— Полиция! Разойдитесь! И ни к чему не прикасаться! Его решительность придает мне сил. Да, Пинюш прав: надо что-то делать! Я должен поймать сукина сына, устроившего это.
Я замечаю директора — коренастого, совершенно лысого мужчину.
— Закройте двери! — приказываю я ему. — И попросите ваших подчиненных вернуться на свои места!
Он начинает действовать.
Я опускаюсь на колени возле трупа. Малышка Марго держит в правой руке уголок синего конверта. Я осторожно вынимаю его и кладу в мой бумажник.
Потом делаю Пинюшу знак подойти.
— Ты все видел. Можешь мне рассказать, как это произошло?
Он подкручивает свои усы, один из которых короче другого по меньшей мере на четыре сантиметра.
— Я не успел ничего понять. В тот момент, когда ты мне велел бежать, это и жахнуло. Она стояла ко мне спиной… Раздался страшный грохот, пошел дым… А потом я увидел ее уже такой.
— Другие пострадавшие есть?
— Кажется, задело телефонистку Мы начинаем ее разыскивать и находим полулежащей на стуле, смертельно бледную и с не представляющей опасности раной на голове.
— Вызывай “скорую”!
— Хорошо.
Я щелкаю пальцами и кричу:
— Служащую из окошка “До востребования”! Подходит усатая толстуха, уже описанная мне Пинюшем. Она весит пару тонн и напоминает статую из топленого свиного сала, сделанную Пикассо для продавца масла!
— Предупреждаю вас, дорогая мадам, — иду я в атаку, — что возлагаю огромные надежды на то, что ваши показания помогут поймать гнусного убийцу!
Она поправляет свои огромные сиськи и адресует мне жалкую улыбку.
— Какой кошмар, — вздыхает она. — Согласен. Вы передали этой несчастной первое письмо…
— Да.
— А второе отдали не сразу…
— Это правда… Я чуть не забыла о нем, потому, что фамилия на конверте стояла перед именем и я положила его немного дальше…
— Хорошо. Вы заметили свою ошибку, позвали девушку, отдали ей письмо… Каким из себя оно было?
— Очень толстым…
Она отводит указательный палец на добрый сантиметр от большого.
— Оно было тяжелым?
— Не меньше ста граммов…
— Скажите, оно было оплачено должным образом?
— Да.
— Значит, вы не брали с девушки доплату?
— В этом не было нужды.
— Вы не заметили штамп отделения, откуда было отправлено это письмо? Она пожимает плечами:
— Нет!
— Постарайтесь вспомнить!
— Я уже старалась. Вы знаете, к нам каждый день приходят сотни писем, и если бы я запоминала, откуда отправлено каждое…
Естественно! Я принимаю желаемое за действительное.
— Значит, если не считать веса, вы не заметили в этом письме ничего необычного?
— Нет, совершенно ничего. Конверт был синим.., из очень плотной бумаги.
— Спасибо…
Я поворачиваюсь к Пино:
— Займись тут всем, старик…
— А ты куда? — спрашивает он.
— И сам толком не знаю… Мне надо проветрить мозги… Бросив прощальный взгляд на малышку Маргариту, я выхожу.
Фасады Парижа заливает солнце. Воздух теплый. При мысли, что рыженькая уже никогда больше не будет вдыхать парижский весенний воздух, у меня наворачивается слеза. Мстительным ударом кулака я давлю ее, как клопа!
Нет, нельзя распускать нюни. Действовать! Вот ответ. Действовать быстро. Не раскисать. Хорошенько подумать…
Я захожу в один бар на улице Марбеф и заказываю двойной скотч.
Проглотив его, чувствую, что в мои мозги поступают калории. В мрак моей души начинает проникать лучик надежды.
А знаете, почему ко мне возвращается надежд а? Потому что в определенном смысле — вы только не подпрыгивайте — я получил результат. Убийца проявился. Наконец-то расследование сдвинулось с мертвой точки, понимаете?
Конечно, я не узнал ничего конкретного и заплатили мы слишком высокую цену, но моя хитрость заставила преступника выйти из тени. Он сделал это способом, который я не предусмотрел, с коварством, достойным Макиавелли, но все-таки показал нам, что он здесь, затаился в темноте и внимательно наблюдает, готовый нанести новый удар. Надо вывести эту падлу из обращения, иначе начнется большая заварушка.
— Повторить! — кричу я бармену в белой куртке.
— Тоже двойной?
— Естественно.
Я уже немного окосел и чувствую, что после второго скотча совсем забухею, но именно это мне и надо, чтобы поднять дух.
Я пью пойло, полуприкрыв глаза, потом зову бармена. Он подбегает.
— С вас пятнадцать франков, месье! Я пожимаю плечами.
— До войны на эти деньги можно было купить столовую эпохи Генриха Третьего! Это его веселит.
— Попробуйте поднять себе настроение столовой эпохи Генриха Третьего, месье. Потом поделитесь впечатлениями!
— Очень остроумно!
Я достаю свой лопатник и натыкаюсь на клочок синей бумаги.
Это угол конверта. Осматривая его внимательнее, я обнаруживаю след чернильного оттиска штемпеля.
Бармен танцует на месте, ожидая, когда я наконец с ним рассчитаюсь. Я расстаюсь с двумя десятками, чтобы отделаться от него, и погружаюсь в изучение улики. Посветив с обратной стороны синей бумаги спичкой, я обнаруживаю три буквы. То ли штемпель был плохо смочен чернилами, то ли содержимое конверта помешало хорошо проштамповать марку, но я разбираю “си”. Ставлю фунт изюма против фунта лиха, что это относится к адресу почтового отделения, откуда было отправлено письмо.
— Бармен! Телефонную книгу, пожалуйста!
— Она в кабине, месье!
С ума сойти, как услужливы в наше время люди! Иду пролистать издание ведомства Почт, Телеграфа и Телефона. Найдя страницу с адресами почтовых отделений Парижа, начинаю пробегать ее глазами и ногтем, интересуясь только последними буквами. Прочтя “Боэси”, я вздрагиваю. Это подходит… Я продолжаю, но других совпадений не нахожу. Ладно, съездим туда… Странное дело…
Выйдя из бара, я замечаю большой магазин канцелярских принадлежностей. Поколебавшись, но зная, что надо всегда слушать свою интуицию, захожу в него и спрашиваю, есть ли в продаже синие конверты из бумаги, идентичной моему образцу. Я нахожу почти такой же и покупаю его.
От виски я совсем залудился, и тротуар пляшет у меня перед глазами “Прекрасный голубой Дунай”, а население Парижа удваивается.
Я стискиваю зубы, желая, чтобы все встало по местам. К счастью, свежий весенний воздух этого утра приводит меня в чувство.
Возвращаюсь на почту. Перед ней и вокруг стоит огромная толпа народу… Писаки осаждают помещение. “Скорая” увозит останки моей покойной субретки.
Рассекая толпу, возвращаюсь на место.., нашего преступления. Ларут там… Он бросает на меня недружелюбный взгляд.
— У вас очень удачно получаются фокусы а-ля Фантомас, — скрипит он зубами.
— Слушайте, Ларут, сейчас не время…
— Во всяком случае, если я открою рот, в самое ближайшее время в вашей Службе пойдет череда отставок. Я беру его под руку.
— Я прошу у вас срок до завтра, чтобы найти убийцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28