ухитрилась это сделать незаметно у него
на глазах, Олег понять не мог. Должно быть, она и в самом деле кудесница.
Удивление сменилось чувством радости, умиления, что теплом хлынуло в
сердце, на какой-то миг переполнило его. Донимавшие весь день неприятные
мысли как-то разом угомонились, уступив место одной импульсивной,
захватывающей. А что если сейчас рвануть к ней в гостиницу и, не слушая
никаких отговорок, подхватить на руки ее - маленькую, хрупкую, невесомую,
вынести на улицу, усадить в "жигуль", привезти сюда и уговорить, умолить
остаться с ним навсегда? Не она предназначена ему судьбой? Да чепуха это!
Откуда знать этой милой, доброй девочке, кто кому предназначен? Правда она
не лишена экстрасенсорных способностей: угадала его мысли, и то, что его
мимолетный роман с младшей кузиной ничего хорошего ему не принес. Однако,
последнее не надо относить за счет ее проницательности: Зина живет
по-соседству с его матерью, тетей Дашей, которым хорошо известны все
перипетии его безрадостного романа с Полиной, о чем они, должно быть, не
раз судачили в присутствии девочки-соседки. А девочка держала ушки на
макушке.
И вот от этого не отмахнешься: Зина знает о нем все и это будет
всегда стоять между ними. Он не сумеет, как бы ни старался, отрешиться от
своего прошлого: оно, как старая рана, дает знать о семье в самое
неподходящее время. Три года назад, когда стало уже невмоготу и он
окончательно порвал с Полиной, ему казалось, что на прошлом поставлен
крест и он сможет начать с ноля. Не смог! И вот прошлое позвало его...
Откупорил бутылку презентованного Зиной муската, налил полный бокал,
выпил залпом. Ужинать не стал, разделся, лег. Действие муската сказалось
незамедлительно - Олег сразу уснул.
Ему приснился сумбурный гнетущий сон, казалось бы ничем не связанный
с владевшими им накануне мыслями, чувствами, но как бы возвращавший его в
прошлое - в те передряги, драматические ситуации, что ему довелось
пережить в разное время по разным поводам.
...Посеребренное лунным светом Городокское шоссе за знаком
четырнадцатого километра. Тревожный шелест листьев в тянущейся вдоль
дороги лесопосадке. Поросший густой травой неглубокий кювет. Осторожные,
прячущиеся в рукава курток огоньки сигарет сидящих неподалеку парней из
группы захвата. Ободряющий полушепот старшего оперативного уполномоченного
городского уголовного розыска Романа Корзуна:
"Не дрейфь, следователь. Возьмем злодеев живьем, да еще с вещдоками
под мышками. Ты только не суйся, без тебя справимся".
...Пронзительный скрип тормозов автофургона, едва не врезавшегося в
преградивший ему дорогу самосвал. О чем-то надсадно кричащий мужчина в
светлой куртке. Почти ириальный, непрерывно стреляющий пистолет в его
руке. Безжалостный, словно каленым железом, удар в левое плечо.
...Растущая на глазах снежная лавина, что сорвалась с крутосклона
горы и стремительно несется вниз на оцепеневшую от ужаса группу
подростков, возомнивших себя опытными альпинистами. Властный, срывающийся
на фальцет, голос Шарля Бегона - чемпиона лицея едва ли не по всем видам
спорта: "Вспрыгивать на гребень! Не падать! Только не падать!" Намертво
вцепившиеся в куртку Олега руки тринадцатилетней Даниель, ее вибрирующий
на немыслимо высокой ноте голосок: "Не хочу умирать! Сделай так, чтобы я
жила...", тут же поглощенный ужасающим грохотом лавины, сравнимым только с
близким разрывом "стингера".
...Рвущие барабанные перепонки, опаляющие лицо, слепящие глаза
разрывы "стингеров", нервный захлебывающийся треск "калашниковых", ухание
ручных гранат, бросаемых наугад в невидимого, слившегося с камнями
противника, нелепый до идиотизма бой в глухом неразведанном ущелье.
Хрипящий голос смертельно раненного комроты Брагина: "Старший лейтенант
Савицкий, Олег, выводи ребят из-под огня. За каждого спрошу с тебя, если
не на этом, то на том свете".
...И снова Городокское шоссе. Тот же мужчина в светлой куртке, теперь
уже лежащий ничком на пыльном асфальте, по которому густым маслянистым
пятном расплывается кровь... Понурившийся Роман, который не знает, куда
девать руки, словно они стали ему помехой...
Похожий на университетского профессора, - степенный осанистый
следователь по особо важным делам Петренко, укоризненно смотрящий на
Олега: "Берете на себя лишнее, Олег Николаевич. Понимаю: стараетесь
выручить товарища и подставляетесь вместо него. Как человек преклоняюсь
перед таким самопожертвованием, но как юрист должен возразить вам -
капитан Тысячный убит не из вашего пистолета, я располагаю заключением
экспертов-баллистов. Тем не менее ваша версия может быть принята за
основу, а заключение оставлено без внимания, но при одном непременном
условии..."
...Невысокая худенькая женщина с лицом рано повзрослевшей девочки.
Черная наброшенная на голову косынка, погасший взгляд, тихий безнадежный
голос: "Я не виню вас, Олег Николаевич, видно так судил ему Бог. Но вы не
сказали всей правды. Не мне она нужна - дочери, которая уже все понимает и
хочет знать, почему погиб ее отец..."
Дочь капитана Тысячного. Олег никогда не видел ее, но в его сны она
являлась не раз. Такая же невысокая, худенькая, как мать, с горящими
ненавистью глазами и хриплым мужским голосом. Чаще всего она ругала его, а
потом стреляла в него из автомата "калашникова", по-десантному строча
навскидку прерывистыми частыми очередями и зло цедя сквозь зубы: "Получай,
гад!" Но случалось, что она не ругала его, спрашивала тихим уставшим
голосом, почему и за что он убил ее отца. Олег рассказывал то, что ему
было позволено говорить, но запинался и краснел, как школьник, невыучивший
урока, поскольку говорил неправду. И девочка понимала это, укоризненно
качала головой...
6
В Сосновском аэропорту Олега и старшего юрисконсульта компании Елену
Аполлинарьевну - эффектную блондинку средних лет, роста и упитанности,
встречали заместитель генерального директора Шестопал - плотный, лобастый,
приторно улыбающийся мужчина в возрасте от сорока до пятидесяти, юркий
очкарик по фамилии Бут, представившийся членом профкома и редактором
многотиражки, и Роман Корзун. О Шестопале Олег имел предварительную
информацию: в прошлом плановик-производственник, затем профкомовец,
непродолжительное время занимался снабженческими делами, а с воцарения
нового генерального директора стал его заместителем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Зина, не было сомнений. Но как она ухитрилась это сделать незаметно у него
на глазах, Олег понять не мог. Должно быть, она и в самом деле кудесница.
Удивление сменилось чувством радости, умиления, что теплом хлынуло в
сердце, на какой-то миг переполнило его. Донимавшие весь день неприятные
мысли как-то разом угомонились, уступив место одной импульсивной,
захватывающей. А что если сейчас рвануть к ней в гостиницу и, не слушая
никаких отговорок, подхватить на руки ее - маленькую, хрупкую, невесомую,
вынести на улицу, усадить в "жигуль", привезти сюда и уговорить, умолить
остаться с ним навсегда? Не она предназначена ему судьбой? Да чепуха это!
Откуда знать этой милой, доброй девочке, кто кому предназначен? Правда она
не лишена экстрасенсорных способностей: угадала его мысли, и то, что его
мимолетный роман с младшей кузиной ничего хорошего ему не принес. Однако,
последнее не надо относить за счет ее проницательности: Зина живет
по-соседству с его матерью, тетей Дашей, которым хорошо известны все
перипетии его безрадостного романа с Полиной, о чем они, должно быть, не
раз судачили в присутствии девочки-соседки. А девочка держала ушки на
макушке.
И вот от этого не отмахнешься: Зина знает о нем все и это будет
всегда стоять между ними. Он не сумеет, как бы ни старался, отрешиться от
своего прошлого: оно, как старая рана, дает знать о семье в самое
неподходящее время. Три года назад, когда стало уже невмоготу и он
окончательно порвал с Полиной, ему казалось, что на прошлом поставлен
крест и он сможет начать с ноля. Не смог! И вот прошлое позвало его...
Откупорил бутылку презентованного Зиной муската, налил полный бокал,
выпил залпом. Ужинать не стал, разделся, лег. Действие муската сказалось
незамедлительно - Олег сразу уснул.
Ему приснился сумбурный гнетущий сон, казалось бы ничем не связанный
с владевшими им накануне мыслями, чувствами, но как бы возвращавший его в
прошлое - в те передряги, драматические ситуации, что ему довелось
пережить в разное время по разным поводам.
...Посеребренное лунным светом Городокское шоссе за знаком
четырнадцатого километра. Тревожный шелест листьев в тянущейся вдоль
дороги лесопосадке. Поросший густой травой неглубокий кювет. Осторожные,
прячущиеся в рукава курток огоньки сигарет сидящих неподалеку парней из
группы захвата. Ободряющий полушепот старшего оперативного уполномоченного
городского уголовного розыска Романа Корзуна:
"Не дрейфь, следователь. Возьмем злодеев живьем, да еще с вещдоками
под мышками. Ты только не суйся, без тебя справимся".
...Пронзительный скрип тормозов автофургона, едва не врезавшегося в
преградивший ему дорогу самосвал. О чем-то надсадно кричащий мужчина в
светлой куртке. Почти ириальный, непрерывно стреляющий пистолет в его
руке. Безжалостный, словно каленым железом, удар в левое плечо.
...Растущая на глазах снежная лавина, что сорвалась с крутосклона
горы и стремительно несется вниз на оцепеневшую от ужаса группу
подростков, возомнивших себя опытными альпинистами. Властный, срывающийся
на фальцет, голос Шарля Бегона - чемпиона лицея едва ли не по всем видам
спорта: "Вспрыгивать на гребень! Не падать! Только не падать!" Намертво
вцепившиеся в куртку Олега руки тринадцатилетней Даниель, ее вибрирующий
на немыслимо высокой ноте голосок: "Не хочу умирать! Сделай так, чтобы я
жила...", тут же поглощенный ужасающим грохотом лавины, сравнимым только с
близким разрывом "стингера".
...Рвущие барабанные перепонки, опаляющие лицо, слепящие глаза
разрывы "стингеров", нервный захлебывающийся треск "калашниковых", ухание
ручных гранат, бросаемых наугад в невидимого, слившегося с камнями
противника, нелепый до идиотизма бой в глухом неразведанном ущелье.
Хрипящий голос смертельно раненного комроты Брагина: "Старший лейтенант
Савицкий, Олег, выводи ребят из-под огня. За каждого спрошу с тебя, если
не на этом, то на том свете".
...И снова Городокское шоссе. Тот же мужчина в светлой куртке, теперь
уже лежащий ничком на пыльном асфальте, по которому густым маслянистым
пятном расплывается кровь... Понурившийся Роман, который не знает, куда
девать руки, словно они стали ему помехой...
Похожий на университетского профессора, - степенный осанистый
следователь по особо важным делам Петренко, укоризненно смотрящий на
Олега: "Берете на себя лишнее, Олег Николаевич. Понимаю: стараетесь
выручить товарища и подставляетесь вместо него. Как человек преклоняюсь
перед таким самопожертвованием, но как юрист должен возразить вам -
капитан Тысячный убит не из вашего пистолета, я располагаю заключением
экспертов-баллистов. Тем не менее ваша версия может быть принята за
основу, а заключение оставлено без внимания, но при одном непременном
условии..."
...Невысокая худенькая женщина с лицом рано повзрослевшей девочки.
Черная наброшенная на голову косынка, погасший взгляд, тихий безнадежный
голос: "Я не виню вас, Олег Николаевич, видно так судил ему Бог. Но вы не
сказали всей правды. Не мне она нужна - дочери, которая уже все понимает и
хочет знать, почему погиб ее отец..."
Дочь капитана Тысячного. Олег никогда не видел ее, но в его сны она
являлась не раз. Такая же невысокая, худенькая, как мать, с горящими
ненавистью глазами и хриплым мужским голосом. Чаще всего она ругала его, а
потом стреляла в него из автомата "калашникова", по-десантному строча
навскидку прерывистыми частыми очередями и зло цедя сквозь зубы: "Получай,
гад!" Но случалось, что она не ругала его, спрашивала тихим уставшим
голосом, почему и за что он убил ее отца. Олег рассказывал то, что ему
было позволено говорить, но запинался и краснел, как школьник, невыучивший
урока, поскольку говорил неправду. И девочка понимала это, укоризненно
качала головой...
6
В Сосновском аэропорту Олега и старшего юрисконсульта компании Елену
Аполлинарьевну - эффектную блондинку средних лет, роста и упитанности,
встречали заместитель генерального директора Шестопал - плотный, лобастый,
приторно улыбающийся мужчина в возрасте от сорока до пятидесяти, юркий
очкарик по фамилии Бут, представившийся членом профкома и редактором
многотиражки, и Роман Корзун. О Шестопале Олег имел предварительную
информацию: в прошлом плановик-производственник, затем профкомовец,
непродолжительное время занимался снабженческими делами, а с воцарения
нового генерального директора стал его заместителем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71