— Дом вы знаете. Если угодно, пойдем в библиотеку — там топится камин.
— Я никак не возьму в толк, какое отношение ко мне имеет преступление, совершенное этим человеком! — заговорила она, войдя в комнату. — Не спорю, он мой муж. Но мы уже достаточно долго живем врозь, и что бы он ни делал, меня это не интересует.
Следователь и адвокат тоже спустились в библиотеку.
— Речь идет не о том, что он делает в настоящее время, а как раз о том, что делали вы оба пока жили вместе и господин следователь вам сейчас это разъяснит.
Комната постепенно пропиталась резким запахом духов. Пальцами с кроваво-красным маникюром, унизанными массивными кольцами, Валентина Форлакруа распечатала пачку сигарет, лежавшую на столе, и оглянулась в поисках спичек.
Мегрэ дал ей прикурить.
Следователь счел, что ему самое время вмешаться и принять участие в этой сцене.
— Надо думать, вам известно, сударыня, что к судебной ответственности может быть привлечен в качестве сообщника не только тот, кто соучаствовал в преступлении, но и тот, кто присутствовал при нем и не сообщил об этом властям.
Форлакруа не солгал — это была сильная женщина. Оттягивая разговор, она несколько раз затянулась сигаретой. В норковом манто, накинутом поверх черного шелкового платья с бриллиантовой брошью, она прошлась взад и вперед по просторной комнате, остановилась у камина, наклонилась, схватила щипцы и поправила полено. Потом выпрямилась — теперь все уловки были отброшены. Она приготовилась к борьбе. Глаза у нее уже не блестели так ярко, зато взгляд их стал острей. В очертаниях губ появилась жесткость.
— Ну что ж, — проговорила она, усаживаясь на стул и облокачиваясь на столик. — Я вас слушаю. Что до вас, комиссар, то поздравляю вас с ловушкой, которую вы мне расставили.
— С какой ловушкой? — удивился следователь, повернувшись к Мегрэ.
— Да какая там ловушка! — проворчал комиссар, гася трубку большим пальцем. — Я телеграммой попросил госпожу Форлакруа приехать, чтобы объяснить, зачем она посетила своего мужа месяц тому назад. И если не возражаете, попрошу вас, господин, следователь, начать именно с этого вопроса.
— Вы слышали, сударыня? Предупреждаю вас, что в отсутствие письмоводителя наше собеседование носит неофициальный характер и что присутствующий здесь мэтр Куртье является адвокатом вашего мужа.
Она с презрительной гримаской выдохнула дым, пожала плечами и проронила:
— Я хотела получить развод.
— Почему сейчас, а не раньше?
И тут произошло превращение, о котором предупреждал Форлакруа. Эта украшенная бриллиантами женщина мгновенно стала нестерпимо вульгарна.
— Потому что Ван Ушену семьдесят восемь, — отрезала она.
— И вы хотите выйти за него замуж?
— Это решено еще полгода назад, когда его племянник просадил в рулетку несколько сот тысяч франков и явился клянчить у него в долг.
— Итак, вы приезжали сюда… Ваш муж вас принял?
— В коридоре.
— Что он вам сказал?
— Что он знать меня не знает и, соответственно, у него нет никаких причин разводиться.
Этот ответ был настолько в духе Форлакруа, что Мегрэ мысленно зааплодировал. Он нацарапал несколько слов карандашом на клочке бумаги и передал следователю, перед которым ему теперь полагалось отступить на задний план.
— Что вы делали дальше.
— Вернулась в Ниццу.
— Минутку! Вы ни с кем не виделись в Эпоийоне?
— Что вы имеете в виду?
— Например, с сыном?
Ненавидящий взгляд в сторону комиссара.
— Этот господин, как я вижу, — самый настоящий шпик. Действительно, я встретила сына…
— Встретили?
— Я зашла к нему домой.
— Он узнал вас через столько лет? Она пожала плечами.
— Какая разница! Я сказала ему, что Форлакруа ему не отец.
— Вы в этом уверены?
— Какая тут может быть уверенность? Я сказала сыну, что хочу развестись, a муж отказывает мне в этом, что он жестокий человек, что совесть у него нечиста, и если бы ему, Альберу, удалось склонить его к разводу…
— Словом, вы перетянули сына на свою сторону. Вы предложили ему денег?
— Он не захотел брать. — Он обещал вам помощь?
Утвердительный кивок.
— Вы рассказали ему о том давнем убийстве?
— Нет. Просто сказала, что, если захочу, Форлакруа надолго угодит в тюрьму.
— После этого вы ему писали?
— Да, чтобы узнать, добился ли он…
— Вы слышали когда-нибудь о докторе Жанене?
— Никогда.
Следователь вопросительно оглянулся на Мегрэ, и комиссар пробормотал.
— Если госпожа Форлакруа устала, мы можем, пожалуй, отпустить ее позавтракать? Да и господин Ван Ушен, кажется, скучает в машине.
— Вы меня задерживаете?
— Пока нет, — объявил следователь. — Прошу вас только оставаться в распоряжении органов правосудия. Вас не затруднит, скажем, дать мне свой адрес в Ларош-сюр-Йон.
— Извольте! Гостиница «Два оленя» — она, по-моему, лучшая.
Все встали. Выходя, Г-жа Форлакруа улыбнулась следователю и адвокату и, по-видимому, едва удержалась, чтобы не показать язык или не состроить гримасу Мегрэ, который удовлетворенно раскуривал трубку.
Глава 8
Едоки картофеля
— Туз, король и дама козырей.
— Это ничего не значит, папаша. Пятьдесят!
— Покажи-ка! Сейчас мы их убьем, твои пятьдесят…
Который теперь час? Рекламные часы на стене остановились. Лампы уже включены. Тепло. Рюмки наполнялись уже несколько раз, и к запаху трубочного табака примешивается коньячный аромат.
— Тем хуже! Хожу с козырей! — объявил Мегрэ, открывая карту.
— Вы в невыгодном положении, комиссар. Даже с девяткой на руках вам…
Играли уже четвертую или пятую партию в тысячу. Мегрэ курил, слегка откинувшись на спинку стула. Его партнером был хозяин, а против них играло двое рыбаков, в том числе старик Барито, ловец угрей. Инспектор Межа, оседлав стул, следил за игрой.
— Я-то знал, что у вас девятка.
— Скажи-ка, Межа, ты помнишь, как зовут судебно-медицинского эксперта?
— У меня в блокноте записано.
— Позвони ему. Спроси, может ли он определить, за сколько примерно времени до смерти человек ел в последний раз. И что это была за еда. Понимаешь?
— У кого там было пятьдесят? И тридцать шесть?..
Хозяин считал. Казалось, Мегрэ купается в незатейливом, теплом блаженстве; если бы его сейчас неожиданно спросили, о чем он думает, он и сам бы удивился.
Давнее воспоминание! Дело Бонно — в те времена Мегрэ был тощ, носил длинные остроконечные усы и бородку, крахмальные пристежные воротнички высотой в добрых десять сантиметров и цилиндр.
— Видишь ли, старина Мегрэ, — говорил ему в те времена шеф, комиссар Ксавье Гишар, ставший позже директором уголовной полиции, — вся эта болтовня о чутье (в газетах именно тогда заговорили о безошибочном чутье Гишара) годится только для развлечения читателей. Когда ведешь расследование, самое важное — иметь про запас какой-нибудь строго установленный факт, а лучше два или три, вполне надежных, на которые потом можно будет опереться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29