Я пытаюсь избежать только неприятностей для тебя. Куинн не раз говорил мне, что если ты еще хоть раз явишься к нему с результатами своей черной магии, он переведет тебя в департамент оздоровления, а то и дальше. И он сделает это, Лью, сделает. Может быть, тебе потрясающе везло, когда ты высасывал из пальца подобную информацию, но…
— Это не везение, Хейг, — тихо проговорил я.
— А что?
— Я вообще не использую стохастических процессов, я не действую методом догадки. То, что я говорю, я ВИЖУ. Я способен заглядывать в будущее, слышать разговоры, читать заголовки, обозревать события, я могу вылавливать всяческие данные из грядущих времен, — это была маленькая ложь, я просто приписал возможности Карваджала себе. Практически результат был тем же самым, независимо от того, кто из нас осуществлял «видение». — Вот почему я не всегда могу дать подтверждающие данные, чтобы объяснить свои записки. Я заглядываю в январь. Я вижу, что Судакис в отставке. Вот и все. Я не знаю, почему. Я пока еще не воспринимаю окружающие структуру причины и следствия, только само событие. Это отличается от проектирования тенденций, это совсем другое, шире, меньше внушает доверие, но более надежно, стопроцентная надежность, стопроцентная Потому что я могу ВИДЕТЬ, что произойдет.
Мардикян долго молчал. Наконец, он сказал внезапно охрипшим голосом:
— Лью, ты это серьезно?
— Абсолютно.
— Если я пойду и договорюсь с Куинном, ты скажешь ему точно то, что сказал мне? Точно?
— Да.
— Подожди здесь, — сказал он.
Я подождал. Я старался ни о чем не думать, освободив ум, запустив стохастический поток: может, я ошибся, перехитрил сам себя? Я старался не верить в это. Я убеждал себя, что пришло мое время раскрыть то, на что я действительно способен. Достоверности ради я не стал упоминать о роли Карваджала в этом процессе, а с другой стороны, мне ничего не оставалось делать, и я почувствовал огромное облегчение, я чувствовал теплый легкий поток внутренней свободы теперь, когда выбрался из своего укрытия.
Минут через пятнадцать Мардикян вернулся. С ним был мэр. Они сделали несколько шагов и остановились бок о бок у двери, странно несочетающаяся пара. Темный и удивительно высокий Мардикян и светловолосый, низенький, крепкий Куинн. Они выглядели ужасно торжественно. Мардикян сказал:
— Расскажи мэру то, что рассказал мне, Лью.
Радостно я повторил свою исповедь о втором видении, используя, насколько возможно, те же самые фразы. Куинн бесстрастно слушал. Когда я закончил, он спросил:
— Сколько вы у меня работаете, Лью?
— С начала девяносто шестого.
— Почти четыре года. А сколько прошло с тех пор, как вы открыли в себе прямой канал в будущее?
— Недавно, только с последней весны. Помните, когда я предложил вам провести через городской совет билль о замораживании нефти, как раз перед тем, как танкеры потерпели крушение недалеко от Техаса и Калифорнии. Это было тогда. Я не просто гадал. А потом и другие дела, которые иногда казались такими непонятными…
— Как будто у вас сеть волшебных глаз? — поинтересовался Куинн.
— Да, да. Помните, Пол, тот день, когда вы сказали мне, что решили начать борьбу за Белый дом в две тысячи четвертом году, что вы мне тогда сказали? Вы сказали мне, что я буду вашими глазами в будущее. Вы даже представить не можете, как вы были правы.
Куинн рассмеялся. Это был не радостный смех. Он сказал:
— Я думал, что вам нужна только пара недель отдыха, чтобы прийти в себя. Лью. Но сейчас я вижу, что проблема гораздо серьезнее.
— Что?
— Вы были хорошим другом и ценным советником для меня в течение четырех лет. Я не стану принижать ценность оказанной вашим помощи. Может быть, вы получили свои идеи из глубокого интуитивного анализа тенденций, может, из компьютера, может, какой-то гений нашептывал вам их на ухо, но независимо от того откуда вы их получали, вы давали мне полезные советы. Но после того, что я услышал, я не могу продолжать рисковать держать вас в штате. Если начнут говорить, что ключевые решения Пола Куинна предсказаны ему каким-то гуру, провидцем, чем-то вроде ясновидящего Распутина, что я сам — ничто, просто кукла, танцующая на веревочках, я кончен, я мертв. Мы отправим вас с бессрочный отпуск, который был бы эффективен сейчас, с сохранением содержания до конца финансового года, согласны? Это даст вам более чем семимесячный срок для восстановления старого частного консультативного бизнеса, прежде чем вас снимут с муниципального довольствия. С этим вашим разводом и всем остальным вы, вероятно, находитесь в стесненном финансовом положении и я не хотел бы его усугублять. И давайте договоримся: я не делаю никаких публичных заявлений о причине вашей отставки, а вы не будете открыто объявлять о предполагаемом происхождении советов, которые вы мне давали. Достаточно справедливо, по-моему.
— Вы увольняете меня, — пробормотал я.
— Мне жаль, Лью.
— Я могу сделать вас президентом, Пол.
— Предполагаю, что я должен добиться этого сам.
— Вы думаете, что я сумасшедший, не так ли? — спросил я.
— Это слишком резкое слово.
— Но ведь вы так думаете? Вы думаете, что получаете советы от опасного помешанного, и не имеет значения, что советы этого помешанного всегда верны. И теперь вам надо от него избавиться, потому что люди начнут думать, что у вас в администрации работает колдун, и поэтому…
— Пожалуйста, Лью, — сказал Куинн. — Мне и так тяжело.
Он пересек комнату, сжал своей сильной рукой мою влажную и холодную. Он приблизил свое лицо к моему. Вот оно, знаменитое обхождение Куинна — еще раз, на прощание. Он сказал настойчиво:
— Верьте мне. Мне будет очень вас не хватать. Как друга, как советника.
— Может быть, я совершил большую ошибку. Мне очень больно это делать. Но вы правы, я не могу рисковать, Лью. Я не могу рисковать.
35
После обеда я вычистил свой стол и пошел домой, пошел туда, где теперь был мой дом, бродил по убогим полупустым комнатам весь остаток дня, стараясь оценить, что же произошло со мной. Уволен? Да, уволен. Я снял маску, и им не понравилось то, что было под ней. Я перестал притворяться наукообразным и раскрыл колдовство, я сказал Мардикяну истинную правду, и теперь я больше не буду ходить в Сити Холл, сидеть среди сильных мира сего, больше не буду формулировать и направлять судьбу харизматического Пола Куинна. И когда он будет принимать клятву в январе через пять лет в Вашингтоне, я буду наблюдать эту сцену издалека, по телевидению, всеми забытый смиренный изгой от администрации. Я чувствовал себя таким несчастным, что готов был заплакать. Без жены, без работы, без цели, я часами бродил по своей квартире и, устав от этого, бездумно стоял больше часа у окна, наблюдая, как небо становилось свинцовым, как первые в этом сезоне снежинки падали, медленно кружась, наблюдал холодную ночь, распростершуюся над Манхэттеном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
— Это не везение, Хейг, — тихо проговорил я.
— А что?
— Я вообще не использую стохастических процессов, я не действую методом догадки. То, что я говорю, я ВИЖУ. Я способен заглядывать в будущее, слышать разговоры, читать заголовки, обозревать события, я могу вылавливать всяческие данные из грядущих времен, — это была маленькая ложь, я просто приписал возможности Карваджала себе. Практически результат был тем же самым, независимо от того, кто из нас осуществлял «видение». — Вот почему я не всегда могу дать подтверждающие данные, чтобы объяснить свои записки. Я заглядываю в январь. Я вижу, что Судакис в отставке. Вот и все. Я не знаю, почему. Я пока еще не воспринимаю окружающие структуру причины и следствия, только само событие. Это отличается от проектирования тенденций, это совсем другое, шире, меньше внушает доверие, но более надежно, стопроцентная надежность, стопроцентная Потому что я могу ВИДЕТЬ, что произойдет.
Мардикян долго молчал. Наконец, он сказал внезапно охрипшим голосом:
— Лью, ты это серьезно?
— Абсолютно.
— Если я пойду и договорюсь с Куинном, ты скажешь ему точно то, что сказал мне? Точно?
— Да.
— Подожди здесь, — сказал он.
Я подождал. Я старался ни о чем не думать, освободив ум, запустив стохастический поток: может, я ошибся, перехитрил сам себя? Я старался не верить в это. Я убеждал себя, что пришло мое время раскрыть то, на что я действительно способен. Достоверности ради я не стал упоминать о роли Карваджала в этом процессе, а с другой стороны, мне ничего не оставалось делать, и я почувствовал огромное облегчение, я чувствовал теплый легкий поток внутренней свободы теперь, когда выбрался из своего укрытия.
Минут через пятнадцать Мардикян вернулся. С ним был мэр. Они сделали несколько шагов и остановились бок о бок у двери, странно несочетающаяся пара. Темный и удивительно высокий Мардикян и светловолосый, низенький, крепкий Куинн. Они выглядели ужасно торжественно. Мардикян сказал:
— Расскажи мэру то, что рассказал мне, Лью.
Радостно я повторил свою исповедь о втором видении, используя, насколько возможно, те же самые фразы. Куинн бесстрастно слушал. Когда я закончил, он спросил:
— Сколько вы у меня работаете, Лью?
— С начала девяносто шестого.
— Почти четыре года. А сколько прошло с тех пор, как вы открыли в себе прямой канал в будущее?
— Недавно, только с последней весны. Помните, когда я предложил вам провести через городской совет билль о замораживании нефти, как раз перед тем, как танкеры потерпели крушение недалеко от Техаса и Калифорнии. Это было тогда. Я не просто гадал. А потом и другие дела, которые иногда казались такими непонятными…
— Как будто у вас сеть волшебных глаз? — поинтересовался Куинн.
— Да, да. Помните, Пол, тот день, когда вы сказали мне, что решили начать борьбу за Белый дом в две тысячи четвертом году, что вы мне тогда сказали? Вы сказали мне, что я буду вашими глазами в будущее. Вы даже представить не можете, как вы были правы.
Куинн рассмеялся. Это был не радостный смех. Он сказал:
— Я думал, что вам нужна только пара недель отдыха, чтобы прийти в себя. Лью. Но сейчас я вижу, что проблема гораздо серьезнее.
— Что?
— Вы были хорошим другом и ценным советником для меня в течение четырех лет. Я не стану принижать ценность оказанной вашим помощи. Может быть, вы получили свои идеи из глубокого интуитивного анализа тенденций, может, из компьютера, может, какой-то гений нашептывал вам их на ухо, но независимо от того откуда вы их получали, вы давали мне полезные советы. Но после того, что я услышал, я не могу продолжать рисковать держать вас в штате. Если начнут говорить, что ключевые решения Пола Куинна предсказаны ему каким-то гуру, провидцем, чем-то вроде ясновидящего Распутина, что я сам — ничто, просто кукла, танцующая на веревочках, я кончен, я мертв. Мы отправим вас с бессрочный отпуск, который был бы эффективен сейчас, с сохранением содержания до конца финансового года, согласны? Это даст вам более чем семимесячный срок для восстановления старого частного консультативного бизнеса, прежде чем вас снимут с муниципального довольствия. С этим вашим разводом и всем остальным вы, вероятно, находитесь в стесненном финансовом положении и я не хотел бы его усугублять. И давайте договоримся: я не делаю никаких публичных заявлений о причине вашей отставки, а вы не будете открыто объявлять о предполагаемом происхождении советов, которые вы мне давали. Достаточно справедливо, по-моему.
— Вы увольняете меня, — пробормотал я.
— Мне жаль, Лью.
— Я могу сделать вас президентом, Пол.
— Предполагаю, что я должен добиться этого сам.
— Вы думаете, что я сумасшедший, не так ли? — спросил я.
— Это слишком резкое слово.
— Но ведь вы так думаете? Вы думаете, что получаете советы от опасного помешанного, и не имеет значения, что советы этого помешанного всегда верны. И теперь вам надо от него избавиться, потому что люди начнут думать, что у вас в администрации работает колдун, и поэтому…
— Пожалуйста, Лью, — сказал Куинн. — Мне и так тяжело.
Он пересек комнату, сжал своей сильной рукой мою влажную и холодную. Он приблизил свое лицо к моему. Вот оно, знаменитое обхождение Куинна — еще раз, на прощание. Он сказал настойчиво:
— Верьте мне. Мне будет очень вас не хватать. Как друга, как советника.
— Может быть, я совершил большую ошибку. Мне очень больно это делать. Но вы правы, я не могу рисковать, Лью. Я не могу рисковать.
35
После обеда я вычистил свой стол и пошел домой, пошел туда, где теперь был мой дом, бродил по убогим полупустым комнатам весь остаток дня, стараясь оценить, что же произошло со мной. Уволен? Да, уволен. Я снял маску, и им не понравилось то, что было под ней. Я перестал притворяться наукообразным и раскрыл колдовство, я сказал Мардикяну истинную правду, и теперь я больше не буду ходить в Сити Холл, сидеть среди сильных мира сего, больше не буду формулировать и направлять судьбу харизматического Пола Куинна. И когда он будет принимать клятву в январе через пять лет в Вашингтоне, я буду наблюдать эту сцену издалека, по телевидению, всеми забытый смиренный изгой от администрации. Я чувствовал себя таким несчастным, что готов был заплакать. Без жены, без работы, без цели, я часами бродил по своей квартире и, устав от этого, бездумно стоял больше часа у окна, наблюдая, как небо становилось свинцовым, как первые в этом сезоне снежинки падали, медленно кружась, наблюдал холодную ночь, распростершуюся над Манхэттеном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59