Джек появился последним. То, что он увидел, несколько его озадачило. Ширли загорала спиной, Ворнан дремал лицом к солнцу. Я, в пижаме, мерял солярий шагами.
— Прекрасный день, — чересчур весело воскликнул он. Вышел он в шортах и вроде бы не собирался их снимать. — Ты покормишь меня завтраком, Ширли?
Ни Ширли, ни Ворнан не оделись в то утро. Ширли пыталась добиться той степени неформальности, что отличала мои прошлые визиты. Ее смущение столь заметное поначалу, исчезло. Что меня удивило, так это полное безразличие Ворнана к ее телу. Я это осознал гораздо раньше самой Ширли. Напрасно она старалась привлечь к себе его внимание, выпячивая грудь или поводя бедром. Он ничего не замечал. В этом, наверное, не было ничего удивительного: он прибыл из тридцатого века, где одежда не считалась необходимостью и голое тело не вызывало удивления. Поражало другое: раньше Ворнан охотился за женщинами, а потому я никак не мог понять, почему он никак не реагирует на красоту Ширли.
Разделся и я. Почему нет? Во-первых, одежда сковывала, во-вторых, таковы были традиции этого дома. Но до конца расслабиться так и не смог. Я уже столько раз загорал вместе с Ширли и никогда ранее вид ее обнаженного тела не вызывал у меня плотоядных мыслей. Теперь же от прилива желания у меня то и дело темнело в глазах.
И Джек вел себя более чем странно. Вроде бы нагота была естественной для него, а тут мы все разделись, а он еще полтора дня ходил в шортах. Ширли даже спросила его, почему он не раздевается. Джек как раз работал в саду под палящим солнцем, и шорты его промокли от пота.
— Не знаю, — последовал невнятный ответ. — Они мне не мешают.
И не снял шорты. Поднял голову и Ворнан.
— Надеюсь, не я тому причина?
Джек рассмеялся, расстегнул пуговицу, потом молнию и снял-таки шорты, предварительно повернувшись к нам спиной. Потом он обходился без них, но чувствовалось, что ему это не нравится.
Ворнан буквально пленил Джека. Они долго беседовали. Ворнан слушал внимательно, изредка бросая редкую фразу, Джек — говорил и говорил. Я не прислушивался. Они затрагивали политику, преобразование энергии, многое, многое другое. Всякий раз разговор быстро трансформировался в монолог. Опять же, я не мог понять, с чего Ворнан так терпеливо слушает Джека, но, с другой стороны, чем еще он мог заняться? Я же просто лежал на солнце и отдыхал. Наверно, только в Аризоне я понял, как устал. Этот год вымотал меня донельзя. А потому я дремал. Загорал. Пил холодное пиво. И погубил своих лучших друзей, ибо, потеряв бдительность, не смог вмешаться в ход событий и предотвратить беду.
Я, конечно, чувствовал поднимающуюся в Ширли неудовлетворенность. Она ощущала себя отвергнутой, и даже я мог понять, почему. Она хотела Ворнана, а Ворнан, переспавший с десятками женщин, не выказывал к ней никаких чувств, за исключением уважения. Он вел себя в полном соответствии с самыми строгими канонами буржуазной морали и не давал Ширли затянуть себя в ее игры. Словно кто-то сказал ему, что нельзя соблазнять жену хозяина дома. Раньше Ворнан не обращал внимания на приличия. Более того, делал все возможное, чтобы нарушить их, показывая, что законы двадцатого века писаны не для него. Он мог уложить женщину в свою постель только из озорства, как в случае с Эстер. Теперь ему, похоже, нравилось идти вопреки желаниям очаровательной Ширли, при всей ее наготе и доступности. Ворнан в своем дьявольском амплуа, подумал я, нет для него большего удовольствия, чем щелкнуть ближнего по носу.
Ширли от отчаяния не находила себе места. И меня, невольного свидетеля, оскорбляла неуклюжесть ее попыток соблазнить Ворнана. Она перегибалась через Ворнана, прижималась к его спине упругой грудью, чтобы взять банку пива. Одаривала приглашающими взглядами. Загорала, принимая неприличные позы, которых ранее всегда избегала. Ничего не помогало. Возможно, она могла бы получить желаемое, забравшись ночью в кровать Ворнана, но гордость не позволяла ей зайти так далеко. А потому Ширли становилась все более грубой и раздражительной. Вновь вернулась ее манера пронзительно смеяться, по поводу и без него. В ее репликах, брошенных Джеку, мне, Ворнану, слышалась плохо скрываемая враждебность. Все валилось у нее из рук. Меня это угнетало, я пребывал в точно таком же положении, что и она не несколько дней, но десять лет. И смог устоять, не возжелал жену моего друга. Ворнану она предлагала себя, мне — нет. Но такой она мне не нравилась, и я нисколько не радовался ее горю.
Джек не замечал мучений жены. Полностью поглощенный Ворнаном, он более ничего не видел. В уединении пустыни у него не было возможности завести новых друзей, а со старыми он практически не виделся. И к Ворнану привязался точно мальчик, не имеющий компании, привязывается к необычному человеку, только что переехавшему на его улицу. Сравнение это я привожу не случайно. В поведении Джека было что-то юношеское, даже детское. Он говорил беспрерывно, рассказывал о своей жизни, причинах, побудивших его уйти из университета, даже отвел Ворнана в свой рабочий кабинет, где я никогда не был, чтобы показать ту самую мифическую рукопись, над которой он работал столько лет. Джек открывал Ворнану душу, словно ребенок, выкладывающий перед новым другом самые дорогие игрушки. Всеми силами старался он завоевать внимание Ворнана. Джек воспринимал его, как приятеля. Мне это казалось странным, ибо я полагал, что проще сблизиться с инопланетянином, чем с Ворнаном, и в душе я испытывал к нему безотчетный страх. Ворнана такое отношение радовало и забавляло. Иногда они уединялись в кабинете на несколько часов кряду. Я убедил себя, что Джек реализует намеченный им план, цель которого — получить от Ворнана требуемую информацию. Неплохая, между прочим, идея, сказал я себе, под прикрытием дружбы выудить из Ворнана нужные сведения.
Но Джек ничего не узнал. А я, в своей слепоте, не подозревал о том, что происходило у меня на глазах.
Как я только мог проглядеть такое? Почему не заметил мечтательного выражения глаз Джека? Почему не насторожился, видя, как он бросает недовольные взгляды на меня и на Ширли, всем своим видом показывая, что без нас ему было бы куда лучше? Даже рука Ворнана, по-хозяйски легшая на голое плечо Джека, не вызвала у меня подозрений.
В эти дни я проводил с Ширли куда больше времени, чем раньше, ибо Джек и Ворнан постоянно куда-то уходили. Представившуюся мне возможность сблизиться с ней я не использовал. Мы лежали на солнце, изредка обмениваясь ничего не значащими фразами. Ширли напоминала комок нервов, подходящей темы для разговора я не находил, а потому предпочитал молчать. Аризона купалась в солнце. Под жаркими лучами не хотелось даже шевелиться, не то что разговаривать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63