ДВОЙНАЯ ПРОПАСТЬ
"Если вам довелось видеть Кар-ские горы, вы уже никогда не забудете
величественного горного хребта, что начинается от северного склона Большой
гряды и заканчивается обрывистым отрогом, обращенным в долину реки Дикой.
Поднимитесь на него, и перед вами откроется треугольный зев пещеры Пасть
Дракона.
...Вы вступаете под ее широкие, тенистые своды, но уже через
несколько сотен шагов путь вам преграждает огромный древний завал. Однако
если вы решитесь еще на один долгий и изнурительный подъем по крутой
горной тропе, то ваши усилия будут вознаграждены незабываемым зрелищем
двух отвесных и очень глубоких карстовых пропастей, открывающихся по
другую сторону древнего завала и соединенных глубоко внизу огромным
проходом. Они так и называются Двойной Пропастью.
В августе 1940 года я и мои друзья (тогда мы были еще школьниками)
отважились спуститься туда, чтобы исследовать разветвленные подземные
галереи. В живых остался я один.
Нас было четверо, молодых и отчаянных, мечтавших о приключениях.
Виктор, заводила и командир нашего маленького отряда; Виталик, долговязый
и подслеповатый, целыми днями пропадавший в библиотеке; и Вика, боевая
девчонка с короткой мальчишеской стрижкой и вечными ссадинами на костяшках
пальцев. Мы занимались в одном Горном клубе и были неразлучными друзьями.
Снаряжение нашего отряда оставляло желать лучшего. У нас было
несколько мотков веревки для скалолазания, с десяток карабинов и надувная
резиновая лодка на тот случай, если по пути нам встретится подземная река.
Дюжины три свечей, примус да два рюкзака провизии - вот и все, что мы
взяли с собой под землю.
Был солнечный, но ветреный день, когда мы собрались у воронки
глубокого карстового провала. Вчетвером, обмотанные веревками, стояли мы
на краю обрыва и заглядывали вниз. Камешек, который я случайно столкнул
носком ботинка, долго летел в пропасть, отскакивая от выступов, и только
через полминуты возвратил нам гулкое эхо своего падения.
Виктор начал спуск. Тонкая веревка растянулась и принялась
раскачиваться, когда его плечи и голова исчезли в провале. Минут через
сорок за ним, с излишней, как мне показалось, суетой, последовал Виталик.
Бледное лицо его покрывала россыпь мелких капелек, волосы были встрепаны,
круглые очки поблескивали на солнце. Последними, спустив по навесной
веревочной переправе рюкзаки, пошли мы с Викой.
Я был замыкающим. Отталкиваясь ногами от отвесной стены, я быстро
заскользил вниз. Перед глазами проплывали неглубокие ниши, узкие
расщелины, забитые землей и поросшие мхом. Метрах в шестидесяти от
поверхности подошвы ударились о крутой, усыпанный щебенкой уступ, где
можно было передохнуть. Однако вскоре сравнительно узкое горло шахты
расширилось, и веревку начало закручивать вокруг собственной оси. Пальцы у
меня дрожали, когда я, наконец, спрыгнул на дно пропасти, точнее на
глыбовый навал, образованный рухнувшим сводом. На запад открывался широкий
вход в таинственную пещеру. Мы помогли друг другу взвалить на плечи
громоздкие рюкзаки, Виктор зажег свечу, и путешествие началось.
Огонек свечи был слишком мал, чтобы высветить всю пещеру. Нам была
хорошо видна только ближняя стена, все остальное тонуло во мраке. Звук
наших шагов гулко отдавался в дальних углах. Сперва мы ступали очень
осторожно, словно опасаясь провалиться в какой-нибудь колодец, однако
вскоре осмелели и, взяв каждый по свече, разбрелись в разные стороны, с
любопытством озираясь вокруг.
Своды пещеры то взметались кверху, в непроглядную тьму, то сжимались
в тесное кольцо, так что приходилось наклонять голову или даже пробираться
ползком. Наконец, несколько часов спустя, мы вышли в небольшой зал, в
котором и решили расположиться на ночлег. Разложив спальные мешки, мы
разожгли примус, чтобы вскипятить воды, и вообще устроились как у себя
дома. Каменные выступы служили нам сиденьями, небольшие карнизы слоистых
известняков - полками под разные мелочи, а один из сталагмитов - природным
канделябром для свечи. Подсев поближе к свету, я достал свою заветную
тетрадку, которую нарочно сшил для этого путешествия, и подробно зарисовал
весь пройденный нами путь.
Признаться, у меня была тайная мысль: как-то я слышал от местных
старожилов одну красивую легенду. В стародавние времена, когда еще и
человека на свете не было, жил на земле гигантский дракон. Однажды,
мучимый похотью, он похитил сестру бога солнца. Тогда бог солнца вызвал
его на бой и вступил с ним в кровавую битву. У него был чудесный лук,
стрелявший сразу во все стороны. И так быстро доставал он из колчана
стрелу, накладывал ее и спускал тетиву, что летящие стрелы образовывали
сплошную стену, подобно спицам быстро крутящегося велосипедного колеса.
Сколь ни был могуществен и велик дракон, не смог он устоять против такого
натиска и, пораженный огненными стрелами, рухнул на землю и окаменел.
Говорят, что и по сей день в горах находят отдельные кости этого
гигантского змея, хотя об истинных его размерах до сих пор нет единого
мнения: одни сравнивают его с тучей, другие - с горой, но это, на мой
взгляд, явное преувеличение.
Пересказав легенду ребятам, я заявил, что намерен отыскать скелет
этого Дракона в толщах скал, на что Виктор только иронически усмехнулся, а
Виталик возразил, что самое большее, что я могу найти, это слепого протея,
маленькую ящерку с редуцированными глазками и тоненькими лапками. Впрочем,
тоже с усмешкой добавил он, суеверные жители буржуазной Югославии почитают
протея за дракона и приписывают ему всевозможные природные бедствия - от
потопов до извержений вулкана. Вика ничего не сказала, и это меня
приободрило. Я твердо порешил отыскать останки древнего Дракона и показать
этим скептикам, на что способны настоящие упорство и настойчивость.
Вероятно, мы выбрали не лучшее место для ночлега. Со всех сторон
стены были покрыты натеками, по которым струилась вода. Ее журчание
казалось едва слышным и неприметным, когда мы шаркали по камням ногами и
громко переговаривались. Но стоило нам задуть свечу и перестать ворочаться
в своих спальных мешках, как оно тут же разрослось до размеров всего
невидимого в темноте зала, постепенно ухо начало различать в его, казалось
бы, однообразном звучании различные нюансы, которые тоже, в свою очередь,
приобретали несоразмерное значение, раздробляясь на более мелкие
составные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20