- Да, жил, - сказал чужеземец, полагая, что понял, о чем идет речь. Я жил у вождя Соленого моря, если ты имеешь в виду наш народ. Что же касается трубки, то нет, не курил. У нас нет такого обычая. Вот французы и негры - другое дело.
- Мой брат, - холодно возразила Канонда, - говорит раздвоенным языком. Свою сестру он считает чересчур глупой. Канонда - дочь мико, - с достоинством закончила она.
- Канонда - дочь мико?
- Как мой брат попал в каноэ, в котором был найден своей сестрой?
- А как может оказаться в шлюпке честный английский мичман, когда ему приспичило полакомиться устрицами? А в это время какой-то французский пес, пират, сваливается ему на голову и тащит его в свою разбойничью нору! Ночью мне удалось улизнуть. Была бы воля Божья, Том и Билл составили бы мне компанию, но мерзавец запер нас всех по отдельности.
Создавалось впечатление, что молодой человек говорит все это не столько для того, чтобы вразумить Канонду, сколько для собственного наслаждения, - он вновь обрел дар речи!
- Стало быть, мой брат украл каноэ у вождя Соленого моря и ночью бежал из его вигвама?
- Это каноэ принадлежит гнуснейшему главарю пиратов. Не его ли ты называешь вождем Соленого моря?
Индианка смерила его столь выразительным взглядом, что у молодого моряка сразу поубавилось веселости.
- Мой брат слишком юн, чтобы встать на тропу войны с вождем Соленого моря. Для начала ему неплохо бы научиться охотиться на оленя и бизона и уметь убивать водяных гадов. Иначе его сестрам придется плакать над трупом своего погибшего брата.
В ее голосе слышались нотки и сочувствия, и насмешки, но она очень хотела услышать ответ британца.
- Неужели ты думаешь, что английский офицер не побрезгует вступить в войну с каким-то пиратом? Эти псы созданы для тюрьмы и виселицы.
Индианка ответила взглядом, полным презрения.
- Послушай, юноша, - отчеканила она, - когда краснокожие воины вступают на тропу войны, они либо убивают врагов в бою, либо берут их в плен, чтобы показать их тем, кто помладше. Я видела пленных воинов и утверждаю: мой брат не вождь и не воин. Руки его нежны, как у девушки. Они никогда не держали томагавка. Вождь Соленого моря захватил его вместе с другими юнцами. Это - великий вождь, он убивает мужчин, но ему нет дела до детей и женщин. У моего брата сильный язык, но слабые руки.
- Можно подумать, что ты знаешь о пирате больше, чем можем знать мы оба, - не скрывая досады, возразил англичанин.
- Вождь Соленого - великий воин, имя его известно во многих землях.
- Далеко отсюда его вигвам?
- Мой брат, - возразила индианка насмешливо, - плыл сюда от самого вигвама вождя. Краснокожие выбирают в лазутчики таких воинов, которые умели измерять тропу. Разве у бледнолицых иначе?
- Ты считаешь меня шпионом, засланным к вольным охотникам?
- Мой брат говорит языком моих врагов. Или язык его раздвоен?
- Пожалуй. Я и сам не могу понять, во сне я или наяву. Быть может, именно тебе я обязан жизнью. Если так, прими мою сердечную благодарность. Прости, если слова мои, возможно, не понятые тобой, показались тебе обидными. Скажи только, где я? Я помню только меднокожую девушку, пришедшую мне на помощь, когда меня цапнул аллигатор. А еще в моем неясном воспоминании остался милый образ не то ребенка, не то девушки, который, как ангел, являлся мне только во сне. Мне казалось, что я увидел глаза сестры. Но, по правде сказать, хоть я и не знаю, как ты относишься к пирату, у меня есть причины ненавидеть его. Мы снялись с якоря в Ямайке, цель нашего плавания состояла в том, чтобы разведать притоки Миссисипи. Я и несколько моих товарищей добились от старого ворчуна, я имею в виду нашего капитана, разрешения половить черепах и устриц. От фрегата удалились на порядочное расстояние и заплыли в глубокую бухту, где была тьма устриц. Не успели мы от души поработать граблями, как видим: прямо у нас перед носом появляется яхта, вся утыканная пушками и ружьями. Пистолетов при нас, естественно, не оказалось, и пираты попросту сгребли нас, как мы гребли устриц. Потом рассовали по каким-то чуланам, каждого поместили отдельно. И уж оттуда я дал тягу.
Из рассказа моряка индианка уразумела не более половины и все еще продолжала недоверчиво покачивать головой.
- Язык моего брата змеится. Он хочет уверить, что не вступал на тропу войны с вождем Соленого моря. Но и вождю незачем похищать юных воинов. Зачем же ему понадобился мой бледнолицый брат?
- Думаю, все объясняется трусостью пирата. Он боится, и не зря, что мы обнаружим его логово и обложим своими сетями, а потом повесим мерзавца на рее.
- Я же сказала, что у моего брата лживый язык. Народ моего брата вступил на тропу войны с вождем Соленого моря, а тот заманил воинов в ловушку. Разве не так?
- Милая моя девушка, - британец начал терять терпение, - мы не воюем с пиратом, хотя я не упустил бы случая заковать его в кандалы. Честь воевать с ним мы уступаем янки - нашим строптивым братьям. Вот с ними-то мы и ведем войну. Хотя, не то чтобы войну... Просто мы снарядили несколько кораблей и полков, чтобы малость проучить их...
- Народ моего брата не ведет войны с вождем Соленого моря и все же готов повесить его? Народ моего брата заслуживает собачьей смерти?!
Британца передернуло от этих слов.
- Мой брат говорит о янкизах, - продолжала индианка, - что ведет с ними войну, что хочет их проучить. А сам-то он разве не из них? Разве не на их языке говорит он?
- Я имею честь быть англичанином, - ответил молодой человек с самодовольной гримасой истого кокни [прозвище жителей Лондона].
- Англичанин? - в раздумье повторила девушка. - Вождь нашей школы много рассказывал нам об этом народе. Он обитает на далеком острове в стране заходящего солнца. У этого народа есть престарелый вождь, который как малое дитя. - При этих словах она коснулась рукой лба. - Головы мужчин там полны тумана, а утробы прожорливы и ненасытны. Они уже посылали вождей в страну янкизов, но те прогнали их прочь. Так значит, мой брат из этого племени?
Британец, коему пришлось выслушать целый катехизис, вбиваемый сельскими учителями Америки в головы своих воспитанниц, не без смущения ответил:
- Разумеется, я с этого острова. И его вождю, как ты окрестила нашего короля, действительно свойственны кое-какие причуды. Палату лордов он принимает порой за стадо спесивых павлинов. Но я не могу согласиться с твоим отзывом о моем народе.
- Язык моего брата опять лукавит. Не из того ли он племени, у которого много кораблей, не из того ли он племени, на которое поднял томагавк Большой Белый отец?
- Из того, - с досадой сказал британец.
- И это племя, - с улыбкой притворного сочувствия спросила она, собирается проучить янкизов?
- Да, именно так.
- Несчастные глупцы! Плохо придется народу моего брата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67