– А стояли машины против дома Жоссе?
– Кажется, да. Во всяком случае, большая.
– А маленькая?
– Не могу сказать.
– Вы видели свет в окнах?
– Кажется. Я не мог бы за это поручиться.
Только хозяин дома напротив дал ответ в категорической форме, в такой категорической, что Торранс повторил свои вопросы три или четыре раза и слово в слово записал ответы.
Это был некто Франсуа Лалэнд, который прежде служил в колониях и уже много лет как ушел на пенсию.
Ему было семьдесят шесть лет. Он был болен, часто страдал приступами лихорадки и поэтому не выходил из дома, где жил в обществе служанки, которую, вывез из Африки и называл Жюли.
Лалэнд утверждал, что по своему обыкновению не ложился до четырех часов и провел первую половину ночи, сидя в кресле у окна.
Он показал Торрансу это кресло в комнате второго этажа, одновременно спальне, библиотеке и гостиной, куда складывали также всякий хлам. Это была единственная комната в доме, которой он пользовался и откуда почти не выходил, разве что в смежную с ней ванную.
Это был человек нетерпеливый, раздражительный, не выносивший противоречий.
– Вы знали ваших соседей, живущих напротив?
– Только с виду, инспектор, только с виду! У него была привычка усмехаться с угрожающим видом.
– Эти люди решили жить на виду у всех и даже не желают, чтобы у них на окнах были ставни, хотя бы из приличия.
Он давал понять, что знает гораздо больше, чем хочет сказать.
– Просто безумцы какие-то!..
– О ком вы говорите?
– Об обоих, и о жене и о муже…
– Вы видели, как Жоссе вернулся домой во вторник вечером?
– Конечно, видел, раз я сидел у окна!
– Вы ничего не делали, только смотрели на улицу?
– Я читал. Но я подскакивал от всякого шума. Терпеть не могу шума, особенно шума автомобилей.
– Вы слышали, как у дома Жоссе остановилась машина?
– Да, и, как всегда, подскочил. Я расцениваю шум как личное оскорбление…
– Значит, вы услышали машину мсье Жоссе, а потом, конечно, стук, когда захлопнулась дверца?
– Да, конечно, и стук, молодой человек!
– Вы посмотрели в окно?
– Посмотрел и увидел, как он вошел к себе.
– У вас были часы на руке?
– Нет. Но есть часы на стене, как раз напротив моего кресла. Они уходят вперед не больше чем на три минуты в месяц.
– Который же был час?
– Десять часов сорок пять минут. Торранс, который как и все сотрудники Мегрэ, прочел протокол допроса Жоссе, захотел уточнить:
– Вы уверены, что было не десять часов пять минут?
– Уверен. Я человек точный. Всю жизнь любил точность во всем.
– Вам никогда не случается вечером или ночью задремать в своем кресле?
На этот раз мсье Лалэнд рассердился, и славному Торрансу с большим трудом удалось его успокоить. Старик не терпел, когда ему противоречили, в особенности если дело касалось его сна, потому что он с гордостью выдавал себя за человека, который вообще не спит.
– Вы узнали мсье Жоссе?
– А кто же это еще мог быть?
– Я спрашиваю вас, узнали ли вы его?
– Конечно, узнал.
– Вы рассмотрели его лицо?
– Недалеко от моего окна есть уличный фонарь, да еще и луна светила.
– В этот момент в каких-нибудь окнах был свет?
– Нет, мсье.
– Даже в комнате служанки?
– Служанка уже полчаса, как легла.
– Откуда вы это знаете?
– Потому что я видел, как она закрыла окно и сразу же после этого потух свет.
– В котором часу?
– В четверть одиннадцатого.
– А мсье Жоссе зажег свет в первом этаже?
– Конечно, зажег.
– Вы точно помните, что окна первого этажа осветились, когда он вошел?
– Прекрасно помню.
– А потом?
– А потом произошло то, что происходит обычно. В первом этаже стало темно, и свет зажегся во втором.
– В какой комнате?
Окна спален Жоссе и его жены выходят на улицу: окно Жоссе справа, окно Кристины слева.
– В обеих.
– Вы не могли рассмотреть, что происходило в доме?
– Нет. Это меня не интересовало.
– А сквозь занавески что-нибудь видно?
– Видна только тень, если кто-нибудь проходит между лампой и окном.
– Вы совсем не смотрели на их окна?
– Нет, я снова погрузился в чтение.
– До которого часа?
– Пока не услышал, как дверь напротив открылась и снова закрылась.
– В котором часу?
– В двенадцать двадцать.
– Вы услышали, как заводят мотор?
– Нет. Этот человек пошел пешком в сторону Отейской церкви, с чемоданом в руке.
– В окнах дома больше не было света?
– Нет.
С этого момента действия Жоссе соответствовали показаниям, которые он дал Мегрэ. И тут свидетелей было сколько угодно. Отыскали шофера машины марки 104, которая была на стоянке у Отейской церкви, некоего Брюньяли.
– Клиент сел ко мне в половине первого. Я отметил рейс у себя в карточке. У него в руке был чемодан, и я отвез его на авеню Марсо.
– Как он выглядел?
– Длинный растяпа, от которого разило спиртом. Видя, что он с чемоданом, я спросил, на какой вокзал его везти.
На авеню Марсо Жоссе заплатил по счетчику и направился к большому особняку, где слева от входной двери была прибита медная дощечка.
Отыскали и второе такси, которое Жоссе взял, выйдя из Управления.
Кабаре, в которое он зашел в половине второго, было маленькое заведение под названием «Олений парк». Швейцар и бармен помнили Жоссе.
Он не захотел сесть за столик. Он словно сам не понимал, где очутился, и растерянно смотрел на Нинуш, которая раздевалась на танцевальной площадке. Он выпил рюмку и угостил Марину – это девушка, которая уговаривает клиентов выпить, – не проявив к ней интереса.
В это время шофер такси спорил на улице с другим шофером, который работал в сговоре со швейцаром и не позволял поставить машину, привезшую сюда Жоссе.
– Пускай он тебе заплатит по счетчику, а когда он выйдет, я сам его повезу.
Появление Жоссе разрешило их спор, и шофер, в машине которого лежал чемодан, повез Жоссе на улицу Лопер. Хотя шоферу был знаком этот район, он некоторое время кружил по улицам, и Жоссе пришлось указать ему правильный путь.
– Я его высадил в час сорок пять минут, может быть, в час пятьдесят минут.
– В каком он был состоянии?
– Опьянел еще больше, чем когда мы ехали туда. Лалэнд, бывший колониальный чиновник, подтвердил его возвращение. Свет в окнах снова зажегся.
– В первом этаже?
– Конечно. А потом во втором.
– В обеих спальнях?
– И в ванной, у которой окно с матовыми стеклами.
– Жоссе опять уехал?
– В половине третьего, потушив в доме свет.
– Он поехал на своей машине?
– Нет. На этот раз он направился к улице Шардон-Лагаш. Он нес какой-то пакет.
– Какой величины?
– Довольно большой, продолговатый.
– Длиной тридцать, сорок сантиметров?
– Я сказал бы – сорок.
– А шириной?
– Около двадцати.
– Вы не ложились спать?
– Нет. Я еще успел точно в три часа сорок восемь минут услышать шум полицейской машины и увидеть, как полдюжины полицейских высочили на тротуар, потом вошли в дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30