Хорошо. Это вы, тысяча девятьсот шестьдесят шестой. А это сегодняшний год, тысяча девятьсот девяносто девятый. Положим, вы собираетесь жить до девяноста лет. Тогда год вашей смерти две тысячи пятьдесят шестой. Достаточно с линий XY. Теперь другая линия — X'Y. Это также ход истории во вселенной, тот же самый ход истории, обозначенный на другой линии. ТОЛЬКО ОНА ИДЕТ ПО-ДРУГОМУ.
— Что?
— Почему нет? Представьте, что существует много вселенных, независимых друг от друга, с собственным набором солнц и планет, на которых события развиваются по законам этой вселенной. Бесконечность вселенных, Лью. Разве есть логика в том, что время в каждой из них должно течь в одном направлении?
— Энтропия, — пробормотал я, — законы термодинамики. Ход времени. Причина и следствие.
— Я не буду спорить ни с одной из этих идей. Насколько я знаю, все они действуют внутри замкнутой системы, — сказал Карваджал. — Но одна замкнутая система не оказывает энтропического воздействия на другую замкнутую систему, не так ли? Время может идти от А к Z в одной вселенной и от Z к А — в другой. Но только наблюдатель, находящийся вне этих миров, может знать об этом, в то время как внутри каждой вселенной ежедневный ход времени идет к следствию, а не наоборот. Вы согласны с логикой этого рассуждения?
Я на мгновение закрыл глаза:
— Хорошо. У нас есть бесконечное множество вселенных, отдаленных друг от друга, и направление течения времени в любой из них может оказаться перевернутым вверх ногами по отношению к остальным.
— В бесконечности чего-либо существуют все возможные варианты. Да?
— Да. Определенно.
— Тогда вы так же согласитесь, — сказал Карваджал, — что множества несвязанных миров могут выявить один, полностью идентичный нашему. За исключением направления хода времени.
— Я не совсем улавливаю…
— Послушайте, — сказал он нетерпеливо, указывая на лини X'Y на скатерти. — Вот другая вселенная, рядом с нашей. Все, что происходит там, случается у нас вплоть до мельчайших подробностей. Но в ней создание находится в точке V, а не в X', а тепловая смерть вселенной — на X' вместо Y. Вот здесь, — он черкнул по линии Y моего края стола, — неандертальская эра. Вот Распятие. Вот тысяча девятьсот тридцать девятый, тысяча девятьсот шестьдесят шестой, тысяча девятьсот девяносто девятый, две тысячи пятьдесят шестой. Те же самые события, те же ключевые даты, но идущие от конца к началу. Если бы вам удалось заглянуть в этот мир, то вам бы показалось, что события разворачиваются в обратном направлении. Но оттуда, естественно, все воспринимается нормально.
Карваджал соединил точки тысяча девятьсот тридцать девятых и тысяча девятьсот девяносто девятых годов на обеих линиях. Затем он обвел рамкой оба пересечения и, соединив их концы, нарисовал такую схему:
неандер— Тепловая Создание тальцы Иисус 1939 1966 1999 2056 смерть
X -|-|-|-|-|-|-|-|— Y
X' -|-|-|-|-|-|-|-|— Y'
Тепловая 2056 1999 1966 1939 Иисус неандер— Создание смерть тальцы
Проходивший мимо официант взглянул на то, что Карваджал выделывал со скатертью, слегка кашлянул, ничего не сказав, и с каменным лицом прошел дальше. Карваджал, казалось, не заметил этого. Он продолжал:
— Давайте теперь предположим, что кто-то родился во вселенной XY и может, Бог знает почему, время от времени заглядывать во вселенную X'Y. Я. Вот он я, с тысяча девятьсот тридцать девятого по тысяча девятьсот девяносто девятый год, на линии XY время от времени заглядываю на линию X'Y и вижу события, которые происходят с тысяча девятьсот тридцать девятого по тысяча девятьсот девяносто девятый год, те же самые, что и в моей жизни, только идут они в обратном порядке. То есть во время моего рождения здесь, во вселенной XY, все события моей жизни уже произошли во вселенной X'Y. Когда мое сознание вступает в связь с моим же сознанием в том мире, я узнаю от него о его прошлом, которое одновременно является моим будущим.
— Очень четко.
— Да. Обычный человек, живущий в одном измерении, может произвольно путешествовать по своей памяти, но это касается только прошлого. А у меня есть доступ к памяти кого-то, кто живет в обратном направлении, и это позволяет мне «вспоминать» будущее так же, как прошлое. При условии правильности теории двух временных линий.
— А она правильная?
— Откуда я знаю? — ответил Карваджал. — Это только правдоподобная рабочая гипотеза для объяснения того, что я вижу. Но как я могу доказать ее?
Помедлив, я спросил:
— То, что вы ВИДИТЕ, к вам приходит в обратном хронологическом порядке? Будущее именно в таком порядке проходит перед вами?
— Нет. Никогда. Не более, чем ваши воспоминания в одномерном пространстве. Я получаю прерывистые вспышки, фрагменты сцен, иногда большие отрывки, продолжительностью десяти-пятнадцати минут и более, но всегда беспорядочные, никакой линейной зависимости, никогда ничего последовательного. Я научился находить большие куски, вспоминать последовательность и выстраивать их в соответствующем порядке. Это попытки прочесть вавилонскую поэзию, расшифровать клинопись на перемешанных разбитых обломках глиняных дощечек. Постепенно подобрал ключи, которые помогли мне воссоздать будущее: вот так будет выглядеть мое лицо, когда мне будет сорок лет, в пятьдесят, в шестьдесят, эту одежду я носил с тысяча девятьсот шестьдесят девятого по тысяча девятьсот семьдесят третий, вот период, когда я носил усы, когда у меня были еще темные волосы, о, целый сонм маленьких примет, ассоциаций, заметок, которые в конце концов стали мне так знакомы, что я мог ВИДЕТЬ любую сцену, даже кратчайшую, и найти ее место не только на неделе, но даже указать точный день. Вначале это было нелегко. А сейчас — это моя вторая натура.
— А прямо сейчас вы ВИДИТЕ?
— Нет, — ответил он. — Нужно приложить усилие, чтобы вызвать это состояние. Это похоже на транс, — холодное выражение промелькнуло на его лице. — В наиболее глубоком состоянии, это как второе видение. Один мир накладывается на другой. И я даже не полностью уверен, в каком из миров я нахожусь, а какой я ВИЖУ. Даже после стольких лет я полностью не приспособился к этой дезориентации, к этому смешению, — он содрогнулся, — обычно это не так интенсивно. Чему я благодарен.
— Не могли бы вы показать мне, как это происходит?
— Здесь? Сейчас?
— Если можете.
Он долго изучающе смотрел на меня. Он облизнул губы, сжал их, нахмурился, задумался. Вдруг его выражение изменилось. Глаза потускнели, остановились, как будто бы он смотрел кино из последнего ряда огромного зала или, возможно, он вошел в глубокую медитацию. Его зрачки расширились и, расширившись, перестали реагировать на изменение освещения, хотя мимо нашего столика ходили люди, перекрывая свет. Его лицо застыло в напряжении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
— Что?
— Почему нет? Представьте, что существует много вселенных, независимых друг от друга, с собственным набором солнц и планет, на которых события развиваются по законам этой вселенной. Бесконечность вселенных, Лью. Разве есть логика в том, что время в каждой из них должно течь в одном направлении?
— Энтропия, — пробормотал я, — законы термодинамики. Ход времени. Причина и следствие.
— Я не буду спорить ни с одной из этих идей. Насколько я знаю, все они действуют внутри замкнутой системы, — сказал Карваджал. — Но одна замкнутая система не оказывает энтропического воздействия на другую замкнутую систему, не так ли? Время может идти от А к Z в одной вселенной и от Z к А — в другой. Но только наблюдатель, находящийся вне этих миров, может знать об этом, в то время как внутри каждой вселенной ежедневный ход времени идет к следствию, а не наоборот. Вы согласны с логикой этого рассуждения?
Я на мгновение закрыл глаза:
— Хорошо. У нас есть бесконечное множество вселенных, отдаленных друг от друга, и направление течения времени в любой из них может оказаться перевернутым вверх ногами по отношению к остальным.
— В бесконечности чего-либо существуют все возможные варианты. Да?
— Да. Определенно.
— Тогда вы так же согласитесь, — сказал Карваджал, — что множества несвязанных миров могут выявить один, полностью идентичный нашему. За исключением направления хода времени.
— Я не совсем улавливаю…
— Послушайте, — сказал он нетерпеливо, указывая на лини X'Y на скатерти. — Вот другая вселенная, рядом с нашей. Все, что происходит там, случается у нас вплоть до мельчайших подробностей. Но в ней создание находится в точке V, а не в X', а тепловая смерть вселенной — на X' вместо Y. Вот здесь, — он черкнул по линии Y моего края стола, — неандертальская эра. Вот Распятие. Вот тысяча девятьсот тридцать девятый, тысяча девятьсот шестьдесят шестой, тысяча девятьсот девяносто девятый, две тысячи пятьдесят шестой. Те же самые события, те же ключевые даты, но идущие от конца к началу. Если бы вам удалось заглянуть в этот мир, то вам бы показалось, что события разворачиваются в обратном направлении. Но оттуда, естественно, все воспринимается нормально.
Карваджал соединил точки тысяча девятьсот тридцать девятых и тысяча девятьсот девяносто девятых годов на обеих линиях. Затем он обвел рамкой оба пересечения и, соединив их концы, нарисовал такую схему:
неандер— Тепловая Создание тальцы Иисус 1939 1966 1999 2056 смерть
X -|-|-|-|-|-|-|-|— Y
X' -|-|-|-|-|-|-|-|— Y'
Тепловая 2056 1999 1966 1939 Иисус неандер— Создание смерть тальцы
Проходивший мимо официант взглянул на то, что Карваджал выделывал со скатертью, слегка кашлянул, ничего не сказав, и с каменным лицом прошел дальше. Карваджал, казалось, не заметил этого. Он продолжал:
— Давайте теперь предположим, что кто-то родился во вселенной XY и может, Бог знает почему, время от времени заглядывать во вселенную X'Y. Я. Вот он я, с тысяча девятьсот тридцать девятого по тысяча девятьсот девяносто девятый год, на линии XY время от времени заглядываю на линию X'Y и вижу события, которые происходят с тысяча девятьсот тридцать девятого по тысяча девятьсот девяносто девятый год, те же самые, что и в моей жизни, только идут они в обратном порядке. То есть во время моего рождения здесь, во вселенной XY, все события моей жизни уже произошли во вселенной X'Y. Когда мое сознание вступает в связь с моим же сознанием в том мире, я узнаю от него о его прошлом, которое одновременно является моим будущим.
— Очень четко.
— Да. Обычный человек, живущий в одном измерении, может произвольно путешествовать по своей памяти, но это касается только прошлого. А у меня есть доступ к памяти кого-то, кто живет в обратном направлении, и это позволяет мне «вспоминать» будущее так же, как прошлое. При условии правильности теории двух временных линий.
— А она правильная?
— Откуда я знаю? — ответил Карваджал. — Это только правдоподобная рабочая гипотеза для объяснения того, что я вижу. Но как я могу доказать ее?
Помедлив, я спросил:
— То, что вы ВИДИТЕ, к вам приходит в обратном хронологическом порядке? Будущее именно в таком порядке проходит перед вами?
— Нет. Никогда. Не более, чем ваши воспоминания в одномерном пространстве. Я получаю прерывистые вспышки, фрагменты сцен, иногда большие отрывки, продолжительностью десяти-пятнадцати минут и более, но всегда беспорядочные, никакой линейной зависимости, никогда ничего последовательного. Я научился находить большие куски, вспоминать последовательность и выстраивать их в соответствующем порядке. Это попытки прочесть вавилонскую поэзию, расшифровать клинопись на перемешанных разбитых обломках глиняных дощечек. Постепенно подобрал ключи, которые помогли мне воссоздать будущее: вот так будет выглядеть мое лицо, когда мне будет сорок лет, в пятьдесят, в шестьдесят, эту одежду я носил с тысяча девятьсот шестьдесят девятого по тысяча девятьсот семьдесят третий, вот период, когда я носил усы, когда у меня были еще темные волосы, о, целый сонм маленьких примет, ассоциаций, заметок, которые в конце концов стали мне так знакомы, что я мог ВИДЕТЬ любую сцену, даже кратчайшую, и найти ее место не только на неделе, но даже указать точный день. Вначале это было нелегко. А сейчас — это моя вторая натура.
— А прямо сейчас вы ВИДИТЕ?
— Нет, — ответил он. — Нужно приложить усилие, чтобы вызвать это состояние. Это похоже на транс, — холодное выражение промелькнуло на его лице. — В наиболее глубоком состоянии, это как второе видение. Один мир накладывается на другой. И я даже не полностью уверен, в каком из миров я нахожусь, а какой я ВИЖУ. Даже после стольких лет я полностью не приспособился к этой дезориентации, к этому смешению, — он содрогнулся, — обычно это не так интенсивно. Чему я благодарен.
— Не могли бы вы показать мне, как это происходит?
— Здесь? Сейчас?
— Если можете.
Он долго изучающе смотрел на меня. Он облизнул губы, сжал их, нахмурился, задумался. Вдруг его выражение изменилось. Глаза потускнели, остановились, как будто бы он смотрел кино из последнего ряда огромного зала или, возможно, он вошел в глубокую медитацию. Его зрачки расширились и, расширившись, перестали реагировать на изменение освещения, хотя мимо нашего столика ходили люди, перекрывая свет. Его лицо застыло в напряжении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59