русские действительно не имеют такого превосходства, которое бы позволило нам начать бум в прессе, вооружить сенсационными фактами делегацию в Женеве, остановить переговоры и, таким образом, получить в конгрессе ассигнования на наш проект.
Пим помял лицо ладонью, пожал плечами, закурил:
— Жаль… В конечном счете речь идет о судьбе всего предприятия… Надо идти ва-банк… От кого поступила информация?
Чуть помедлив, Макгони ответил:
— Вы же догадываетесь… От ЗДРО… Непосредственный босс моего брата Чарльза, которого мы смогли отправить в Женеву… Вы знакомы, не так ли?
Пим, словно бы не слышав вопроса, отчеканил:
— Пусть этот самый ЗДРО что-то придумает, пусть, наконец, пустит в ход данные своей агентуры не только о том, что русские имеют в настоящий момент, но о том, что они намерены сделать… Что им под силу… Мы не можем отступать… Мы обязаны запугать мир, от этого зависит будущее… Наше с вами будущее.
— Но ведь ЗДРО не может подтасовать факты, Сэм.
— Я не знаю, что он может, а что нет, не я хозяин его предприятия, но я убежден, что безвыходных положений не существует…
— Толкаете наших друзей на должностное преступление?
Пим вдруг рассердился; не скрывая раздражения, спросил:
— Значит, вы убеждены, что русские только и думают, как дать мир человецем и спустить благоволенье на землю?
— Нет, я так не думаю. Но жизнь приучила меня поступать в рамках правды.
— Послушайте, мой друг… Кажется, Карл Маркс говорил: есть маленькая ложь, есть большая ложь, а уже потом идет статистика. Пусть ЗДРО запрашивает своего человека не столько о существующем числе ракет, сколько о том, чего можно ждать от Советов. Русские же знают о нашем проекте, в конце концов! Они не сидят сложа руки! Наверняка прикидывают что-то на случай, если в Женеве не удастся договориться… А дальше словесная техника: количество построенных ракет, запланированных к постройке, соображения о том, сколько надо построить, если… Неужели не понятно? Это же рамки правды! Смелой правды, добавил бы я… Меня устроят непроверенные данные, Макгони. И вашего брата в Женеве это обязано устроить. Да, именно так, обязано. Меня удовлетворит любая информация, которая придет с той стороны, организованная таким образом, чтобы победил я, а не их авиация. — Пим усмехнулся: — К сожалению, на пост ЗДРО ни один из членов нашего совета директоров не хочет идти — оклад в семь раз меньше, чем у нас, по-человечески можно понять… Я не знаю, как вы, ваш брат, ЗДРО сделаете то, что нужно сделать, но не сделать этого вы просто не имеете права.
— Если я верно понял, в нынешней ситуации вас не интересует правда, Сэм? Вам нужна ложь, угодная предприятию?
— В общем-то, да. — Пим усмехнулся: — Когда ставки сделаны, поздно думать о заповедях Библии.
3
«Москва, Посольство США, резиденту ЦРУ.
Срочно запросите Н-52 не только о фактически существующем ракетном арсенале, но и о тенденции выпуска новой продукции, а также о том, сколько новых видов межконтинентальных ракет могло бы быть запущено в производство, имея в виду возможную ситуацию на женевских переговорах.
ЗДРО».
4
Резидент подвинул Питеру Юрсу шифротелеграмму из Лэнгли-тот прочитал ее и зло выругался:
— Идиотизм какой-то, я не могу ставить…
— Тшшш, Питер…
Юрс взял ручку, написал на листке бумаги:
«Центральное разведывательное управление. Прошу составить конкретный вопросник по каждой интересующей позиции. Агент обязан передавать данные, а не делиться соображениями по ловоду того, что „должно быть сделано если“…»
Резидент дважды прочитал текст, внес правку, смягчавшую тон телеграммы (вместо слов «агент обязан передавать данные» написал: «Значительно целесообразнее, если мы будем продолжать получать информацию, которая представляет серьезнейший стратегический интерес, нежели чем…»), и отправил документ шифровальщикам, заключив его фразой о том, что Н-52 является ценнейшим источником секретной информации, которого необходимо всячески оберегать, запуская в работу лишь в экстремальной ситуации; использовать его в целях выяснения одних лишь тенденций нерационально; русские — особенно такого уровня, как Н-52, — привыкли к конкретике вопроса и ответа…
5
Получив эту телеграмму из московской резидентуры, ЗДРО довольно долго сидел над ней, потом выехал в город, встретился, соблюдая все меры конспирации, с главой ракетной корпорации Сэмом Пимом, а после этого вызвал Кемплера, шефа секции «особого назначения».
— Послушайте, Алек, а где этот самый Пол? Раньше он, мне кажется, жил под именем Анхел?…
— Пол на базе, — ответил Кемплер, — где же ему еще быть?
— Как его состояние?
— Вполне приличное… Мы несколько ограничили его в алкоголе, сейчас он пришел в себя.
— Полагаете, его можно включить в комбинацию?
Кемплер — маленький колобок с сияющими, словно у восторженного ребенка, глазами — поинтересовался:
— Дело связано с выездом?
— Нет. С консультацией.
— Естественно, по русской проблематике?
— Конечно.
— Можно.
— Вы ему абсолютно верите?
— Перебежчикам никто не верит абсолютно . В чем будет его задача?…
— Сегодня, желательно до обеда, он должен составить вопросник… Скажем, по танковому потенциалу русских в Восточной Германии… Меня интересует метод его мышления, ясно? Надо, чтобы русского спрашивал русский, вот в чем штука. И более всего меня интересует, чтобы этот самый Анхел составил часть вопросов в сослагательном наклонении. Не понятно? Поясняю: нас занимает вопрос, что предпримут русские, если мы договоримся с ними о каком-то соглашении, связанном с «мерами доверия» в Центральной Европе… Будут они выводить войска или же начнут свои обычные хитрости? Какие? Меня интересуют в первую очередь допуски , основанные на мнениях компетентных руководителей, доверительные разговоры с теми, кто обладает выходами , все, что угодно, но только не личное мнение агента. Американец никогда не поймет психологию мышления русского агента так, как именно русский… Меня интересует: что должны делать русские, если, скажем, переговоры о мерах доверия для них лишь способ выиграть время и запустить в серию новые виды… танков… Пусть ваш Анхел составит развернутый и подробный вопросник. Потянет?
6
…Анхелом был Алексей Босенко, бежавший на Запад в 1964 году; на первом же собеседовании с американскими разведчиками в Берне заявил: «Именно я встречался с Ли Харви Освальдом, когда он запросил в Союзе политическое убежище, а Москва ему в этом отказала; именно я был тем, кто пришел к нему в номер, когда он, будучи ошеломлен отказом властей, имитировал самоубийство в ванне, перерезав не ту вену…»
Работники европейской резидентуры ЦРУ слушали его с затаенным интересом, отправили в Вашингтон, привезли в Лэнгли, неделю допрашивали, а потом посадили в камеру, где он и провел тринадцать месяцев;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Пим помял лицо ладонью, пожал плечами, закурил:
— Жаль… В конечном счете речь идет о судьбе всего предприятия… Надо идти ва-банк… От кого поступила информация?
Чуть помедлив, Макгони ответил:
— Вы же догадываетесь… От ЗДРО… Непосредственный босс моего брата Чарльза, которого мы смогли отправить в Женеву… Вы знакомы, не так ли?
Пим, словно бы не слышав вопроса, отчеканил:
— Пусть этот самый ЗДРО что-то придумает, пусть, наконец, пустит в ход данные своей агентуры не только о том, что русские имеют в настоящий момент, но о том, что они намерены сделать… Что им под силу… Мы не можем отступать… Мы обязаны запугать мир, от этого зависит будущее… Наше с вами будущее.
— Но ведь ЗДРО не может подтасовать факты, Сэм.
— Я не знаю, что он может, а что нет, не я хозяин его предприятия, но я убежден, что безвыходных положений не существует…
— Толкаете наших друзей на должностное преступление?
Пим вдруг рассердился; не скрывая раздражения, спросил:
— Значит, вы убеждены, что русские только и думают, как дать мир человецем и спустить благоволенье на землю?
— Нет, я так не думаю. Но жизнь приучила меня поступать в рамках правды.
— Послушайте, мой друг… Кажется, Карл Маркс говорил: есть маленькая ложь, есть большая ложь, а уже потом идет статистика. Пусть ЗДРО запрашивает своего человека не столько о существующем числе ракет, сколько о том, чего можно ждать от Советов. Русские же знают о нашем проекте, в конце концов! Они не сидят сложа руки! Наверняка прикидывают что-то на случай, если в Женеве не удастся договориться… А дальше словесная техника: количество построенных ракет, запланированных к постройке, соображения о том, сколько надо построить, если… Неужели не понятно? Это же рамки правды! Смелой правды, добавил бы я… Меня устроят непроверенные данные, Макгони. И вашего брата в Женеве это обязано устроить. Да, именно так, обязано. Меня удовлетворит любая информация, которая придет с той стороны, организованная таким образом, чтобы победил я, а не их авиация. — Пим усмехнулся: — К сожалению, на пост ЗДРО ни один из членов нашего совета директоров не хочет идти — оклад в семь раз меньше, чем у нас, по-человечески можно понять… Я не знаю, как вы, ваш брат, ЗДРО сделаете то, что нужно сделать, но не сделать этого вы просто не имеете права.
— Если я верно понял, в нынешней ситуации вас не интересует правда, Сэм? Вам нужна ложь, угодная предприятию?
— В общем-то, да. — Пим усмехнулся: — Когда ставки сделаны, поздно думать о заповедях Библии.
3
«Москва, Посольство США, резиденту ЦРУ.
Срочно запросите Н-52 не только о фактически существующем ракетном арсенале, но и о тенденции выпуска новой продукции, а также о том, сколько новых видов межконтинентальных ракет могло бы быть запущено в производство, имея в виду возможную ситуацию на женевских переговорах.
ЗДРО».
4
Резидент подвинул Питеру Юрсу шифротелеграмму из Лэнгли-тот прочитал ее и зло выругался:
— Идиотизм какой-то, я не могу ставить…
— Тшшш, Питер…
Юрс взял ручку, написал на листке бумаги:
«Центральное разведывательное управление. Прошу составить конкретный вопросник по каждой интересующей позиции. Агент обязан передавать данные, а не делиться соображениями по ловоду того, что „должно быть сделано если“…»
Резидент дважды прочитал текст, внес правку, смягчавшую тон телеграммы (вместо слов «агент обязан передавать данные» написал: «Значительно целесообразнее, если мы будем продолжать получать информацию, которая представляет серьезнейший стратегический интерес, нежели чем…»), и отправил документ шифровальщикам, заключив его фразой о том, что Н-52 является ценнейшим источником секретной информации, которого необходимо всячески оберегать, запуская в работу лишь в экстремальной ситуации; использовать его в целях выяснения одних лишь тенденций нерационально; русские — особенно такого уровня, как Н-52, — привыкли к конкретике вопроса и ответа…
5
Получив эту телеграмму из московской резидентуры, ЗДРО довольно долго сидел над ней, потом выехал в город, встретился, соблюдая все меры конспирации, с главой ракетной корпорации Сэмом Пимом, а после этого вызвал Кемплера, шефа секции «особого назначения».
— Послушайте, Алек, а где этот самый Пол? Раньше он, мне кажется, жил под именем Анхел?…
— Пол на базе, — ответил Кемплер, — где же ему еще быть?
— Как его состояние?
— Вполне приличное… Мы несколько ограничили его в алкоголе, сейчас он пришел в себя.
— Полагаете, его можно включить в комбинацию?
Кемплер — маленький колобок с сияющими, словно у восторженного ребенка, глазами — поинтересовался:
— Дело связано с выездом?
— Нет. С консультацией.
— Естественно, по русской проблематике?
— Конечно.
— Можно.
— Вы ему абсолютно верите?
— Перебежчикам никто не верит абсолютно . В чем будет его задача?…
— Сегодня, желательно до обеда, он должен составить вопросник… Скажем, по танковому потенциалу русских в Восточной Германии… Меня интересует метод его мышления, ясно? Надо, чтобы русского спрашивал русский, вот в чем штука. И более всего меня интересует, чтобы этот самый Анхел составил часть вопросов в сослагательном наклонении. Не понятно? Поясняю: нас занимает вопрос, что предпримут русские, если мы договоримся с ними о каком-то соглашении, связанном с «мерами доверия» в Центральной Европе… Будут они выводить войска или же начнут свои обычные хитрости? Какие? Меня интересуют в первую очередь допуски , основанные на мнениях компетентных руководителей, доверительные разговоры с теми, кто обладает выходами , все, что угодно, но только не личное мнение агента. Американец никогда не поймет психологию мышления русского агента так, как именно русский… Меня интересует: что должны делать русские, если, скажем, переговоры о мерах доверия для них лишь способ выиграть время и запустить в серию новые виды… танков… Пусть ваш Анхел составит развернутый и подробный вопросник. Потянет?
6
…Анхелом был Алексей Босенко, бежавший на Запад в 1964 году; на первом же собеседовании с американскими разведчиками в Берне заявил: «Именно я встречался с Ли Харви Освальдом, когда он запросил в Союзе политическое убежище, а Москва ему в этом отказала; именно я был тем, кто пришел к нему в номер, когда он, будучи ошеломлен отказом властей, имитировал самоубийство в ванне, перерезав не ту вену…»
Работники европейской резидентуры ЦРУ слушали его с затаенным интересом, отправили в Вашингтон, привезли в Лэнгли, неделю допрашивали, а потом посадили в камеру, где он и провел тринадцать месяцев;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95