О счете можно не беспокоиться: обязательный медицинский страховой взнос, уплаченный при въезде в Эмират Дубай, дает уважаемому пациенту право на полноценное медицинское обслуживание. Но пока что ему необходим покой, лечебные процедуры и никакой активности.
На пациента прозрачным пластырем налепили несколько маленьких датчиков, проводки от которых шли с небольшой коробочки на поясе — на ней успокаивающе мигал зеленый светодиод. Врач попрощался и ушел.
Вопреки указаниям, сразу после ухода врача Хомяк активность проявил: он встал, подошел к двери и осторожно подергал ее. Дверь оказалось запертой, причем запертой снаружи, а вот изнутри ее запереть было нельзя даже при желании: кроме простой круглой ручки, на двери ничего другого не было.
Однако врач говорил не просто так: от этих несложных движений у Хомяка разболелась голова, и он улегся обратно на кровать, пытаясь заснуть. Однако уснуть не удавалось.
Он еще раз напряг память: что же все-таки произошло?
«Я вел самолет, так? Потом раздался выстрел, и я, не выпуская штурвал из рук, обернулся… И увидел Корсара одноглазого, как он пытается дать в морду одному из арабов, а тот пытается поднять пистолет. У русскоязычного оператора тоже автомат откуда-то появился… Потом я обратно повернулся к приборной доске, хотел вираж заложить, чтобы все посыпалось, но тут началась стрельба, от приборной доски крошево полетело… Потом взрыв газовой гранаты — и все, я отключился. Правильное все-таки у меня предчувствие было! Киногруппа чертова!»
Хомяк недовольно заворочался, потом сел, обхватив голову руками.
«Выгодный заказ, мать его так! Ладно, лечение пойдет по страховке, но самолет-то чинить придется за свои! Пресса вой поднимет… Компанию переименовывать придется, регистрировать заново, а сколько сейчас сбор? Вроде ведь подняли с прошлого года… И что с Тимуром? — вдруг забеспокоился он. — Мне же про него ничего не сказали! И про Корсара!»
Он вскочил с кровати, но тут же сел на нее обратно: действительно, не молотить же кулаками в дверь с криками «Откройте, откройте!». Здесь, наверное, должна быть какая-то кнопка вызова…
Кнопок с символически нарисованной фигуркой человека оказалась несколько, и расположены они бы ли так, что дотянуться до них мог даже полностью ослабевший человек хоть с кровати, хоть упав посреди комнаты.
«Нажать, что ли? Хотя, если уж телевизор от эфира отключили, так на словах точно ничего не скажут. Думают, что так спокойней…»
И, перевалившись на бок, Хомяк принялся рассчитывать, во что ему обойдется ремонт самолета и что придется делать именно здесь, а с чем выпустят и разрешат долететь до своего аэродрома.
Так прошло время до вечера. Ужин оказался не хуже ресторанного, а принесла его эффектная женщина, которая прекрасно сознавала свою привлекательность и не упускала возможности подчеркнуть ее жестом или просто позой. Однако на ее прелести Хомяк внимания почти не обратил, а молча съел все, что было на тарелках. Обиды она не выказала, а покинула палату, как ему показалось, с облегчением, и он подумал: похоже, это тоже часть терапевтической программы. А может быть, и нет — обязательный страховой взнос вряд ли покрывал стоимость настолько развернутого курса лечения.
Щелкнул замок, и Хомяк опять остался в одиночестве. Тягостные раздумья уже порядком надоели ему, и он собрался было включить телеблок и выбрать какое-нибудь кино поглупее, когда дверь снова открылась.
Хомяк неторопливо обернулся, ожидая увидеть врача, совершающего вечерний обход, но вместо него в дверях стояли два хорошо одетых человека европейского вида. Один из них аккуратно прикрыл за собою дверь и остался стоять рядом с нею, а другой присел на кресло.
— Говорите по-английски? — осведомился присевший. Когда он говорил, двигались только губы и челюсть, а глаза оставались неподвижными, словно мертвые.
— Вполне, — насторожено ответил Хомяк. Эта парочка ему сразу не понравилась.
— Прекрасно… Так вот, я хочу перейти к делу. На настоящий момент я являюсь представителем заказчика, который огранизовывал полет с киногруппой.
У Хомяка похолодело в груди, однако он нашел в себе силы, чтобы небрежно поинтересоваться:
— А я вроде с другим человеком говорил. Где он сейчас?
— Он больше не работает у нас, — вежливо пояснил мертвоглазый. — Но давайте к делу. Мы очень огорчены произошедшим и хотели бы принести вам свои извинения.
Хомяк сидел молча, не пытаясь нарушить паузы. Однако в голове его быстро проносились мысли: он пытался понять, что за игра разворачивается тут, и ничего не мог придумать. Оставалось только ждать дальнейшего развития событий.
— Да, извинения, — наконец заговорил сидящий, — в том числе и в материальной форме. Согласитесь, что вы этого не ожидали?
Хомяк осторожно кивнул, не сводя глаз со второго человека, стоящего у двери. Оружия в руках тот не держал, но вся его поза свидетельствовала, что он присутствует здесь не просто так.
— Дело в том, что все случившееся — это наша ошибка. Надо ее исправить, и в этом вы можете нам помочь. Собственно, именно поэтому мы с вами сейчас и разговариваем… Вы ведь, наверное, уже поняли, что иначе все было бы совсем по-другому?
Хомяк сглотнул, постаравшись, чтобы это было незаметно. При всей нейтральности тона угроза была вполне понятна. Хотя, с другой стороны, если б эти двое хотели его просто грохнуть, они б это уже давно сделали. Убийцы ведут душещипательные разговоры с жертвой перед смертью только в дешевых фильмах, а здесь — им попросту что-то надо. Весь вопрос только, что?
— Требуется от вас не так уж и много, — визитер словно угадал его мысли. — Через некоторое время здесь появятся люди. Из местной полиции и, может быть, из ваших российских служб. Они будут задавать вопросы. Так вот, отвечая на них, вы должны придерживаться одной-единственной версии: вы были отравлены сразу и ничего не видели. Просто ничего. Все дальнейшее происходило без вас.
— Ну… Так ведь оно почти так и было? — удивился Хомяк. Он-то думал…
— Очень хорошо. Но я повторяю: так, почти так или совсем не так — вы должны говорит только одно: вы потеряли сознание сразу. Ваших интересов это абсолютно не затронет, не так ли? Зато для нас это будет весьма удобно, и за это удобство мы согласны заплатить разумную сумму.
— Сколько? — задал вопрос Хомяк. Хотя он и понимал неуместность этого вопроса, тем не менее не смог удержаться.
— О, уже деловой разговор. Огорчу вас: немного. Но, учитывая ситуацию, я советую вам воздержаться от торговли. Фактически вам уже начали платить: этот госпиталь отнюдь не то, что вы могли получить на страховку. Кроме того, вам сделают большую скидку на ремонт самолета и не будут требовать возмещения ущерба семьям погибших.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
На пациента прозрачным пластырем налепили несколько маленьких датчиков, проводки от которых шли с небольшой коробочки на поясе — на ней успокаивающе мигал зеленый светодиод. Врач попрощался и ушел.
Вопреки указаниям, сразу после ухода врача Хомяк активность проявил: он встал, подошел к двери и осторожно подергал ее. Дверь оказалось запертой, причем запертой снаружи, а вот изнутри ее запереть было нельзя даже при желании: кроме простой круглой ручки, на двери ничего другого не было.
Однако врач говорил не просто так: от этих несложных движений у Хомяка разболелась голова, и он улегся обратно на кровать, пытаясь заснуть. Однако уснуть не удавалось.
Он еще раз напряг память: что же все-таки произошло?
«Я вел самолет, так? Потом раздался выстрел, и я, не выпуская штурвал из рук, обернулся… И увидел Корсара одноглазого, как он пытается дать в морду одному из арабов, а тот пытается поднять пистолет. У русскоязычного оператора тоже автомат откуда-то появился… Потом я обратно повернулся к приборной доске, хотел вираж заложить, чтобы все посыпалось, но тут началась стрельба, от приборной доски крошево полетело… Потом взрыв газовой гранаты — и все, я отключился. Правильное все-таки у меня предчувствие было! Киногруппа чертова!»
Хомяк недовольно заворочался, потом сел, обхватив голову руками.
«Выгодный заказ, мать его так! Ладно, лечение пойдет по страховке, но самолет-то чинить придется за свои! Пресса вой поднимет… Компанию переименовывать придется, регистрировать заново, а сколько сейчас сбор? Вроде ведь подняли с прошлого года… И что с Тимуром? — вдруг забеспокоился он. — Мне же про него ничего не сказали! И про Корсара!»
Он вскочил с кровати, но тут же сел на нее обратно: действительно, не молотить же кулаками в дверь с криками «Откройте, откройте!». Здесь, наверное, должна быть какая-то кнопка вызова…
Кнопок с символически нарисованной фигуркой человека оказалась несколько, и расположены они бы ли так, что дотянуться до них мог даже полностью ослабевший человек хоть с кровати, хоть упав посреди комнаты.
«Нажать, что ли? Хотя, если уж телевизор от эфира отключили, так на словах точно ничего не скажут. Думают, что так спокойней…»
И, перевалившись на бок, Хомяк принялся рассчитывать, во что ему обойдется ремонт самолета и что придется делать именно здесь, а с чем выпустят и разрешат долететь до своего аэродрома.
Так прошло время до вечера. Ужин оказался не хуже ресторанного, а принесла его эффектная женщина, которая прекрасно сознавала свою привлекательность и не упускала возможности подчеркнуть ее жестом или просто позой. Однако на ее прелести Хомяк внимания почти не обратил, а молча съел все, что было на тарелках. Обиды она не выказала, а покинула палату, как ему показалось, с облегчением, и он подумал: похоже, это тоже часть терапевтической программы. А может быть, и нет — обязательный страховой взнос вряд ли покрывал стоимость настолько развернутого курса лечения.
Щелкнул замок, и Хомяк опять остался в одиночестве. Тягостные раздумья уже порядком надоели ему, и он собрался было включить телеблок и выбрать какое-нибудь кино поглупее, когда дверь снова открылась.
Хомяк неторопливо обернулся, ожидая увидеть врача, совершающего вечерний обход, но вместо него в дверях стояли два хорошо одетых человека европейского вида. Один из них аккуратно прикрыл за собою дверь и остался стоять рядом с нею, а другой присел на кресло.
— Говорите по-английски? — осведомился присевший. Когда он говорил, двигались только губы и челюсть, а глаза оставались неподвижными, словно мертвые.
— Вполне, — насторожено ответил Хомяк. Эта парочка ему сразу не понравилась.
— Прекрасно… Так вот, я хочу перейти к делу. На настоящий момент я являюсь представителем заказчика, который огранизовывал полет с киногруппой.
У Хомяка похолодело в груди, однако он нашел в себе силы, чтобы небрежно поинтересоваться:
— А я вроде с другим человеком говорил. Где он сейчас?
— Он больше не работает у нас, — вежливо пояснил мертвоглазый. — Но давайте к делу. Мы очень огорчены произошедшим и хотели бы принести вам свои извинения.
Хомяк сидел молча, не пытаясь нарушить паузы. Однако в голове его быстро проносились мысли: он пытался понять, что за игра разворачивается тут, и ничего не мог придумать. Оставалось только ждать дальнейшего развития событий.
— Да, извинения, — наконец заговорил сидящий, — в том числе и в материальной форме. Согласитесь, что вы этого не ожидали?
Хомяк осторожно кивнул, не сводя глаз со второго человека, стоящего у двери. Оружия в руках тот не держал, но вся его поза свидетельствовала, что он присутствует здесь не просто так.
— Дело в том, что все случившееся — это наша ошибка. Надо ее исправить, и в этом вы можете нам помочь. Собственно, именно поэтому мы с вами сейчас и разговариваем… Вы ведь, наверное, уже поняли, что иначе все было бы совсем по-другому?
Хомяк сглотнул, постаравшись, чтобы это было незаметно. При всей нейтральности тона угроза была вполне понятна. Хотя, с другой стороны, если б эти двое хотели его просто грохнуть, они б это уже давно сделали. Убийцы ведут душещипательные разговоры с жертвой перед смертью только в дешевых фильмах, а здесь — им попросту что-то надо. Весь вопрос только, что?
— Требуется от вас не так уж и много, — визитер словно угадал его мысли. — Через некоторое время здесь появятся люди. Из местной полиции и, может быть, из ваших российских служб. Они будут задавать вопросы. Так вот, отвечая на них, вы должны придерживаться одной-единственной версии: вы были отравлены сразу и ничего не видели. Просто ничего. Все дальнейшее происходило без вас.
— Ну… Так ведь оно почти так и было? — удивился Хомяк. Он-то думал…
— Очень хорошо. Но я повторяю: так, почти так или совсем не так — вы должны говорит только одно: вы потеряли сознание сразу. Ваших интересов это абсолютно не затронет, не так ли? Зато для нас это будет весьма удобно, и за это удобство мы согласны заплатить разумную сумму.
— Сколько? — задал вопрос Хомяк. Хотя он и понимал неуместность этого вопроса, тем не менее не смог удержаться.
— О, уже деловой разговор. Огорчу вас: немного. Но, учитывая ситуацию, я советую вам воздержаться от торговли. Фактически вам уже начали платить: этот госпиталь отнюдь не то, что вы могли получить на страховку. Кроме того, вам сделают большую скидку на ремонт самолета и не будут требовать возмещения ущерба семьям погибших.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92