выдвигаются объяснения
разнообразнейшие, а подтверждений нет ни одному.
Когда Ясутоки-сан, застенчиво улыбаясь, вошел в комнату - снова уже не в
белом халате, а в прежних леопардовых шортах - Коль был доведен до крайней
степени возбуждения. Его подмывало немедленно нестись в управление дальней
связи. А еще лучше на Трансплутон, в Институт пробоя. В улыбке Ясутоки
появился сочувственный оттенок. Он объявил, что на дворе ночь, что в
соседней комнате ждет легкий ужин, а еще комнатой дальше ждет не дождется
постель. У Коля отвалилась челюсть. Какой сон, воскликнул он. Я здесь уже
целый день, и ничего не видел, кроме вашей медицины! Ясутоки кротко слушал,
полуприкрыв глаза и сложив руки на животе, а потом сказал: "У тебя впереди
еще вся жизнь, Коль. Не надо торопиться. Надо отдохнуть. Завтра доставят
тела с крейсера".
Кажется, он еще что-то говорил, но Коль уже не слышал его, а слышал Лену, и
видел Лену.
... Он сказал: "Ну да, его каюта ведь ближе, не устаешь по ночам от долгих
пробежек!", и тогда сострадание погасло в ее глазах, она ничего не ответила,
только повернулась гордо и зло, и пошла прочь. Перед ним все поплыло, он
сделал маленький шажок за ней и сразу щироко качнулся назад, потому что все
уже было бесполезно, и только смотрел, как она идет; а у машины ее уже ждал
Лестрети, они упаковались, пробубнилась обычная процедура проверок -
герметичность, энергия, связь - и по наклонному пандусу вездеход скатился
наружу. На экране было видно, как тяжелая машина, поднимая рвущиеся на диком
ветру клубы зеленой пыли, аккуратно переваливаясь на барханах, подползла к
стене зарослей, твердокаменных, узловатых, ощетиненных ядовитыми шипами.
Вездеход вломился в них и сразу пропал из глаз - только от щели пролома,
медленно вытягиваясь, пошла вдаль узкая просека подминаемых вершин, а вскоре
и она утонула в тумане, белесым горбом колыхавшемся над кратером Источника.
Тогда Коль не выдержал и позвал: "Лена, как там?" Она ответила ровным
голосом: "Слышу хорошо, первый, слышу хорошо. Машина с кустарником
справляется. Делаем станции каждые десять минут. Прошли пять тысяч семьслт
сорок три метра. Грунт твердый, индикаторы спокойны, подходим к внешнему
валу". Коль хотел молить о прощении, но не было сил унижаться при всех. Она
вернется, думал он. Через три часа она вернется... Он твердил эту фразу до
того мгновения, когда в прорве тумана тускло полыхнуло и кусты на миг стали
из черных пронзительно-алыми, а по полу рубки прыгнули, тут же пропав,
резкие тени. Он даже не сразу понял, что это, когда из динамика раздался
мгновенный гремящий треск и короткий уже не вскрик, просто звук, с которым
все сразу, и любовь, и ненависть, и желания, и надежды, и прошлое, и
будущее, выбитые неожиданным молотом, горлом вылетают из только что совсем
живых, и вдруг уже расплющенных тел... и сразу стало невыносимо тихо, потому
что погасла даже несущая частота. Он бежал на верхнюю палубу, к вертолету.
Его пытались задержать - он исступленно дрался с Коганом, в кровь разбил ему
лицо, отшвырнул. Ему не хотели открывать люков - он кричал, что взорвет
двигатель и уничтожит всех. Он, невесть как проведя машину сквозь вечный
ураган, достал, выудил остатки вездехода из ада, в который превратился
Источник... Через неделю они знали, что такие извержения происходят в
Источнике каждые сто двенадцать часов.
Лена была мертва безнадежно, а Лестрети удалось спасти. Он погиб два года
спустя, вместе с остальными.
Ясутоки тронул Коля за плечо.
- Ложись-ка спать, - проговорил он.
Коль, отказываясь, мотнул головой.
- Я помогу, хочешь?
Коль вопросительно посмотрел на него - врач покивал.
- А где Вальтер?
- Ушел. У нас много срочных дел.
- Из-за меня?
- Да. Мы обязаны дать тебе настоящую жизнь.
Коль помолчал.
- Это реально?
- Конечно. А ты ложись - завтра будет новый день. Твой первый полный день.
Первый из очень многих, Коль.
- Я знаю, - проговорил Коль медленно. - Только совестно перед... теми...
всеми... Почему я?
Он глубоко вздохнул, прикрыл глаза. Возбуждение и радость покинули его,
последнее воспоминание оказалось роковым, и он понял вдруг, что теперь
абсолютно один. Больше один, чем там, в огромном обезлюдевшем корабле,
потому что вот наконец вокруг были люди, добрые, участливые, но бессильные
заполнить пустоту. Уже некуда лететь. Он вернулся. Ему никогда не вернуться.
- Меня послали отснять с воздуха Гнездо тифонов... а в это время Пятнистый
лишайник...
В горле будто взорвалось. Коль стиснул лицо ладонями и затрясся в беззвучном
сухом плаче. Перед глазами маячили каюты катера в зеленоватой паутине и
затянутые мшистой серой плесенью холмики омерзительной слизи, которыми в
считанные минуты стали все. Кроме него.
Ясутоки встал, сказал: "Дверь!" Стена беззвучно и легко, как во сне,
раскололась.
- Посмотри, - сказал Ясутоки. - Если понравится, будешь жить там.
Коль подошел к расколотой стене.
- Наверное, понравится...
- Тебе обязательно будет хорошо у нас, - проговорил Ясутоки ему вслед.
Коль остановился.
- Мне уже хорошо. Просто... совсем не хочется спать.
Ясутоки легонько подтолкнул его в спину.
Дверь пропала, едва Коль переступил порог. Свет остался по ту сторону.
Дико хотелось выпить. Не слишком много - просто чтобы отмякнуть и начать
относиться к тому, что есть, как к чему-то нормальному. Но очень неловко
было даже спрашивать. Воровато оглянувшись в почти полной темноте, Коль
сказал тихонько: "Бар!" Комната не отреагировала. Может, у них тут выпивки и
в заводе нет... черт. Во всяком случае, когда кормили во время завершающей
части медосмотра - вкусно, сытно, но без всякого намека на праздничный
банкет, просто перекус под непринужденную беседу о загадочном отсутствии
сверхцивилизаций - ничего похожего на триумфальный бокал шампанского не
возникло. Ладно, переживем пока.
Подошел к широкому окну. За стеклом пылала звездами ночь. Но то был летний
погожий узор, щедрая россыпь небесной карамели, от которой слаще спится в
предвкушении доброго завтра. Звезды выглядели всего лишь украшением Земли -
Земли титанов, на которой Колю обещали место. Он не боялся их Земли, он
жаждал войти - но зачем, за что один?
Подбежал к стене, сказал торопливо: "Дверь!" Стена раскрылась. Ясутоки сидел
и смотрел Колю в лицо, будто ждал его появления.
- Послушай, Ясутоки-сан... Я сейчас уйду, но... Мы привезли тонны образцов,
километры записей... Мы не зря летали? Вам это нужно?
Ясутоки беспомощно улыбнулся.
- Я не заню. Я врач, Коль, прости.
Коль стиснул зубы. Ясутоки посмотрел ему в глаза и сказал:
- Спокойной ночи.
И навалилась сонливость. Коль едва успел добрести до постели.
.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
разнообразнейшие, а подтверждений нет ни одному.
Когда Ясутоки-сан, застенчиво улыбаясь, вошел в комнату - снова уже не в
белом халате, а в прежних леопардовых шортах - Коль был доведен до крайней
степени возбуждения. Его подмывало немедленно нестись в управление дальней
связи. А еще лучше на Трансплутон, в Институт пробоя. В улыбке Ясутоки
появился сочувственный оттенок. Он объявил, что на дворе ночь, что в
соседней комнате ждет легкий ужин, а еще комнатой дальше ждет не дождется
постель. У Коля отвалилась челюсть. Какой сон, воскликнул он. Я здесь уже
целый день, и ничего не видел, кроме вашей медицины! Ясутоки кротко слушал,
полуприкрыв глаза и сложив руки на животе, а потом сказал: "У тебя впереди
еще вся жизнь, Коль. Не надо торопиться. Надо отдохнуть. Завтра доставят
тела с крейсера".
Кажется, он еще что-то говорил, но Коль уже не слышал его, а слышал Лену, и
видел Лену.
... Он сказал: "Ну да, его каюта ведь ближе, не устаешь по ночам от долгих
пробежек!", и тогда сострадание погасло в ее глазах, она ничего не ответила,
только повернулась гордо и зло, и пошла прочь. Перед ним все поплыло, он
сделал маленький шажок за ней и сразу щироко качнулся назад, потому что все
уже было бесполезно, и только смотрел, как она идет; а у машины ее уже ждал
Лестрети, они упаковались, пробубнилась обычная процедура проверок -
герметичность, энергия, связь - и по наклонному пандусу вездеход скатился
наружу. На экране было видно, как тяжелая машина, поднимая рвущиеся на диком
ветру клубы зеленой пыли, аккуратно переваливаясь на барханах, подползла к
стене зарослей, твердокаменных, узловатых, ощетиненных ядовитыми шипами.
Вездеход вломился в них и сразу пропал из глаз - только от щели пролома,
медленно вытягиваясь, пошла вдаль узкая просека подминаемых вершин, а вскоре
и она утонула в тумане, белесым горбом колыхавшемся над кратером Источника.
Тогда Коль не выдержал и позвал: "Лена, как там?" Она ответила ровным
голосом: "Слышу хорошо, первый, слышу хорошо. Машина с кустарником
справляется. Делаем станции каждые десять минут. Прошли пять тысяч семьслт
сорок три метра. Грунт твердый, индикаторы спокойны, подходим к внешнему
валу". Коль хотел молить о прощении, но не было сил унижаться при всех. Она
вернется, думал он. Через три часа она вернется... Он твердил эту фразу до
того мгновения, когда в прорве тумана тускло полыхнуло и кусты на миг стали
из черных пронзительно-алыми, а по полу рубки прыгнули, тут же пропав,
резкие тени. Он даже не сразу понял, что это, когда из динамика раздался
мгновенный гремящий треск и короткий уже не вскрик, просто звук, с которым
все сразу, и любовь, и ненависть, и желания, и надежды, и прошлое, и
будущее, выбитые неожиданным молотом, горлом вылетают из только что совсем
живых, и вдруг уже расплющенных тел... и сразу стало невыносимо тихо, потому
что погасла даже несущая частота. Он бежал на верхнюю палубу, к вертолету.
Его пытались задержать - он исступленно дрался с Коганом, в кровь разбил ему
лицо, отшвырнул. Ему не хотели открывать люков - он кричал, что взорвет
двигатель и уничтожит всех. Он, невесть как проведя машину сквозь вечный
ураган, достал, выудил остатки вездехода из ада, в который превратился
Источник... Через неделю они знали, что такие извержения происходят в
Источнике каждые сто двенадцать часов.
Лена была мертва безнадежно, а Лестрети удалось спасти. Он погиб два года
спустя, вместе с остальными.
Ясутоки тронул Коля за плечо.
- Ложись-ка спать, - проговорил он.
Коль, отказываясь, мотнул головой.
- Я помогу, хочешь?
Коль вопросительно посмотрел на него - врач покивал.
- А где Вальтер?
- Ушел. У нас много срочных дел.
- Из-за меня?
- Да. Мы обязаны дать тебе настоящую жизнь.
Коль помолчал.
- Это реально?
- Конечно. А ты ложись - завтра будет новый день. Твой первый полный день.
Первый из очень многих, Коль.
- Я знаю, - проговорил Коль медленно. - Только совестно перед... теми...
всеми... Почему я?
Он глубоко вздохнул, прикрыл глаза. Возбуждение и радость покинули его,
последнее воспоминание оказалось роковым, и он понял вдруг, что теперь
абсолютно один. Больше один, чем там, в огромном обезлюдевшем корабле,
потому что вот наконец вокруг были люди, добрые, участливые, но бессильные
заполнить пустоту. Уже некуда лететь. Он вернулся. Ему никогда не вернуться.
- Меня послали отснять с воздуха Гнездо тифонов... а в это время Пятнистый
лишайник...
В горле будто взорвалось. Коль стиснул лицо ладонями и затрясся в беззвучном
сухом плаче. Перед глазами маячили каюты катера в зеленоватой паутине и
затянутые мшистой серой плесенью холмики омерзительной слизи, которыми в
считанные минуты стали все. Кроме него.
Ясутоки встал, сказал: "Дверь!" Стена беззвучно и легко, как во сне,
раскололась.
- Посмотри, - сказал Ясутоки. - Если понравится, будешь жить там.
Коль подошел к расколотой стене.
- Наверное, понравится...
- Тебе обязательно будет хорошо у нас, - проговорил Ясутоки ему вслед.
Коль остановился.
- Мне уже хорошо. Просто... совсем не хочется спать.
Ясутоки легонько подтолкнул его в спину.
Дверь пропала, едва Коль переступил порог. Свет остался по ту сторону.
Дико хотелось выпить. Не слишком много - просто чтобы отмякнуть и начать
относиться к тому, что есть, как к чему-то нормальному. Но очень неловко
было даже спрашивать. Воровато оглянувшись в почти полной темноте, Коль
сказал тихонько: "Бар!" Комната не отреагировала. Может, у них тут выпивки и
в заводе нет... черт. Во всяком случае, когда кормили во время завершающей
части медосмотра - вкусно, сытно, но без всякого намека на праздничный
банкет, просто перекус под непринужденную беседу о загадочном отсутствии
сверхцивилизаций - ничего похожего на триумфальный бокал шампанского не
возникло. Ладно, переживем пока.
Подошел к широкому окну. За стеклом пылала звездами ночь. Но то был летний
погожий узор, щедрая россыпь небесной карамели, от которой слаще спится в
предвкушении доброго завтра. Звезды выглядели всего лишь украшением Земли -
Земли титанов, на которой Колю обещали место. Он не боялся их Земли, он
жаждал войти - но зачем, за что один?
Подбежал к стене, сказал торопливо: "Дверь!" Стена раскрылась. Ясутоки сидел
и смотрел Колю в лицо, будто ждал его появления.
- Послушай, Ясутоки-сан... Я сейчас уйду, но... Мы привезли тонны образцов,
километры записей... Мы не зря летали? Вам это нужно?
Ясутоки беспомощно улыбнулся.
- Я не заню. Я врач, Коль, прости.
Коль стиснул зубы. Ясутоки посмотрел ему в глаза и сказал:
- Спокойной ночи.
И навалилась сонливость. Коль едва успел добрести до постели.
.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23